Страница 20 из 21
– Эй! Батюшка! А сумки-то! – Пашка стал неторопливо выбираться из тёплого салона на улицу: поклажу священника следовало унести, а то вдруг украдут, - и тут увидел на заднем сиденье огромный рюкзак, про который и он, и взволнованный батюшка просто забыли.
- Эй! Простите! А рюкзак? – попытался он ещё раз докричаться до обитателей прихода. Но ему никто не ответил. Пашка вздохнул, достал рюкзачище, закрыл машину и, подхватив сумки, несмело двинулся к церкви.
Казалось, за оградой, под деревьями, занесёнными снегом, было ещё тише и сумеречнее. В глубине, за могильными памятниками, тёплым жёлтым светом горели окна небольшого домика, там хлопали двери и о чём-то говорило несколько голосов. Паша пошёл туда. Перед дверью он громко покашлял, покряхтел, с топотом пообивал снег с ботинок, хотел ещё как-нибудь обозначить своё присутствие, но не придумал как: руки-то были заняты, а стучать ногами в двери дома священника ему показалось неудобным. Пашка локтем приоткрыл неплотно притворённую дверь и бочком протиснулся в тепло дома.
Внутри чистенького домика, деловито и быстро передвигаясь по комнате, распоряжалась молодая симпатичная женщина в платочке :
- Мама, не волнуйся, выпей пустырничка! Не мы первые, не мы и последние. Всё будет хорошо. Ты лучше за нас помолись, это нужнее будет… Милый мой, а ты, пожалуйста, попробуй машину поймать, пора уже ехать, а «скорую» никак не вызовем. Ты иди, мой хороший, а я пока тебе поесть соберу, а то весь день голодный! Разве это дело?
- Да не хочу я есть, Оленька! – батюшка нежно попытался усадить женщину на простую лавку под образами. – Ты, моя родная, посиди или лучше…
- Простите… вы там сумочки забыли… И рюкзак… - Пашка не был слишком стеснительным, но как вести себя в священническом доме решительно не знал, и не понимал, как ему быть и что делать, чтобы не оскорбить присутствующих, и поэтому мучительно краснел и мямлил: – А там, вы же сами говорили, облачение, иконы, утварь церковная, свечи да много чего ещё в вашу лавку… А вдруг украдут?
Все находившиеся в доме при первых же его словах резко обернулись. Хозяйка просияла нежной и ласковой улыбкой:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте… - Пашка совсем было растерялся и вдруг неожиданно для самого себя выпалил:
- Если вам куда-то ехать надо, то я же на машине, пожалуйста, я подвезу, куда надо! Вы только не стесняйтесь!
Батюшка, наконец, отмер, взял у Паши из рук сумки и рюкзак и благодарно сказал:
- Вас нам просто сам Господь послал! Мы заплатим, обязательно. Если можно, отвезите нас в роддом поскорее… - тут только Паша заметил, что девушка, которую батюшка называл Ольгой, прикрывает рукой большой живот, и испугался ещё больше. Когда-то он мечтал быть врачом, даже ходил в школу юного медика при одном из московских мединститутов, но родители, бывшие для него большим авторитетом, отговорили. Пашка страдал, медицина звала его. Но сейчас, понимая, что придётся везти в больницу женщину, судя по всему жену молодого славного батюшки, у которой уже начались роды, он думал только об одном: а вдруг не успеем?
Как в тумане, он добежал до машины, помог устроиться с максимальным удобством роженице и её взволнованному мужу, сел за руль и всю дорого неумело, но очень искренне шептал: «Господи, помоги! Господи, не оставь! Спаси нас, Пресвятая Богородице!» Слова сами появлялись в голове, опускались куда-то в область сердца, да там и оставались, мешая дышать. Поэтому, когда они, наконец, подъехали к роддому, грудная клетка Паши, как ему казалось, раздулась, и сердце в ней глухо и больно стучало о рёбра.
Ольге во время пути становилось хуже и хуже, она сдавленно охала, не отрываясь смотрела на мужа и старалась ласково ему улыбаться. В зеркало Паша видел её бледное милое лицо, нежную мученическую улыбку, обращённую к мужу, судорожно закушенную губку и всей душой сочувствовал этой славной отважной матушке. К концу пути Пашка клятвенно пообещал себе никогда не жениться, а уж если случится такой конфуз, то точно не заводить детей. Это ж надо так мучиться! Нет! Решено, никаких детей!
Как оказалось, Ольгу они доставили в роддом очень вовремя. Симпатичная пожилая врач сказала им, когда жену священника увезли из приёмного покоя:
- Очень быстрые, почти стремительные роды, нетипично для первородящей. Ещё бы немного, и вам бы пришлось принимать ребёнка самостоятельно…
При мысли о такой возможности Паша похолодел и взглянул на батюшку Тому было, судя по всему, совсем плохо.
– А вообще она у вас молодец, смелая и сильная! – врач, улыбаясь, посмотрела на них. – Кто из вас отец?
- Я, - батюшка слабо улыбнулся.
- Держитесь, отец, - врач устало засмеялась, - очень скоро ваша жена родит вам ребёнка…
В тот вечер Пашка так и не доехал до Ясеня, за что потом по полной программе получил от друзей, которые, конечно, волновались. Ну, не смог он оставить нервничавшего батюшку одного в роддоме. Через пару часов, когда оба они, и священник, и студент, тревожно дремали в ледяном, промёрзшем насквозь (бензин почти закончился, и двигатель было решено не заводить) салоне «жигулёнка», симпатичная добросердечная медсестричка, выбежав из роддома в тапочках и накинутом на халатик пальто, постучала кулачком в стекло Пашкиной машины: