Союзник

Эрик лежал радом, чувствуя, как от боли по его лицу текут горячие слезы. Он почти не чувствовал своей ноги, и уж тем более не мог пошевелить рукой. Парень никак не ожадал, что так глупо столкнется с папашей этого гребаного семейства, и тот решит атаковать своего врага, чтобы защитить потомство. Мамаша именно поэтому и не прибежала на его визг. Решила увести свой выводок куда подальше.

«Добраться до цели и сдохнуть на пороге…», — подумал Эрик. Затем его сознание помутилось, и он потерял сознание.

Очнулся он, когда солнце уже село, и в магазине сделалось значительно прохладнее. Из дыры в стене веяло приятным сквозняком, который осторожно поглаживал парня по лицу, словно любящая мать, своего больного сына. Боль по-прежнему пожирала тело, но теперь уже не так остро и безумно, как то делали зубы «дзями». Его туша по-прежнему валялась радом, а из головы торчал нож Эрика.

— Сукин сын, — прохрипел Фостер, обратившись к мертвому чудовищу. Он попробовал пошевелиться, но раны немедленно взорвались новой волной боли. Парень застонал.

В темноте его глаза светились медным, и он без труда различал все осколки, разбросанные вокруг него. Радом валялся пакет с разбитой бутылкой. Теперь она ему уж точно не понадобится. Надо добраться до мотоцикла и вколоть себе обезболивающее.

Как оказалось, «добраться» — это слишком громкое слово для того, кто едва мог шевелиться. Опираясь на какую-то палку, отлетевшую от стеллажа, Эрик медленно потащился к мотоциклу. Это расстояние показалось ему невозможно длинным. От боли глаза снова затуманились слезами. Сейчас его толкали вперед только злоба и жажда жизни. И еще желание отомстить всем этим ублюдкам, из-за которых он оказался в таком дерьме. Плевать, в каком порядке он будет мстить, плевать, с кем он будет играть в «союзников», плевать, сколько времени это займет… Он покончит с каждым из них.

Но сейчас нужно добраться до Адмиралтейской. Черный Барон хоть и сука, но он не идиот, чтобы отказаться от предложения получить Призрака в свое распоряжение. И он не сдаст Эрика «процветающим». Никогда не сдаст. Ведь Лесков сам «процветающий» и давно не верит в сказки про добрых дядей, которые дарят особняки на Золотом Континенте и освобождают от войны целые страны.

Наконец Фостер добрался до мотоцикла и дрожащей рукой вколол себе обезболивающее. Препарат был настолько сильным, что боль исчезла через пару минут. Вот только слабость никуда не ушла.

Взглянув на радар, Эрик с облегчением обнаружил, что поблизости беспилотников нет. Возможно, русские поднимут своих «пташек» чуть позже, а, возможно, не станут… И, быть может, даже любезно позволят ему добраться до Адмиралтейской.

Эрик тряхнул головой, отгоняя усталость. Если прежде он до последнего сомневался, стоит ли идти к Лескову, то сейчас у него попросту не было выбора. Если до встречи с «дзями» он еще мог спокойно подумать над своими действиями, то это нападение лишило его и этой возможности. А ведь парень шутки ради вначале подумывал поселиться в Эрмитаже, зная, что беспилотники бомбить его не будут, роботы выведены из города, а «дзями» его попросту не заметят. Ему нужно было еще раз продумать предстоящий разговор с Лесковым. А сейчас он жалок… Кому нужны его сраные услуги, когда он и на ногах удержаться не может?

Фостер болезненно усмехнулся и завел мотор. Впрочем, быть может, это даже хорошо, что он выглядит жалким? Кто-то из «процветающих» говорил ему, что иногда Черный Барон проявлял милосердие. В отличие от своего бывшего наставника Бранна Киву он изредка позволял своим врагам остаться в живых.

Когда Эрик добрался до Адмиралтейской, он запоздало вспомнил, что вход в нее с поверхности был разрушен во время очередной бомбежки. Он добирался дотуда через Владимирскую. Но между ними находилась еще одна станция. Кажется, Спасская. Благо, теперь уже до нее было относительно недалеко. Быть может, даже стоит попроситься к ним, а Барону уже передадут.

Да, так он и сделает. Вот только, когда он спустится под землю, где уже не покатаешься на мотоцикле с ветерком, хватит ли у него сил дойти?

Эту мысль Фостер решил отогнать. Конечно же, ему хватит сил. Он — живучий сукин сын. Столько времени выкарабкивался из разного дерьма не для того, чтобы откинуться прямо у ног Лескова. Интересно, какая у него будет физиономия, когда они встретятся? Такая же высокомерная, как у всех «процветающих», или в нем внезапно проснется хваленая «русская душа»?

«Прострелить бы ему башку!» — зло подумал Эрик.

Добравшись до входа в метро «Спасская», наемник с ужасом посмотрел на эскалатор. Конечно же, он не работал. Эрик хоть и был американцем, но догадывался, что катать его здесь никто не будет. Но, Господи, сможет ли он спуститься? Нет, надо суметь! Надо заткнуться и идти, пока у него еще остались какие-то силы. Он найдет эти долбаные шахты.

Эта дорога напоминала Эрику какой-то сюрреалистический бред. Где-то на полпути боль вернулась, и он едва мог передвигаться. Голова кружилась, и парень уже практически ничего не соображал. Тупо смотрел себе под ноги, опираясь на подобранную на поверхности железяку. Мимо пробежала огромная крыса. Ну эти сволочи всегда выживают! Неизвестно, как они умудряются это делать? Надо брать с них пример.

«Проваливай в свою сраную крысиную квартиру!» — прошептал Эрик. Ему казалось, что он сходит с ума. Похоже, начался отходняк от этого гребаного обезболивающего. Если мимо начнут проплывать дельфины, значит, день удался.

В какой-то момент Фостер поймал себя на мысли, что уже минут двадцать тупо пялится на камеру вцдеонаблюдения. Оказывается, он таки нашел шахты, ведущие на «Спасскую». Теперь можно было и отдохнуть. Рано или поздно его заметят.

Эрик опустился на пол и, прижавшись спиной к стене тоннеля, закрыл глаза. Его лихорадило. Сначала в этом тоннеле было холодно, а теперь почему-то сделалось жарко.

Фостер почувствовал, как его начинает трясти еще сильнее, а затем щеку внезапно обожгла болезненная пощечина.

— Очнись, пацан! — раздался грубый голос. В тот же миг ему в висок уткнулось дуло пистолета. — Или тебя лучше называть Призраком?

Эти непонятные слова ворвались в голову так внезапно, что поначалу парень даже не понял, спит ли он, или всё происходит наяву. Впрочем, и там и там нужно было что-то отвечать.

Судорожно сглотнув, Эрик все-таки сумел заставить себя выдавить эти слова из своего одеревенелого горла.

— Мне нужно увидеть Лескоу… Пожалуйста.

Эрик тряхнул головой, отгоняя усталость. Если прежде он до последнего сомневался, стоит ли идти к Лескову, то сейчас у него попросту не было выбора. Если до встречи с «дзями» он еще мог спокойно подумать над своими действиями, то это нападение лишило его и этой возможности. А ведь парень шутки ради вначале подумывал поселиться в Эрмитаже, зная, что беспилотники бомбить его не будут, роботы выведены из города, а «дзями» его попросту не заметят. Ему нужно было еще раз продумать предстоящий разговор с Лесковым. А сейчас он жалок… Кому нужны его сраные услуги, когда он и на ногах удержаться не может?

Фостер болезненно усмехнулся и завел мотор. Впрочем, быть может, это даже хорошо, что он выглядит жалким? Кто-то из «процветающих» говорил ему, что иногда Черный Барон проявлял милосердие. В отличие от своего бывшего наставника Бранна Киву он изредка позволял своим врагам остаться в живых.

Когда Эрик добрался до Адмиралтейской, он запоздало вспомнил, что вход в нее с поверхности был разрушен во время очередной бомбежки. Он добирался дотуда через Владимирскую. Но между ними находилась еще одна станция. Кажется, Спасская. Благо, теперь уже до нее было относительно недалеко. Быть может, даже стоит попроситься к ним, а Барону уже передадут.

Да, так он и сделает. Вот только, когда он спустится под землю, где уже не покатаешься на мотоцикле с ветерком, хватит ли у него сил дойти?

Эту мысль Фостер решил отогнать. Конечно же, ему хватит сил. Он — живучий сукин сын. Столько времени выкарабкивался из разного дерьма не для того, чтобы откинуться прямо у ног Лескова. Интересно, какая у него будет физиономия, когда они встретятся? Такая же высокомерная, как у всех «процветающих», или в нем внезапно проснется хваленая «русская душа»?