Страница 54 из 56
Потому что, да, я сказала Крю задержать дыхание. Я велела ему задержать дыхание, когда каноэ перевернулось. Я пыталась помочь ему. Я думала, что Харпер будет в порядке, потому что мы играли в этом озере много раз раньше, поэтому я сосредоточилась на нём после того, как мы упали в воду.
Я схватила его, и он запаниковал, поэтому я попыталась вернуться на причал как можно быстрее, пока он не заставил нас обоих тонуть. Не прошло и тридцати секунд, как я поняла, что Харпер не рядом с нами.
И по сей день я виню себя. Я была её матерью. Её защитницей. И я решила, что с ней всё будет в порядке, поэтому сосредоточилась на Крю на тридцать секунд дольше, чем следовало. Я тут же попыталась отплыть назад и найти её, но каноэ отодвинулось ещё дальше из-за всплеска воды. Я даже не могла найти, куда она ушла под воду, а Крю всё ещё боролся с паникой. Я знала, что, если не вытащу его на берег в этот самый момент, то мы все трое утонем. Я искала её всем своим существом, Джереми. Ты должен мне поверить. Каждая частичка меня утонула в этом озере вместе с ней.
Я не виню тебя за то, что ты подозреваешь меня. Я, вероятно, позволила бы своему разуму исследовать все возможные сценарии, если бы роли поменялись местами, и она утонула под твоим наблюдением. Это естественно, предполагать худшее в людях, даже, если это предположение только на долю секунды.
Я думала, что ты проснёшься на следующий день после нашего разговора в постели и поймёшь, как нелепо было твоё косвенное обвинение. Я даже не пыталась изменить твоё мнение той ночью, потому что была слишком полна горя, чтобы спорить с тобой. Прошло всего несколько дней с тех пор, как она умерла, и я, честно говоря, просто хотела умереть. В тот вечер я хотела зайти в озеро и присоединиться к ней, потому что её смерть
была моей виной. Да, это был несчастный случай, но, если бы я заставила её надеть жилет, если бы я смогла схватить её и Крю вместе, она всё ещё была бы жива.
Я не могла уснуть, поэтому пошла в свой кабинет и открыла ноутбук впервые за последние полгода.
Представь себе это на мгновение. Мать, оплакивающая потерю обеих своих дочерей, пишет вымышленное сочинение, в котором обвиняет одну из них в убийстве другой.
Это было более, чем тревожно. Я это понимаю, поэтому и плакала всё время, пока печатала, но я подумала, что, может быть, если я выплесну свою вину и своё горе на этого вымышленного злодея, которого я создала, мне это поможет.
Я написала всё о смерти Честин. Я написала всё о Харпер, даже вернулась к началу рукописи и добавила предзнаменование, чтобы всё это соответствовало нашей новой мрачной реальности. В некотором смысле, это помогло облегчить небольшую часть моей вины и боли, будучи в состоянии обвинить эту вымышленную версию себя, а не принять вину в реальной жизни.
Я не могу объяснить тебе ум писателя, Джереми. Особенно ум писателя, который пережил больше потерь, чем большинство писателей вместе взятых. Мы способны отделить нашу реальность от вымысла таким образом, что кажется, будто мы живём в обоих мирах, но никогда в обоих мирах одновременно. Мой реальный мир стал таким тёмным, что я не хотела жить в нём этой ночью. Вот почему я сбежала от тебя и провела ночь, сочиняя о мире, более тёмном, чем тот, в котором я жила, потому что каждый раз, когда я работала над этой автобиографией, я находила облегчение в закрытии ноутбука. Я почувствовала свободу, выйдя из своего кабинета и закрыв дверь перед созданным мною злом.
Вот и всё, что было. Мне нужно было, чтобы воображаемая версия моего мира была темнее, чем мой реальный мир. В противном случае, я бы хотела оставить их обоих.
Проведя всю ночь и часть утра за работой над рукописью, я наконец добралась до последней страницы. Я чувствовала, что рукопись была сделана в этот момент, потому что, действительно, что ещё я могла добавить? Казалось, что наш мир рухнул. Конец.
