Призвание

— А был ли мальчик? — Ламберт хмыкнул, скрестил руки на груди и пошёл обратно, продолжая ядовито ворчать. — Совсем, ***, крышу девке от эликсиров снесло! Правильно, ***, что баб не брали в ведьмаки!

— Но я же говорю правду! Вот же он! — Пантея указывала на бледного пленника зазеркалья, он отчаянно махал руками в ответ и кричал: «Я здесь! Я здесь!»

Эскель и А’рса видели только то, как девочка указывает на своё собственное отражение в зеркале. Эльф внимательно поглядел на несчастную, полагая, что процесс обращения в ведьмачку не прошёл для неё бесследно в умственном плане.

Пантея по реакции двоих оставшихся в комнате мужчин поняла, что ей не верят.

— Мальчик рассказал, что отец отдал его Весемиру за то, что тот спас ему жизнь. Весемир хотел превратить мальчика в ведьмака, напоил горькой травой, привязав к столу, но мальчик вырвался и убежал сюда. Он как-то попал в зеркало и не может выбраться!

Мальчик в зеркале закивал, подтверждая её слова.

Эльф на всякий случай начал проверять, не магическое ли зеркало перед ними, а Эскель попытался вспомнить рассказы Весемира. Нет, никто не пропадал в крепости бесследно, иначе это стало бы очередной байкой Каэр Морхена.

А’рса осмотрел зеркало и сказал так:

— Обычный зеркало.

— А может ли… ну, чисто теоретически, туда попасть человек, да так, чтобы его никто не видел?

— Но я же вижу! — вмешалась почти с отчаянием Пантея.

— Так не бывает, — вынес свой вердикт маг.

Девочка села рядом с зеркалом и посмотрела на мальчика:

— Что мне им сказать, чтобы они поверили? — тут ей пришла мысль. — Слушай, а как выглядел Весемир? Сможешь его описать?

— Разумеется, — ответил житель зазеркалья. — Нос картошкой, часто красный, но не из-за пьянства. Волосы до плеч, седые такие. Усы у него такие, что вниз вот свисают, а бороды нет. Она совсем маленькая — колышком под нижней губой… — тут мальчик запнулся и посмотрел на Пантею. — Погоди… а почему ты спрашиваешь «выглядел»?

Пантея передала Эскелю и эльфу всё в точности. Ведьмак удивился и задумался: она сама никогда не видела Весемира, а описание его дала довольно точное. Только тот, кто видел наставника вживую, мог его так описать.

— Всё так, — подтвердил Эскель. — Только Весемира уже давно нет в живых.

Мальчик в зеркале растерялся:

— Погодите, как это? Это сколько же я сижу здесь?

— Видно, давно, — ответила ему Пантея.

— Весемир не рассказывал мне о том, что кто-то когда-нибудь сбегал со стола при Испытании Травами, — сказал ведьмак.

— Что это значит? — спросила девочка, хотя её уже посетила догадка.

— Мальчики или становились ведьмаками, или умирали.

— Как это никто не сбегал? — возмутился мальчишка и стукнул себя в грудь. — Вот же я!

Пантея посмотрела на него с сожалением.

— Мне жаль, но ты не сбежал тогда… Ты… умер.

— Что за чушь ты несёшь! — мальчик начал сердиться и стучать по зеркалу изнутри. — Выпустите вы меня, в конце концов, или нет?

— Это призрак, — сказала ведьмачка, глядя Эскелю в глаза. — И он не верит, что мёртв.

— Я бы почувствовал его присутствие, — возразил ведьмак и погладил подбородок. — Даже если это морок, на что намекают мотыльки, я его не могу видеть. Разве только под отваром сивушки, которая давно уже нигде не растёт. Почему тогда его видишь ты, Пань?

А’рса ходил по комнате задумчивый и вдруг обратил лицо к товарищам.

— Мысль. Если Третье Сопряжение сфер быть, Пантея стала ведьмак после него. Она мочь видеть иначе.

— Не понимаю… — признался Эскель.

— Ты видеть призрака, но призрак может быть разный. Может, она видеть другой призрак, который ты не мочь видеть.

— Ох, чем дальше в лес…

Ведьмак вспомнил о странном поведении жителей Калькара после смерти Гинэля. Что если они с А’рсой просто были неспособны видеть то, что повлияло так на людей?

— Эскель, а как ты расколдовывал призраков? — спросила девочка, отвлекая от воспоминаний.

