Дикие

Я спокойно допил кофе, ответил на несколько писем, связанных с делами фирмы, оделся и не спеша вышел на улицу.

Основная проблема в том, что мне нужна помощь Бартон. Осталось уговорить ее. А вот это в свете последних событий, точнее моего недавнего проявления «характера», могло стать проблемой.

Прохладное помещение «больницы» встретило тишиной. Вообще этот дом сложно было назвать больницей, этот дом был и моргом, и перинатальным центром, и инфекционкой, и много еще чем одновременно. И, как не прискорбно было это признавать, полной хозяйкой здесь была Бартон. Заучка, зануда и синий чулок.

Очень злой на меня со вчерашнего вечера, точнее ночи, синий чулок.

Я прошел в комнату, где стояли холодильники, и сел на стул в дальнем углу, ждать повелительницу шприцов, капельниц и мерзких на вкус лекарств.

Эмили появилась минуты через три. Ее голос я услышал, когда она была еще на улице. Зануда с кем-то разговаривала по телефону. И не просто разговаривала, а… флиртовала…

- Звучит заманчиво, Дилан, и мне очень хочется поехать, но… - она вздохнула. – Я не могу. Мне правда жаль, - голос девушки стал отчетливее. Бартон зашла внутрь, послышался тихий щелчок замка.

- Ты пытаешься сейчас меня соблазнить? – легкие нотки удивления и капля кокетства. – Знаешь, ты стал намного откровеннее с тех пор, как я перестала быть твоей студенткой.

Я чуть воздухом не подавился. Бартон флиртует с преподом. Ох-ре-неть. Конец света грядет, не иначе.

- Нет, Дилан, извини, на этих каникулах не получится точно. Я дома, и у меня тут дела.

Повисла тишина, шаги Эмили были слышны в коридоре, уже совсем рядом с дверью, затем раздался тихий смех, и ручка двери повернулась. Бартон вошла в комнату, левой рукой прижимала к себе какие-то книги, говорила по гарнитуре.

Меня она не заметила, но поморщилась, втянув носом воздух, потом на лице снова заиграла легкая улыбка. Кокетливая улыбка.

- Возможно, - девушка даже кивнула. – Пока, проф, - и с тихим смешком отключилась.

- За совращение малолетних вообще-то сажают, - поднялся я.

Зануда вздрогнула. Легкая улыбка, все еще блуждавшая на остром личике Эмили, тут же сменилась нахмуренными бровями, в голосе чувствовался арктический холод.

- Я просила, чтобы здесь не осталось мусора, Джефферсон. Тебя это тоже касалось.

Бесит, как же она меня бесит…

- Вынужден тебя разочаровать, но тут останемся и труп, и я.

Бартон прошла мимо меня к столу и грохнула своими книжками.

- Пошел вон.

- Нет.

- Джефферсон...

- Труп Макгрэгора найден на старой лесопилке, Эм. Мне надо, чтобы ты на него посмотрела.

- Я уже на него посмотрела, - отчеканила Бартон. – Сегодня. С утра. Не впечатлил.

- Эмили…

- Как был куском дерьма, так куском дерьма и остался.

Пришлось обходить стол, чтобы видеть ее лицо. Заучка внешне осталась абсолютно спокойной.

- Эмили, его убили и тело подкинули нам. От Макгрэгора несет отбеливателем, и оборотень не сопротивлялся.

- Что ты имеешь в виду, когда говоришь «подкинули»? – зануда тут же напряглась, синие глаза сощурились.

- Только то, что говорю. Труп подкинули. Крови не было, все почти стерильно. Мне надо, чтобы ты провела вскрытие.

- Тебе надо?! – девушка сжала руки в кулаки. – А не пойти ли тебе, Джефферсон. Да я после вчерашнего пальцем ради тебя не пошевелю. Вали к своим друзьям, вместе с которыми ты так долго меня терпел! Пусть они проводят вскрытие.

- Эмили…

- Пошел. Вон.

Просто феерически бесит. Я глубоко вздохнул.

- Ты так легко готова отказаться от стаи? – выплюнул я.

- Что… - Бартон пошла пятнами. – Ты вчера сказал, что до меня здесь никому дела нет, так что знаешь… да. Я отказываюсь от стаи, членом которой никогда по сути и не являлась. Вы первые выбросили меня.

- Ты не права, - ответил тихо, наклоняясь вперед. – И я вчера был не прав. Ты же понимаешь, что…

Бартон отвернулась, не дав мне договорить. Напряженная и натянутая.

- Знаешь? – глухо проговорила она. – Я сделаю это. Проведу вскрытие.

Я готов был выдохнуть, вот только рано радовался, как оказалось.

- Только при одном условии.

- Слушаю, - насторожился.

- Ты уговоришь отца отпустить меня на учебу.

