Тревожный Саббат

Он был в своей комнате, которая изменилась до неузнаваемости. Горы золота, серебра, изумрудов, рубинов и алмазов лежали на полу. Ницшеанец лишь оглядывался, не в силах прийти в себя.

Вдруг он увидел карлика, одетого в камзол по европейской моде XVI века.

— Приветствую тебя, Георгий Звягинцев, Ницшеанец! — произнес маленький человек и учтиво поклонился.

— Здравствуйте…

— Я советник короля и прибыл из царства снов с убедительной просьбой от нашего правителя. Пожалуйста, верни все, что ты взял — лучшего коня и лучший меч, а также все сокровища королевства.

— Вернуть? Как бы не так! — Возмутился юноша, — Да как вы смеете являться ко мне после всех мучений, которые причинил ваш король. Мне снились жуткие сны…Их врагу не пожелаешь увидеть!

— Я очень сожалею об этом, — человечек опять поклонился. — Но должен тебе сказать, что наши сокровища счастья не принесут. Смерть в ближайший год — вот твоя судьба. Но если вернешь все украденное добровольно, король будет посылать тебе самые лучшие отборные сновидении, каковые он и сам любит смотреть!

— Раз так, то я согласен. Верю, что незаслуженные дары никому не принесут удачи. Да я и сам богат.

— Молодец! Ты будешь приятно удивлен этой ночью, — улыбнулся советник. — И судьба твоя сложится хорошо. Только никогда больше ничего не забирай из царства снов и…не мечтай о несбыточном.

И действительно, у Ницшеанца все пошло удачно. Сны он видел с тех пор просто замечательные. Иногда смешные, иногда захватывающие, полные приключений. А иногда такие прекрасные, что жаль было просыпаться.

Но однажды ему приснился удивительный замок. И ницшеанец понял, что, возможно, в нем все его счастье и смысл, и что ничего похожего он больше в жизни не найдет. И, не колеблясь, подошел ближе, дотронулся до каменной стены и крикнул:

— То, что я вижу, я вижу во сне, но ты наяву приходи ко мне.

Но заклинание не сработало. И более того, юноша совсем перестал видеть сны.

Он словно сошел с ума, объехал полмира, пытаясь найти этот замок. Создал общество «В поисках Шаолиня», потому что строение напоминало ему знаменитый китайский монастырь.

Его собственный дом, прославленная усадьба Звягинцевых, пришел в запустение, потому что родители умерли, а сестренка (кстати, моя прабабушка) была еще подростком.

В 1906 году нашу родовую усадьбу подожгли крестьяне, разграбив большую часть ценностей. А Ницшеанец…Его дальнейшая судьба не известна. Считается, что прадедушка повесился в том же году, не выдержав такого счастья, как Шаолинь. Но есть и другие сведения, якобы Георгий вместе со своей невестой Аглаей отправился на поиски в Тибет, и там пропал.

Впрочем, от прабабушки я слышал, что немало семейных сокровищ он умудрился спрятать до разграбления. Да и в обществе искателей Шаолиня, взносы были нехилы. Бабуля явно что-то знала, но она так хотела быть незаметной, так боялась происков КГБ, что ничего не рассказала. Даже перед смертью. Может, не захотела, а может, просто посчитала меня недостойным семейного сокровища. Тем не менее, я не теряю надежды.

— Ты реально веришь в эти сказки? — засмеялся Чайна. — В Царство снов и человечков в костюме шестнадцатого столетия? Или разыгрываешь нас?

— Да, это всего лишь красивая легенда. Но Ницшеанец существовал и общество в «Поисках Шаолиня» тоже.

— Я допускаю, что прадед Асмодея — лицо, реально существовавшее, — заявил Чайна. — Но в Царство снов и клады поверить не могу, уж извините.

— Усадьба стоит, где и стояла. Мы были в ней вместе с Инеем. Страшное место, ненормальное, выморочное. Чуть не сгинули оба. Но…я обыскал все с металлоискателем, простучал стены. Ничего! — Грустно сказал Заратустра.

— Иней считает, что я должна туда поехать, — прошептала Ким. — И без тебя, Асмодей, прости.

— Неужели ты отправишься туда одна? Я поеду с тобой, — вызвался Чайна.

— Нет, — странно улыбнулась Ким. — Со мной будет Ингрид. У нас с ней старые счеты.

