Лед. Рвущая грани

– Мы можем ему чем-нибудь помочь?

– Нет, его лучше просто не трогать сейчас, – здоровяк говорил очень уверенно, и эта его убежденность непроизвольно передалась и мне.

– Хорошо, – успокоилась я. – А артефакты у вас достаточно распространены?

Это что же получается, если каждый оборотень, который бегает по лесам с дурными мыслями в адрес честных путников, может иметь при себе артефакт, способный так воздействовать на обладающих силой, то и я тоже могу запастись такими штучками и вернуться домой, не боясь пришествия охотников? Эта мысль была приятной и греющей душу, но Рыжебородый осадил меня:

– Артефакты такой силы, вообще-то, большая редкость, – Эрдьяр почесал испачканную после наших пробежек бороду. – Чтобы создать что-то подобное, нужно как минимум лишить жизни кого-нибудь, обладающего достаточной силой, отпустить его душу в нити внешней силы и потом выдернуть обратно в ритуале вместе с остатками внешней силы. Тогда душа убитого перестанет сопротивляться и станет простым инструментом, исполняя любую волю хозяина.

– Ого, – надежды мои рухнули, не успев взлететь на высоту целей. – Откуда же тогда у того леопарда такой артефакт? Сделал сам?

Я не сомневалась, что как раз для чеширского кота убийство человека не являлось моральным препятствием.

Эрдьяр посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.

– Он не так силен. И он не может управлять нитями, чтобы провести ритуал.

– Значит, оборотню кто-то дал этот артефакт?

– Выходит, что так.

– Тот, кто может управлять нитями, – я задумалась. – Но я так понимаю, это достаточно редкий дар, поэтому…

– Ладно, хватит об этом, – оборвал мои рассуждения Эрдьяр. – Ложись спать, и я тоже лягу. Не думаю, что в этом месте нужен караул.

Он демонстративно начал устраивать себе спальное место, и мне ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Хотя, конечно, я не могла не заметить, что все это достаточно странно. И лишение Айсара сил, и та девица у ручья, неизвестно откуда взявшаяся, и погоня эта с таким количеством участников, что прям гордость брала от того, что столько народу из-за нас переполошили. А теперь вот и артефакт еще какой-то, и неожиданный помощник Эйех. Мне казалось, что если бы не усталость, которая навалилась на меня с двойной силой, я обязательно разобралась бы, в чем тут дело, или хотя бы смогла предположить, но глаза предательски слипались, и я клятвенно пообещала себе, подумать об этом завтра. В последний раз взглянула на Айсара, он все так же сидел, привалившись к бортику местного водоема. Выражение лица не менялось, он был бледен и худ.

Поддавшись неожиданному порыву человеколюбия и сострадания, я, не вставая (потому что просто уже была не в силах), подползла к седоволосому, дотянулась до его рюкзака и кое-как расправила его лежак, а после потянула за руку. Его безвольное тело оказалось неожиданно тяжелым, но я справилась. Мягко съехав со своего места, он плавно завалился на подготовленную мною походную постель. Согнутые после длительного сидения ноги я не очень вежливо, но предельно аккуратно пнула ногой, чтобы разровнять их – затекут ведь во время сна в таком положении.

«Вот и все, я сделала для тебя все, что могла сейчас».

Эта мысль последней промелькнула в моей голове и благополучно уступила место беспокойному и болезненному сну…

Айсайар

Девушка с кем-то отчаянно спорила на краю обрыва.

Неужели она не понимает, что нужно отойти дальше? Злость и бессилие накрывало Айсайара с головой, заставляя захлебываться в этом чувстве.

Она спорила с мужчиной. Он был выше девушки на голову, одет во что-то черное, но что именно, Айсар разглядеть не мог, как не мог разглядеть и его лица. Слишком далеко!

Седоволосый точно знал, что мужчина в черном опасен. Девушке нельзя с ним говорить! Нельзя стоять к нему так близко! Разве она не чувствует? Разве не хочет отойти от него подальше?!

Как же болит нога…

Айсар попробовал повернуть голову. Это получилось не с первого раза, но в итоге удалось.

