Служанка

Развернувшись, она направилась в дом, а я еле успел отвести взгляд, прежде чем Никотинка меня застукала. Она и так подозрительно покосилась, и что-то, похожее на ревность, мелькнуло в ее глазах.

Спасибо, Вселенная за такой нежданный подарок! Жаль только, что такая козырная сцена прошла без участия Матвея Тимофеевича. Очень жаль! Дорого бы я дал, чтобы посмотреть на этот дуэт синхронно краснеющих от злости.

Ничего, теперь я точно уверен, что Анюта с таким потенциалом еще не раз доставит мне удовольствие.

Чтобы не расплескать его, это самое удовольствие, я решил посмаковать его в тишине и в одиночестве, вытащить на свет мысли, которые сбились в кучу.

И в центре этой кучи, как ни странно, была Анюта. На первый взгляд, обычная девушка, не обремененная излишним интеллектом. Если не сказать больше — просто глуповатая. Во всяком случае, так выглядело ее обращение ко мне — «Барин» — какое-то рабоче-крестьянское и «Вероника Матвеевна». Ведь она не забыла, а «типа» что-то не додумала или подумала не то.

Но я никогда не ошибаюсь в людях. И моя чуйка сейчас повертела пальцем у виска, давая понять, что я чуть не купился на видимую простоту. Едва уловимые движения губ, которые она, очевидно, не смогла удержать, этому подтверждение. К тому же она очень гармоничная.

Волнующий, приятный голос, соблазнительные губы, славная фигурка, будто созданная в мастерской скульптора — сластолюбца — такая аппетитная, если можно сказать, вкусная. Гладенькая, и поэтому хочется ее потискать, погладить, как ребенка.

Несмотря на серьезное выражение ее лица, готов поклясться, под очками прячутся маленькие чертята.

И опять перед глазами ее ножки… Ловлю себя на мысли, что она идеально будет смотреться в классической форме теннисисток. Облегающая майка, короткая, вспархивающая при каждом движении юбочка, еще больше открывающая крепкие ножки в белых носочках и теннисных тапочках. А, ну да! На голове козырек. И отсутствие очков — хочется видеть ее глаза, в азарте игры они точно не соврут. И почему- то я уверен, что выглядеть на корте она будет намного сексуальней и Шараповой, и Курниковой.

Тьфу! Барковский, о чем ты думаешь? Возможно, ее нетрудно будет обучить азам, потому что она очень легко двигается, шустрая, сама, как мячик. Но вот представлять ее в виде сексуального объекта — это точно лишнее. Совсем лишнее. Соблазнять домработницу аморально. Недопустимо. Делаю выдох, и только сейчас замечаю, что в штанах определенно скопилось напряжение.

Началось в колхозе утро… Пару недель без секса, и готовность трахать все, что движется? Тогда или в тренажерку до седьмого пота, или открыть доступ к телу Никотинки и положить начало концу ее пребывания в доме и жизни отца. В общем, по- хорошему, нужно и то, и другое.

А отец, словно потеряв разум, сам подтолкнул меня к нелицеприятному делу.

Только я усилием воли отогнал сладкое видение, сексуально выдыхающее «хха» при каждой подаче, завибрировал телефон.

— Тим, если свободен, зайди ко мне, — вызвал меня мой драгоценный Матвей Тимофеевич.

— Иду, — буркаю я, теряясь в догадках. От него сейчас чего угодно можно ожидать. Надеюсь, он не выглядывал из гостевой второго этажа в тот момент, когда я поцеловал пальчики Никотинке. Только оттуда видна терраса.

— Сын, у меня к тебе просьба. Я обещал Никуше купить машину, но мне некогда совершенно учить ее вождению. Не мог бы ты заняться этим. Честно, не хочу, чтоб она в замкнутом пространстве находилась с каким — нибудь хлыщом- инструктором. Она девочка неискушенная, мало ли что может произойти. И она такая ранимая, — папенька огорошил меня настолько неожиданной просьбой и оценкой своей девочки, что в первые мгновения я напоминал застывший соляной столб.

«Па, ты вообще-то в курсе, что сам сейчас запускаешь козла в огород с капустой?!» — язык так и чесался задать этот вопрос. Да и еще раз услышать о неискушенности его Никуши было для меня как скрип пенопласта по стеклу — настолько же противно.