— Что бы там ни говорила Иней, поедем вчетвером, — решил Асмодей. — Я не собираюсь причинять тебе зла. Идем, довезу тебя до дома. Пожалуйста, будь осторожна. Пойми, ты мне не безразлична.

Ким похолодела.

— Правда?

— Правда. Мне нужна живая и здоровая фаерщица. К тому же завтра ночью опять тренировка. Будем крутить, как бешеные, до стертых в кровь пальцев. Шучу, конечно.

Ким с облегчением засмеялась. Между «Искателями огня» снова установилось доверие. Они выпили еще по чашке чая «Бай Му Дань». Заратустра показал старые фотографии усадьбы — величественного строения с колоннами и анфиладами. Девушка согласилась, что это именно то здание, которое являлось ей в видениях. Затем позвонили Ингрид и вкратце рассказали ей все. Так было решено ехать вчетвером.

Ребята еще долго с воодушевлением обсуждали детали поисков клада. Асмодей даже позволил себе немного помечтать, как распорядится найденными сокровищами: «Обязательно отремонтирую бабушкин домишко с ротондой и совершу паломничество на Тибет». — «А с друзьями поделишься?» — подколол его Чайна. — «Только с Ким, и то, потому что она помогает в поисках, — усмехнулся Заратустра. — А еще потому, что она очень хорошо целуется. Наша недотрога!»

Ким захихикала и опустила глаза. Никто не заметил, что в этот момент она положила себе в карман снимок, на котором Ницшеанец был в военной форме.

И хотя украденное жгло карман, ночь Ким провела на удивление спокойно. Лишь под утро девушке приснились укоризненные глаза Ницшеанца.

Глава 6. Усадьба как центр мира. В поисках клада

После случаев с уличными музыкантами и париком Александр словно перестал замечать Ким. Он больше не настаивал на переработках и не делал ей замечаний. В графике девушки появились дополнительные выходные. Ким это порадовало, а Еретика заставило понервничать:

— Теперь тебе будут платить меньше. И не получится скопить денег на литовский санаторий, который мы запланировали на осень.

— Скоро мое дебютное выступление на День Ивана Купалы, — миролюбиво ответила Ким. — Обещали неплохо заплатить.

— И все же тебе надо работать больше.

— Хватит! Я и так уже восемь лет тружусь без отдыха. И все ради тебя!

— Если бы ты не сделала этого…

— Да заткнись! — взорвалась Ким. — Я уже своим горбом и поломанной жизнью искупила твою боль. И да, я не жалею о содеянном. Таких маленьких бестолочей, каким был ты, надо, если не кипятком шпарить, то точно крапивой сечь.

— Ты предпочитаешь плетку, — усмехнулся Еретик. — И это сводит меня с ума. И тянет к тебе.

— Между нами не будет ничего, прости. Я даже не могу позволить тебе прикоснуться.

— Знаю. А, пропади все пропадом. Я тоже во многом виноват. Пойдем, прогуляемся. Нам надо остыть.

И они долго бродили по городу. Катались на качелях, ели мороженое. Растянувшись, загорали на мраморной набережной.

На один день смогли забыть про обиды и взаимные претензии.

Сильный ливень застал их врасплох. Не найдя другого убежища, Ким и Еретик забежали в старинное здание, в котором располагался краеведческий музей Верены. Гости города обычно обходили его стороной — слишком уж неприметное, построенное из скучного красного кирпича. Лишь две каменные палеотические венеры у входа могли заинтересовать наблюдателя.

Как и все веренские дети, Ким и Еретик бывали в музее не менее пяти раз за все школьные годы. И сейчас они с удовольствием разглядывали доисторические копья, ступки и кости древних животных. Целый зал занимал двухметровый мамонт.

Люди на этой территории жили испокон веков, но вот собственно веренцы появились только в XVII веке. Кто был до них? Об этом историки имели очень туманное мнение. По одной из версий, Верену населяли колдуны и алхимики, которые охотно помогали гостям. Исцеляли, дарили удачу в любовных делах. Но за умеренную плату могли и отравить или навести порчу. Много чудесного творилось на этой земле. Недаром же название «Верена» переводится «верь нам». Затем пришли солдаты с саблями и палашами. Колдунам пришлось потесниться, уйти в дремучие леса и старинные села. А может, они просто ассимилировались и до сих пор живут в городе.