В комнате повисла тишина. Я думал. Разглядывал напряженную спину Эмили и думал. В принципе, отец и без моих уговоров отпустит Бартон. Вот только ей об этом знать совершенно не обязательно.

- Хорошо, - я снова обошел стол, встал напротив напряженной все еще волчицы, положил руки ей на плечи. – Я вспылил вчера. И то, что я тебе наговорил… Чушь, по большому счету. Просто ты сильнее каждого из нас. И это жутко бесит.

- Марк… - Эмили напряглась сильнее. Что-то мелькнуло на дне ее глаз. Мелькнуло и тут же исчезло. Какое-то чувство, слишком похожее на растерянность маленького волчонка в лесу.

Я очень грубо играл. Но выхода не было.

- Мы просто завидуем тебе, зануда, - улыбнулся я. Поднял руку, коснулся коротких волос Бартон у скулы, пропустил между пальцев. Какие мягкие у нее волосы…

Эмили не двигалась, никак не реагировала, просто разглядывала меня. Очень внимательно. Очень странный был взгляд.

- Сволочь ты, Джефферсон, - прозвучало совсем уж тихо, на грани слышимости даже для оборотня. Волчица легко толкнула меня в грудь и отступила вбок. – Я сделаю, что ты просишь.

- Спасибо.

- Не нужно мне твое спасибо. Поговори с отцом.

- Хорошо, - я оставался на месте еще какое-то время, а потом прошел к двери, и только взявшись за ручку снова обернулся. – Прости меня за вчерашнее. Все совершенно не так, как я тебе наговорил. Стая тебя любит.

- Твои извинения мне тоже не нужны.

Я вздохнул и вышел. Черт! Надо как-то исправлять то, что я вчера натворил. 

Глава 8

Кристин Хэнсон

Я стояла возле «Берлоги» и рассматривала ставшее вдруг чужим здание. По спине вдоль лопаток пробегал легкий холодок. Не то чтобы оборотни особо миролюбивые создания, не то чтобы я боялась вида крови и трупов… Когда убиваешь оленя крови столько же, за одним исключением… В шкуре волка ты убиваешь, чтобы выжить, не чтобы наказать. Проблема была еще и в том, что я знала убитого Макклином оборотня и, как оказалось, совершенно не знала самого Макклина.

И теперь не совсем понимала, как себя с ним вести.

Он убил волка.

Он спас мне жизнь.

Он предложил выбор.

Он помог успокоиться после.

Он все еще любит Херши.

Но…

Макклин убил оборотня. Быстро. Точно. Без раздумий, колебаний и мук совести после. Снес ему голову одним ударом лапы.

И я совершенно ничего не почувствовала от него ни во время убийства, ни после. Вообще не поняла его эмоций. Даже когда мужчина прикасался ко мне. Он говорил ровно и спокойно, насмешливо, только глаза странно сверкали. Конфета эта дурацкая…

Почему он разозлился, перед тем как уйти?

Я сделала пару глубоких вдохов и все-таки проскользнула внутрь здания. Сегодня помимо бара работали и ресторан, и стейк-хаус. На втором и третьем этажах уже вовсю кипела работа, в баре за стойкой скучал только Джеймс, копаясь в телефоне.

- Крис, привет! – кивнул мне оборотень, стоило войти. – Тебя хотел видеть босс.

Я развернулась было к выходу, но бармен меня остановил:

- Он тут, в своем бункере, - кивнул парень головой на дверь в конце зала.

- Не сказал, зачем? – спросила я, замерев на секунду.

- Ласточка моя, - оскалился Джеймс, подперев подбородок рукой, - я его даже за задницу не щупал… А ты хочешь, чтобы он мне докладывал?

Я усмехнулась и все-таки пошла в сторону неприметной двери.

Джеймс был геем. Очень давно и очень прочно. Голубее него, пожалуй, только вода на Фиджи. Широкоплечий, большой, даже какой-то квадратный. Угловатая челюсть, широкие скулы, глубоко посаженные глаза и брови вразлет. Его запястья украшали плетенные и кожаные браслеты с Ямайки и из Австралии, он носил потертые конверсы, подкатанные на лодыжках джинсы и белые футболки, говорил с Калифорнийским, южным акцентом и собирал светлые волосы в шишку на затылке. И при всем при этом прекрасно вписывался в «Берлогу» и в свою роль бармена. Коктейли мешал просто фантастические, с обнаглевшими, слишком пьяными, решившим побуянить оборотнями не церемонился: из душки-парня мгновенно превращался в взбешенного зверя. С людьми не церемонился тоже. В общем, от хорошей драки никогда не отказывался. Временами мне казалось, что у парня раздвоение личности: ванильная девочка прекрасно уживается в нем с брутальным мачо, эдаким бывшим участником боев без правил.