Определенно, у отца информация перестала фильтроваться. Ну тем лучше. Быстрей восстановим торжество справедливости.

— Ладно, па, не переживай. Пока у меня время есть, научу на своей. Но если окажется бестолковой, то лучше машину не покупай, а то я уеду, а она будет тебе звонить каждый день и мяукать: «Мусик, а почему моя машинка не едет? Я что, опять бензинчик не залила?»

Ого! Опять я на мозоль наступил! Старик зыркнул на меня и голосом, будто пролежавшим в холодильнике, одернул:

— Ника умная девушка!

— Пап, насчет умная, ты загнул. Она просто не дура, — а про себя добавил «Губа не дура».

Глава 10

Не откладывая в долгий ящик, я решил тут же начать дрессировку. Ника, поджарив бока на солнце, уже ушла к себе, и мне пришлось ее позвать.

— Ника, собирайся, я буду тебя учить вождению. У тебя пять минут. Время пошло.

В легком халатике она высовывается из родительской спальни, отчего меня опять бросает в дрожь и глаза чуть ли не наливаются кровью от злости.

— Тимофей, ты с ума сошел? За пять минут я расчесаться не успею! — продолжает она испытывать мое терпение на прочность.

— Тогда я тебя через плечо перекину, и поедешь в халате и босиком! — раздраженно рявкаю я. — Джинсы, футболку! И можешь нечесаная. Я выгоняю машину.

Никотинка послушно юркнула за дверь, а я спустился вниз. Правда, на лестнице опять застрял. Злость испарялась на глазах — в холле, спиной ко мне, Анюта терла стеклянную дверь. Очевидно, какое — то пятно находилось чуть выше ее роста, поэтому ей приходилось тянуться, встав на носочки. Ее платье довольно высоко поддернулось, открыв великолепный вид.

Как какой — то вождь краснокожих, я неслышно подобрался к ней почти вплотную и, чуть ли не роняя слюни, следил за ее рукой. Небольшая красивая кисть уверенно держала губку, и я опять, как фетишист — извращенец, представил, как эта аккуратная ручка уверенно сжимает ракетку.

А собственно, вот так я могу и учить — стоя сзади, практически прижимаясь к спине Анюты грудью, обхватить ее кисть своей рукой и направлять движение, ставить удар. И самое главное — так я могу, не нарушая приличий, ловить ее аромат. С каждым вдохом наполняя свои легкие сладкой кислинкой мандарина, с восторгом распознавать другие тонкие ноты этого манящего облака, которое окутывает ее.

Или я слишком громко думал, или сердце выдало своим стуком мое присутствие, но девушка вдруг резко обернулась и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Чего это вы подкрадываетесь, как Чинганчгук! — испуганно воскликнула она.

Я чуть рот не раскрыл от изумления.

— А ты откуда про вождя краснокожих знаешь? Фенимора Купера что ли читала?

— А что, по-вашему, я неграмотная? Читать что ли не умею, — как взъерошенный воробей, защищается она и, отступая, врезается в стекло. От чего еще больше пугается.

Смотрю на нее и понимаю, что опять выгляжу блаженным с идиотской улыбкой на лице. Мало того, что эта представительница поколения Пепси книжки читает, так еще и неведомым образом, как из эфира, уловила мои мысли про индейского вождя.

Наконец, даю себе команду «Отомри» и с трудом обретаю дар речи.

— Нет, Аня, ты не подумай чего плохого. Просто мне показалось…, - начинаю мямлить, словно мозги набиты соломой, и никак не соображу, как в приличной форме озвучить свой фетиш. Девчонка окончательно пугается и совсем вжимается в дверь.

— Ты в теннис умеешь играть?

Анюта облегченно выдыхает, тревога исчезает с ее лица, сменяясь уверенной улыбкой, и я с поросячьей радостью вижу, что она сейчас меня сильно удивит и скажет: «Да!»

Не ошибся я в одном — она опять меня удивила. Очевидно, осознав, что хозяину так открыто улыбаться не стоит, тут же посерьезнела и, отрицательно покачав головой, сказала:

— Нет! — и добавила: — Конечно! Нет!

У меня окончательно рвет крышу — хотелку неожиданно озвучил, и теперь есть все шансы ее осуществить.

— А давай я тебя научу! — какая-то неизвестная сила заставляет меня взять ее за руку.