Как приручить Обскура

— Я не слышал про такую игру, сэр, — насторожился Криденс.

— Она простая. Ты ведь различаешь цвета, верно?..

— Да, сэр.

— Значит, ты сможешь ответить, когда я назову цвет. Вспомнишь что-нибудь белое, чёрное, зелёное, красное — и назовёшь.

— А если я ошибусь, сэр?.. — с какой-то обречённой тревогой спросил Криденс, будто ждал ответа «тогда я тебя выгоню тебя из дома».

— Как ты можешь здесь ошибиться, мальчик мой?.. — терпеливо вздохнул Грейвз.

— Вы скажете — чёрный… А я отвечу — бумага…

Грейвз положил локти на стол и пристально посмотрел на мальчишку.

Какой абсурд.

Такой абсурд, что против воли Грейвз начинал проникаться сочувствием. Криденса было жаль. Страшно жаль. Чудовищно жаль. Какой эпитет ни приставь — будет мало. Его жизнь сама была «преисподней». Стоит нарушить правило, ошибиться, наступить на меловую линию — и возмездие найдёт тебя. Криденс так привык к вечному кругу из ошибок и наказаний, что теперь, когда прежняя жизнь кончилась, ему было ещё страшнее. Он не знал, за что и как он будет наказан по новым правилам. Что он получит за ошибку в игре — пощёчину?.. удар по губам?..

Грейвз прижал костяшки пальцев ко рту, подавляя вздох.

Этот несчастный ребёнок, он же теперь всё время будет рядом, и это надолго. Он будет жить, жить рядом с тобой, Персиваль. Затравленно смотреть на тебя с надеждой и страхом. Молчать. Бояться тебя. Смотреть на тебя исподтишка. Спать будет в соседней комнате. Будете трижды в день встречаться за столом. А потом ты начнёшь учить его держать палочку… Сильно рискуешь, Персиваль. Твои эротические фантазии могут сбыться в самом ближайшем будущем. Кстати, не забудь купить ему палочку, старый хрен — как учить-то будешь?..

Вот он сидит и прячет глаза. Он никуда не уйдёт — ему некуда. У него никого нет, кроме тебя, козла. Он сделает всё, что прикажешь, лишь бы ты не прогнал. Будешь с ним ласковым — да он к тебе в ширинку сам полезет за лишнюю похвалу. Тошно от самого себя, правда?

Ведь сам знаешь, что не удержишься. Как бы ни крепился — не устоишь. Легко держаться, если встречаешься с мальчишкой пореже. А если он тут, под рукой?.. Куда деваться?..

Когда ты к нему первый раз пришёл?.. Через неделю после той заварушки, что устроила Тина. Криденс тебе тогда чуть на шею не кинулся — подумал, ты сейчас заберёшь его в волшебный мир. Как он погас, когда понял свою ошибку — помнишь?.. Пришлось мямлить, отговариваться, объяснять… Как он тогда сказал — «Разве вы не волшебник?» А ты стоял и сам думал — ведь правда. Ты же волшебник. Так почему нет никаких подходящих заклинаний для этого случая?.. Где тогда разница между магами и людьми? Должен же быть в этом какой-то смысл. У людей есть паровые двигатели, электричество, нефть — а у вас есть магия. Для чего она, если нельзя помочь тем, кто несчастен?

Не совался бы ты, Персиваль, в ту церковь, не стремился бы разбирать промахи подчинённых — глядишь, знать бы не знал ни про какого Криденса. Спал бы спокойнее. Сидел бы себе в Нью-Йорке, снимал молоденьких не-магов и горя не знал бы.

А теперь — вот оно, твоё искушение. Рядом. Живое. Так сладко зависимое от тебя. Постарайся хоть пару дней член в брюках удержать. Сумеешь?..

— Если ты ошибёшься, — спокойно сказал Грейвз, — я ещё раз повторю цвет, и ты дашь мне другое слово.

— В неё можно выиграть?.. — осмелев, спросил Криденс.

Грейвз улыбнулся. Ум у мальчишки был пытливым, задавать важные вопросы он отлично умел.

— Выигрывает тот, кто отвечает на все вопросы. А ещё он получает приз.

— Какой? — с любопытством спросил Криденс.

Он бросал на Грейвза короткие взгляды исподлобья — похоже, тон разговора его ободрял, раз ему хватало на это смелости. Грейвз на секунду задумался, подбирая подходящий «приз».

— Тот, кто выиграет, после ужина пойдёт со мной гулять к реке и смотреть на мельницу.

— А тот, кто проиграет?.. — с волнением спросил Криденс.