Нога и часть скалы вокруг нее были залиты кровью. Из голени торчал черный клинок, его лезвие пригвоздило седоволосого прямо к каменной глыбе, на которой он лежал. Айсайар бросил взгляд на спорящую пару и попытался дотянуться до клинка, чтобы выдернуть его, но стоило ему лишь дотронуться до оружия кончиками пальцев, как оно вспыхнуло белым огнем, причиняя невыносимую боль не только ноге и пальцам руки, но и всему телу, заставляя корчиться в судорогах.

Как только помутнение рассеялось, он взглянул вновь в сторону обрыва. Девушка гневно кричала что-то прямо в лицо своему собеседнику, а после с размаху залепила ему пощечину. Мужчина в черном схватил ее за запястья и дернул на себя. Дария, а это была именно она, попыталась вырваться. Секундная потасовка – и вот она уже летит с проклятого обрыва в своих серых одеждах, чтобы разбиться вдребезги. Один острый камень, другой, третий… Груда окровавленного мяса и тряпья рухнула в серое, хмурое море, будь оно не ладно!

Нет! Нет! Нет! Дария! НЕЕЕЕТ!!!

Айсар распахнул глаза и не сразу понял, где он находится и почему так тяжело дышать. Тело не слушалось, ноги и руки болели от непрекращающейся судороги, в горле пересохло настолько, что язык распух и болел.

Напротив него на расстоянии вытянутой руки мирно спала Дарья. Сейчас она выглядела, как ребенок – согнутая в локте рука под головой вместо подушки, вторая подпирает щеку, от чего губы, что называется, сложились бантиком, не очень чистые после недавних приключений волосы падали на лицо, оттеняя его и делая почти неузнаваемым.

– Возьми у нее силы.

От неожиданности Айсайар вздрогнул, перевел взгляд на лежащего неподалеку Эрдьяра, который до этого изображал мирный сон.

– Я знаю, что ты связал себя с ней, – Рыжебородый смотрел спокойно и прямо. – Возьми у нее силы, иначе не сможешь восстановиться. Ты прыгнул выше своей головы, когда прорвался через магию артефакта.

– Я не могу, – после недолгого молчания ответил седоволосый сдавленным голосом. – Во-первых, я больше не могу видеть нити, если ты запамятовал. Во-вторых… Эта связь влияет на нас обоих.

– Во-первых, – в тон ему начал Дьяр. – Тебе не нужно видеть нити – ты же не новую связь создашь, а воспользуешься той, которая уже есть. Во-вторых, о влиянии этой связи надо было подумать раньше, когда ты эту связь создавал.

– Ты меня отчитываешь, что ли? – удивился Айсар и попытался встать, но слабость во всем теле заставила его свалиться обратно. В голове шумело, а окружающий мир кружился в непрекращающемся танце.

– Ты молодец, что заметил, – похвалил Рыжебородый. – Но ты, как всегда, не дослушал. Есть еще «в-третьих». Так вот, в-третьих, ты можешь не проснуться в следующий раз, если не возьмешь силы. Более того, ты практически наверняка не проснешься.

Айсар молчал, впервые за свою странную жизнь, точнее, за жизнь, которую он помнил, задумался о том, что его поступки на самом деле влияют на жизни людей, которые его окружают. Хотя, признаться, раньше у него не было никого, кроме Эрдьяра, а тот мог за себя постоять. Впервые седоволосый испытывал не проходящее чувство ответственности за кого-то. Да, конечно, у него и раньше были подопечные, за которых он отвечал, но до знакомства с Дарьей, его озабоченность их судьбой заканчивалась ровно в тот момент, когда пробуждающийся оказывался на территории Школы Жизни и Смерти. Сейчас же он чувствовал ответственность за эту девушку. Его терзало это чувство, давило, оно было непривычным и непонятным. Айсар решил успокоить себя тем, что это последствия связи, и поэтому часть его желала, чтобы эта связь ослабла, дав ему свободно дышать, без постоянного, почти осязаемого, волнения за чужую жизнь. Но другой своей частью он хотел ловить каждую секунду происходящего, чтобы чувствовать себя живым.

– Я знаю, ты сейчас не очень понимаешь, что происходит, – вновь заговорил Рыжебородый. – Как и мы все. Но именно ты нас ведешь, и у меня есть такое ощущение, что в скором времени поведешь не только нас. Я рад, что ты начал задумываться о своих поступках, но ведь для того, чтобы кого-то вести за собой, нужно остаться в живых.