Страница 34 из 58
Та часть публики, которой не хватило билетов на этот рейс, каталась вокруг парохода на увешанных гирляндами разноцветных лодках. А между лодками, как угорелый, носился сам виновник торжества - Томми на своем подводном глиссере, поднимая высокую волну и ныряя время от времени.
Лодки качались, публика радостно визжала, пароход басовито гудел, а капитан, естественно, отдавал всем честь.
Одним словом, детишки веселились вовсю и не мешали отдыхать взрослым, а те лениво потягивали коктейли, вели непринужденные светские беседы о всяких пустяках, некоторые сидели кто за легкими столиками в креслах-качалках, а кто - прямо на траве, а один старый генерал, расстегнув свой китель, прилег маленько вздремнуть под ласковым солнцем.
М-р Хаггард присоединился к центральной группе гостей, перецеловав гирлянду ручек (миссис Хаггард, миссис Моррисон, миссис Пэтрофф и другие не менее достойные особы) и пожав руки их спутникам (себе, как сопровождающему миссис Хаггард, он пожал руку мысленно).
- Какой сегодня прекрасный вечер, друзья! - воскликнул он, будто бы не содержал у себя на службе ораву синоптиков и не имел никакого понятия о моделировании климата, - Как я рад вас здесь всех видеть! А где же наши милые дети?
- По-моему, они решили устроить Трафальгарскую битву, - ответила ему миссис Хаггард, - Наш именинник, того и гляди, протаранит дредноут под командованием адмирала Пэтроффа-младшего.
- Вряд ли, - возразил ей отец "адмирала", - С таким боцманом, как сын м-ра Моррисона, и с такой бравой командой они сами кого хочешь возьмут на абордаж!
"Это точно, - подумал м-р Хаггард, - У этой милой семейки подрастает на нашу голову вылитый - в папашу - Билли Бонс. Эва как лихо раздает он подзатыльники направо и налево. Его счастье, что капитан "вне его компетенции"! А то бы Ваня быстро ему накостылял: сразу и за Цусиму, и за Порт-Артур, и за Курилы с Южным Сахалином!"
- Чем сегодня Вы нас порадуете, м-р Хаггард? - мило улыбнулась ему миссис Моррисон, - В этом пикнике есть также что-то от "ретро"?!
- Вы можете мне не поверить, но я не знаю программы вечера, - не моргнув глазом, соврал м-р Хаггард. Он прекрасно знал, что представление должно быть грандиозным в пику шабашу Моррисона, - По-моему, никакой программы и не предвидится. Давайте просто отдыхать, благо денек выдался неплохой, и будем надеяться, что коктейли не иссякнут.
Приглашение было, разумеется, излишним - гости и так развлекались, кто во что горазд: одни уселись и расписали пульку на встроенном в барный столик дисплее, другие затеяли игру на объемном гравитационном биллиарде. Дамы же мило судачили, наблюдая за играми мужчин, комментируя их удачи и промахи.
Среди приглашенных были лучшие поэты, певцы и художники. Последние рисовали световыми карандашами на люминесцентных пластинах образы милых дам и веселые шаржи на их кавалеров.
Когда же кому-то захотелось провести конкурс на лучший рисунок, то самым прекрасным единодушно был признан портрет миссис Пэтрофф. И не удивительно!
Тридцатипятилетняя Оксана Петрова была в зените женской красоты и своей мягкой статью и среднерусским спокойным очарованием буквально околдовывала и завораживала всех без исключения мужчин.
Ее огромные васильково-дымчатые глаза излучали одновременно сразу две совершенно несовместимые для здравого европейского разума вещи наполненные непостижимым смыслом: неправдоподобную и доступную лишь богам мудрость и доброту с языческой страстью и девичьим милым лукавством!
В одном-единственном взгляде соединить материнскую заботливую строгость и юного бесшабашного бесенка могла лишь эта загадочная и недоступная гиперборейская Венера!
Увидев ее впервые, м-р Хаггард в буквальном смысле остолбенел, словно от удара молнией, до того она была красива и так непохожа на всех окружавших его женщин. И вследствие такого впечатления от жены м-ра Пэтроффа, в м-ре Хаггарде безмерно росло уважение к самому м-ру Пэтроффу. И в самом деле, какими же необычайными достоинствами должен обладать мужчина, чтобы владеть безраздельно такой женщиной?!
Этой Акуле Империализма было невдомек, что для этого достаточно было быть порядочным и добрым, каким, несомненно, и был м-р Пэтрофф.
"Эх, махнул бы не глядя все свое барахло (включая жену) на эту богиню, - с русской тоской и буржуазной завистью подумал бедный м-р Хаггард, - но, к сожалению, это невозможно. Впрочем, у них есть шестилетняя дочь, так что, когда подрастет мой Томми, заложим программу в стратегический компьютер и устроим им ненавязчивое знакомство. Это единственный шанс прикоснуться губами к этому божественному созданию. Я думаю, невестка не откажет в поцелуе своему любимому свекру. А тещу как бы заодно облобызаю!" - и, охваченный радостным предчувствием этой дальней, но радужной перспективы, он с интересом включился в следующий конкурс на лучший шарж.
Шаржи, благодаря встроенным в пластины компьютерам, были мультиплицированы, и все искренне смеялись по очереди над каждым следующим приключением изображенных на них героев, в которых без труда узнавали сами себя.
Лучшим был признан шарж на вздремнувшего генерала. На рисунке он задорно храпел, лежа кверху пузом на склоне холма. В это время к нему подкрались юные дамы и стали его раздевать. Генерал на это отреагировал причмокиванием и облизыванием губ и, не просыпаясь, стал приставать к девицам (при помощи синтезированного компьютером голоса) с риторическими замечаниями: "Мамочка, я не хочу с тобой играть, дай мне поспать перед боем!", или: "Мамочка, обратись с этим вопросом к моему адъютанту!"
Таким макаром его раздели догола и начали облачать уже в предметы женского туалета: огромные кружевные панталоны, корсет, чепчик и туфли на шпильках.
На чепчик прикрепили козырек и кокарду от фуражки, на корсет, который никак не хотел сходиться на животе, нацепили все (то есть много) генеральские ордена, поверх всего одели портупею с аксельбантом и огромной саблей (покажи ее современному генералу, он бы долго соображал, что это за селедка!), а на туфли пришпилили шпоры.