— Мне часто помогали их вещи. Призраки привязываются к местам, где лежит что-то дорогое для них. Или их держит какое-нибудь незавершённое дело.

— Какой незавершённое дело может быть у мальчик… — сказал маг. — Разве пожить не успел.

— У тебя осталась здесь какая-нибудь твоя вещь? — спросила ведьмачка мальчика.

Тот помотал головой.

— Меня Весемир забрал от папки, как я был, — без всего. Мне папка даже мой любимый деревянный меч не дал с собой взять, — сказав это, мальчик надул губы. — Первым делом, как вернусь, дам ему по шапке!

Несколько дней ходила Паня в комнату и разговаривала с зеркалом. Ей приходили в голову разные идеи, что конкретно может держать мальчика на земле, но ни одна из них самим жителем зазеркалья не подтвердилась. Тогда, рассердившись, девочка решила просто разбить зеркало. Почему бы и нет? Если не будет стекла, мальчик сможет уйти.

Только мальчик не ушёл: зеркало не поддалось ни кулаку, ни ножке стола, ни даже камню, который, давно упав с потолка, лежал в углу. Пантея рассказала об этом Эскелю, и тот заключил, ещё раз осмотрев зеркало:

— Значит, дело в самом мальчике. Скорее, это он держит зеркало, а не оно его: иначе бы оно разбилось. Спроси у него, не обижал ли он кого, когда уходил? Только чтобы честно ответил!

Мальчик сказал Пантее, что это не он, а его обидели: он в ведьмаки не напрашивался, тем более отдал его Весемиру родной отец. А сам он никого не обижал, даже Боженку, с которой играл всё время, — и не глядел, что она девчонка!

Пленник зеркала присел на корточки и улыбнулся, вспомнив про Боженку. Когда его забирали, она вышла его провожать, дала ему на дорогу пирожка и напиться воды из кувшина. Ему это так понравилось, что захотелось совершить для неё какое-нибудь самое настоящее геройство. Поэтому, уходя, он вскинул нос и браво пообещал вернуться в деревню уже знаменитым ведьмаком и с головой водяной бабы, из-за которой никого не пускали купаться ночью на реку. Боженка поставила кувшин на колодец и долго потом махала ему вслед.

Всё это мальчик и рассказал Пантее, а та — Эскелю.

Ведьмак, почесав шрам на щеке, изрёк:

— Сдаётся мне, вот это и есть незавершённое дело призрака. Он обещал стать ведьмаком и убить чудовище, а сам не перенёс Испытания Травами. Только, выходит, если дело не завершено, то потому, что тот, кому его обещали, до сих пор ждёт.

— Столько лет? … — глаза Пантеи погрустнели: она представила себе, каково это — бесплодно ждать столько лет.

— Пань, спроси его, в какой деревне он жил.

Получив через ведьмачку ответ, что деревушка находится к югу от Венгерберга, Эскель пообещал отправиться туда немедленно.

Кот, который дремал на коленях немолодой, но хорошо сохранившейся лицом женщины, поднял голову, зашипел и спрыгнул с колен.

Со стороны дороги, называемой местными «городской», из вересковых зарослей приближалась высокая мужская фигура с двумя мечами за спиной. Женщина, вцепившись взглядом в фигуру, медленно поднялась с завалинки. Её лицо выражало то радость, то сомнение так же быстро, как весной прыгают солнечные зайчики по траве. Окончательно улыбнувшись, она подошла к колодцу, на котором стоял старый кувшин, и зачерпнула им из ведра воды.

Ведьмак шёл к ней, неся в правой руке голову водяной бабы. Вокруг стали собираться деревенские люди, которые считали женщину сумасшедшей: она всем говорила, что ждёт какого-то ведьмака, и не выходила замуж, хотя к ней сватались трижды.

Женщина без слов протянула ему кувшин с водой. Так же, без слов, ведьмак положил голову старой водяной бабы у её ног и принял кувшин. Пока он пил студёную воду, женщина внимательно рассмотрела его, и вокруг её погрустневших глаз мгновенно залегли морщинки.

— Ты всё поняла… — кивнув, сказал гость. — Я выполнил его обещание. Но самого его не жди. Не вернётся он.

Женщина вытерла рукой слезу, побежавшую по морщинкам, и смиренно кивнула в ответ головой. Эскель отдал кувшин хозяйке и поклонился ей в пояс.