— Тот, кто проиграет, останется со мной дома. По-моему, очень простые правила.

Криденс в замешательстве вскинул глаза, опустил снова. Ему эти правила наверняка не казались простыми. Что это за выбор, когда оба варианта кажутся безопасными? Можно выбрать из хорошего и плохого, но как выбрать из хорошего и хорошего?..

— Чёрный, — сказал Грейвз, не давая ему времени на размышления.

— Уголь, — с запинкой сказал Криденс.

— Белый.

— Бумага.

— Красный.

— К-кровь, — ответил Криденс, помедлив.

— Хорошо. Жёлтый.

— С-солнце.

— Розовый.

Криденс задумался, потом тихо сказал:

— Кукла.

— Хорошо, — Грейвз спокойно кивнул, — оранжевый.

— Огонь.

— Зелёный.

— Трава.

— Синий.

Криденс вздрогнул, зажался. Спрятал руки под стол. Попытался что-то сказать, но только раскрыл рот и закрыл снова.

Вот оно. Грейвз подобрался. Что у него связано с синим цветом? Что-то плохое или что-то хорошее? Синее платье Мэри Лу? Синяя лента сестры? Обложка книги? Карандаш? Цвет глаз?

— Криденс, — мягко сказал Грейвз, — ты знаешь что-нибудь синего цвета?..

— Шарф, — прошептал тот и покраснел.

Шарф.

Грейвз снова прикрыл лоб рукой. Ну-ну. Шарф. Ты, Персиваль, знаешь кое-кого, кто их любит. Одного так точно не раз видел — в зеркале живёт.

Грейвз потёр глаза пальцами.

— Хорошо. Хватит.

Взгляд у Криденса был настороженный и вопросительный:

— Я ошибся?..

— Нет, — сказал Грейвз. — Ты правильно отвечал. Но когда ты отвечаешь, ты не ешь. Будем снова играть, когда встанем из-за стола. Вспомни пока побольше разных цветных вещей.

Грейвз откинулся на спинку стула, подтянул газету поближе, сложил другой стороной. Об американских событиях в Англии писали мало. Британия была занята своими внутренними делами, на взгляд Грейвза — довольно мелкими. Он налил себе чаю, взял миндальную меренгу. Криденс медленно ковырял карпа, складывая кости на край тарелки с чёрно-золотым ободком. Он ел медленно — то ли был уже сыт, то ли не хотел никуда торопиться, раз Грейвз не объявил, что ужин закончен. Второй вариант выглядел правдоподобнее, а кроме того, после происшествия с вилкой Криденс старательно следил за руками.

Итак, синий. Раз это любимый цвет Криденса, нужно внести его в интерьер.

Грейвз любил глубокий кобальтовый оттенок, аквамарин, бирюзу, цвет морской волны. Они отлично впишутся акцентами в строгий чёрно-белый мир с проблесками золота, и тогда Криденсу будет здесь немного уютнее. А со временем он привыкнет и к остальному. Грейвз пристально посмотрел на обои, припоминая простейшую трансфигурацию — по стенам побежала голубая волна, вытесняя холодную белизну.

Февральские сумерки были сырыми, но не холодными, звёзды влажно перемигивались сквозь туман. Река в темноте была почти не различима, и только если прислушаться, до холма доносилось мерное журчание воды под мельничным колесом. Пахло дымом из печных труб, мокрой землёй и овцами.

Грейвз накинул на плечи мантию, Криденс сунул руки в карманы старого коричневого пальто, которое досталось от Ньюта. Они переговаривались вполголоса, продолжая игру. Тропинка тянулась над берегом, ширины едва хватало, чтобы идти рядом.

— Красный, — сказал Грейвз.

— Яблоко, — ответил Криденс.

— Зеленый.

— Другое яблоко…

Грейвз усмехнулся. Неожиданный поворот. Это что такое — проблески чувства юмора или недостаток воображения?..

— Другое яблоко, — чуть насмешливо повторил он.

— Да, сэр.

Криденс опустил голову, но плечи к ушам не вздёрнул. Какой молодец. В его положении это должно называться «твёрдо выразил мнение». Грейвз улыбнулся, положил ему ладонь между лопаток:

— Выпрямись… Хорошо. Белый?..

— Дым.

— Голубой?..

— Небо.

— Ты молодец, Криденс. Давай попробуем наоборот. Ты называешь цвет — я называю слово.

Криденс помялся немного, потом спросил:

— А если вы выиграете, мне нужно придумать вам приз?..

Грейвз резко остановился, будто с разбега врезался лицом в стену. Он даже прикрыл глаза — несвойственная ему, жалкая попытка бегства.