Я распечатала его и засунула в коробку, думая, что когда-нибудь в будущем вернусь к нему. Может быть, добавить эпилог. Может быть, я сожгу его. Каким бы ни был план, я не ожидала, что ты каким-то образом прочтёшь его. Я не ожидала, что ты поверишь в это.
После того, как я всю ночь писала, я проспала большую часть дня. Когда я, наконец, проснулась, я не могла найти тебя. Крю уже спал, но тебя там с ним не было. Я стояла в коридоре, гадая, куда ты исчез, когда услышала шум в своём кабинете.
Шум был от тебя. Я не знаю, какой звук ты издавал, но это было хуже, чем в тот день, когда мы узнали, что девочки умерли. Я направилась к своему кабинету, чтобы утешить тебя, но остановилась, прежде чем открыть дверь, потому что твои крики превратились в ярость. Что-то ударилось о стену. Я отскочила назад, не понимая, что происходит.
И тут я вспомнила о ноутбуке. Автобиография была последним файлом, который я открывала.
Я распахнула дверь, чтобы объяснить то, что ты только что прочитал. Я никогда не забуду выражение твоего лица, когда ты стоял там и смотрел на меня с другого конца комнаты. Это было полное и абсолютное… страдание.
Не то, что печаль человека, который только что узнал, что один из его детей умер. Это была всепоглощающая печаль, как будто каждое счастливое воспоминание, которое мы когда-либо имели в семье, стиралось с каждым новым словом той рукописи, которую ты читал. Внутри тебя не осталось ничего, кроме ненависти и разрушения.
Я покачала головой и попыталась заговорить. Мне хотелось сказать:
«Нет. Это неправда, Джереми. Всё в порядке, это неправда». Но всё, что я смогла выдавить из себя, это испуганное и жалкое «Нет».
Следующее, что я помню, это то, что ты тащишь меня за горло в спальню. Я не могла противостоять твоей силе, когда ты прижал мои руки коленями и сжал моё горло ещё сильнее.
Если бы ты дал мне пять секунд. Всего пять секунд на объяснения, и я могла бы спасти нас. Я так старалась сказать: «Просто позволь мне объяснить», но не могла дышать. Я не уверена, какова была последовательность событий после этого. Я знаю, что потеряла сознание. Может быть, ты запаниковал, потому что понял, что чуть не убил меня.
Если бы я умерла на этой кровати, тебя бы арестовали за моё убийство и у Крю не было бы отца.
Я проснулась на пассажирском сиденье своего Рендж Ровера, а ты сидел за рулём. Рот у меня был заклеен скотчем, а руки и ноги связаны вместе. Опять же, я просто хотела объяснить, что, то, что ты читал, было неправдой, но я не могла говорить. Я посмотрела вниз и поняла, что на мне нет ремня безопасности, и в этот момент я поняла, что ты делаешь.
Это было одно простое предложение в моей рукописи, о том, как я должна отключить пассажирскую подушку безопасности и загнать свою машину в дерево, в то время, как Харпер была отстёгнута, чтобы её смерть выглядела как несчастный случай.
Ты собирался убить меня и представить мою смерть как несчастный случай.
Я бессознательно написала свою собственную смерть в последних двух предложениях моей рукописи: «Пусть будет так. Может быть, я просто въеду на своей машине в дерево».
В тот момент я осознала, что, если тебя когда-нибудь заподозрят в моей смерти, то всё, что тебе нужно сделать, — это предоставить рукопись. Если бы я умерла, это было бы идеальное предсмертное письмо.
Конечно, мы оба знаем, чем закончилась эта часть истории. Я предполагаю, что ты снял ленту с моих рук и ног, поместил меня на водительское сиденье автомобиля и пошёл домой, где ты ждал, когда полиция сообщит, что я умерла.
Однако твой план не совсем удался. Я не уверена, что я рада, что это не удалось. Было бы почти легче, если бы я погибла в той аварии, потому что притворяться раненной было трудно. Я уверена, ты удивляешься, почему я так долго обманывала тебя.
Я почти ничего не помню о том первом месяце после смерти Харпер. Я предполагаю, что я была в медикаментозной коме из-за опухоли в моём мозге, но я очень хорошо запомнила тот день. Слава богу, я была одна в комнате, и это дало мне время обдумать то, что должно было произойти дальше.