Страница 35 из 58
Потом каждая из шалуний со знанием дела крепко поцеловала его, оставляя "дэ факто" по всему лицу следы губной помады (не обойдя вниманием лысину), и, выстроившись в ряд по росту, стали ждать его благосклонного пробуждения.
Для того чтобы это ожидание не превысило разумные пределы, самая юная из них элегантно и шаловливо пощекотала у него в носу травинкой. Генерал на этот легкий флирт ответил бравым чихом, милостивым пробуждением и приятным удивлением при виде столь почетного караула.
Сделав им ручкой, он мельком взглянул на часы. Не заметив, что они женские, генерал ужаснулся, вскочил и вприпрыжку побежал принимать парад своих доблестных войск, не забыв вернуться и пригласить дам следовать за ним.
И вот кульминация...
Войска построены во-фрунт, каски блестят, на лицах солдат отражено мужество и решительность. Подъезжает генеральский экипаж, и из него выходит сам генерал со своей свитой.
Солдаты стойко крепятся, чтобы не прыснуть, и едят глазами почетный эскорт; генерал обходит войска, выпятив грудь (под корсетом, естественно) и, оставшись довольным выправкой своей армии, гаркает пискливым (хорошо поставленным) голосом:
- Здорово, молодцы!
А те, как положено, отвечают ему:
- Здравия желаем, ваше превосходительство!
Но вместо троекратного "Ура!" из их раскрытых глоток несется задорное ржание. Им звонко вторят дамы и, задрав юбки, начинают отплясывать канкан, а генерал, довольный собой, поглаживает себя по животу, помадой на солнце сверкая...
Вот какой веселый шарж!
Одна юная, а значит еще непочтительная к старости гостья, отсмеявшись, тут же предложила осуществить это действие в натуре, но м-р Хаггард ловко отшутился, сославшись на нереальность быстро достать для этого саблю и босоножки сорок пятого размера!
Получив такой грубый и негалантный отказ, избалованная вниманием особь, пардон, особа потребовала сатисфакции в виде веселой музыки.
Гости ее поддержали, и м-р Хаггард пошел им навстречу и объявил (по подсказке информатора, естественно):
- Сегодня у нас в гостях сверхпопулярнейший, малоизвестный и находящийся в подполье, запрещенный во всем мире и его окрестностях, только что вернувшийся из-за границы нашей области, камерный диксиленд "Террариум" во главе со своим бессменным вдохновителем и автором текстов Пьером Присыпкиным, известным в широких кругах неформальной общественности под псевдонимом Майкл Массажная Щетка!
Взору гостей предстал легендарный коллектив. Он был облачен в лучшие костюмы, надеваемые только по великим праздникам на работу нищими на паперть.
Мэтр был длинноволос и сутул и светился блаженной улыбкой юродивого.
В одной руке у него было заказное, коллекционное банджо, а другой он плавно поводил над головой, выпятив два пальца на манер старообрядцев (кто не знает, объясняю: сей знак глаголет "вива!", прошу не путать с "козой" металлистов).
Вдоволь благословив всех присутствующих своей дланью, он интригующе прохрипел:
- Я - водитель трамвая!
На что его последователи ответили энергичными хлопками и улюлюканьем.
Когда восторги утихли, Майкл Прищепкин изрек:
- Я в этот гимн вложил философию своего бытия, наперекор толпы презренья!
После чего вдарил по струнам и под аккомпанемент расстроенных трещоток и гнусавых флейт монотонно завыл:
Я - водитель трамвая!
Что грохочет по улицам сонным!
Но трамвай мой ведет
Поводок - электрический провод!
Мимо окон, что свыклись
И не видят мое отраженье,
Сотни раз промелькнувшее в их диафрагмах!
Хватит сладко дремать!
Я возьму руль, которого нет
И направо сверну
Там, где рельсы свернули налево!
И асфальт затрещит,
Подчиняясь колесам стальным!
А на улице тихой
Проснутся деревья,
Удивленно глядя
На невиданную колесницу
Мне плевать, что нельзя!
И что мне говорят каждый день!
Я хочу изменить свой маршрут
И увидеть другие углы тех домов,
Что сумел разбудить
И забрызгать гудроном!
Я добился всего, что хотел!
Только жаль, что повис токосъемник
Он больше не нужен!
С последним аккордом Пьер Расческин, мотнув головой, отпустил слушателям прощальный поклон, так что волосы упали ему на грудь, и начал пятиться, увлекая за собой своих сотоварищей, что явилось знаком его скромности и английского воспитания. (На самом деле это была его давняя привычка - удаляться раньше, чем начнут бить.)
- Какой скромный и очаровательный молодой человек! В его глазах есть нечто демоническое! - воскликнула миссис Хаггард и захлопала в ладоши, - Но я ничего не поняла из того, о чем он пел.
- Смысл его декларации объясняется довольно просто, - подсказал ей м-р Моррисон, ядовито ухмыляясь, - Видимо, эта песня была написана на одной из отсталых планет, где в руки оператора допотопного средства коммуникации попался детский журнал "Юный схемотехник", после чего ему удалось избирательно усовершенствовать свою колымагу, введя автономный энергоблок, телепатическое управление и заменить рудименты колес на более прогрессивную гравитационную подушку. И, радуясь такому прогрессу в своей застойной стороне, он с азиатской непосредственностью поет о том, что ему впервой пришло на ум и что он видит окрест!
- Все равно он очень милый и обаятельный! - заявила миссис Хаггард и обратилась к мужу: - А теперь, дорогой, я хочу послушать что-нибудь про любовь!
- У нас в гостях как раз находится известный шансонье, автор любовных баллад и лирических песен - Степан Здоровый! - ответил ей м-р Хаггард и указал на щуплого паренька, прижимавшего к груди гитару.
Юноша вышел в импровизированный круг и тихо сказал:
- Я спою свою последнюю песню, написанную мной вчера.
Так же тихо зазвучала его гитара, и приятным баритоном бард запел:
Устав от юности потерь,
Забыв прекрасную мечту,
Я запер за собой очередную дверь,
Где не нашел святую доброту...
Растратив времени мешок,
Отдав традициям долги,
Я выпил, морщась, счастия глоток,
Заев, давясь, большим куском тоски...
Найдя в кармане лишь пятак,