Лед. Рвущая грани

Айсар хотел что-нибудь возразить, но друг уже отвернулся, предоставляя ему самому сделать выбор.

Седоволосый откинулся назад, погружаясь в раздумья. Раньше он никогда не задумывался о том, есть ли у него враги. Точнее, он мог с уверенностью сказать, что таких нет, но теперь все так сплелось… Лже-Рох, преследовавший их оборотень, человек, забравший его силы. Все ли это? Или есть еще кто-то, о ком он не знает? Самое неприятное в этом всем, что они как раз его, Айсайара, судя по всему, знали и за что-то ненавидели. Но он сам не помнил ни одного из них. Вывод напрашивался сам собой: это знакомые из его прошлой жизни. Ведь он кем-то был до того, как очнулся в компании Эрдьяра, он чем-то занимался, как-то жил и, вероятно, этого хватило, чтобы обзавестись некоторым количеством недругов.

Айсар бросил взгляд на спящую рядом девушку. «Наверное, у меня не так много вариантов», – подумал он. Приложив немалые усилия, он потянулся к ней и взял ее за руку. Вымотанная дневным марафоном, она не проснулась, когда седоволосый переплел их пальцы вместе. Они были холодными, почти ледяными и мужчина потянул хрупкую руку девушки к своим губам, пытаясь согреть ладонь своим дыханием.

Он закрыл глаза и представил себе, как он погружается в ее сны, следуя за нитью связи, которая выступала и путеводителем, и символом одновременно. Сначала он ничего не почувствовал. Он лежал с закрытыми глазами долгое время и уже начал думать, что ничего не получится, потому что теперь он не может видеть нити силы, как вдруг погружение произошло.

Это было не так, как в прошлый раз. Ему показалось, что он просто уснул и стал видеть свой собственный сон.

Место во сне казалось ему странным и смутно знакомым. Айсайар не сразу понял, что это комната Дарьи в захваченном лже-Рохом замке, куда седоволосый пришел к ней в ночь убийства короля Алхора-а-Шуона. Комната была почти неузнаваема, но все же это была она. На месте темной мебели и драпировки появились бежевые полупрозрачные занавеси, за которыми можно было рассмотреть белизну мебели. Комнату заливал удивительный золотистый цвет. Такой мягкий и теплый, что хотелось зажмуриться от удовольствия, как это делают большие ленивые коты.

Они сидели посредине большой кровати лицом друг к другу и молчали. Дарья и незнакомый темноволосый коротко стриженный мужчина. Айсара они явно не замечали, и это его почему-то раздражало. Мужчина был статен – такие нравятся девушкам. И Дарье он тоже нравился. Это было видно по взгляду, каким она смотрела в глаза этому мужчине. Неприятное чувство тревоги кольнуло Айсара где-то в районе солнечного сплетения. Ему просто необходимо было оказаться сейчас рядом с ней. Смотреть на это со стороны не было никаких сил.

Седоволосый не сразу понял, что, похоже, он все же нащупал связь и теперь, не обладая своими силами, просто не мог ей сопротивляться. Еще секунду он был лишь наблюдателем сна Дарьи, как вдруг оказался прямо перед девушкой на месте того темноволосого. Ее глаза расширились от удивления.

– Айсар?

– Да, – он не мог отвести взгляд, хотя ему хотелось.

Седоволосый испытывал чувство стыда. Ему казалось, что он нарушил что-то особенное, не предназначенное ему. Но он был рад, что теперь он сидит перед ней, а не тот парень.

– Это ведь сон, да? – спросила она и, не дав ему ответить, продолжила. – Почему я знаю, что это сон? В своем мире я не могла во сне делать то, что я хочу. А здесь я могу делать все, что захочу?

– Да, – он кивнул.

Она нравилась ему во сне гораздо больше, чем в жизни. Во сне с нее слетал весь налет неприступности и серьезности, который она старательно на себя наносила по непонятным для Айсара причинам. Во сне она была просто девчонкой. Любопытной, интересной, по-детски наивной.

– Здесь ты сильнее, чем в своем мире, поэтому и можешь управлять своими снами. Если захочешь, конечно.

– Да, я хотела видеть Кирилла, – она задумчиво посмотрела в сторону.

– И ты его увидела, – он сам услышал неуместную горечь в своих словах.

– Тебя я тоже хотела видеть? – непосредственно спросила Дарья.

– Я не знаю, – честно ответил Айсар.

Он действительно не знал, вытеснил ли он Кирилла в ее сне, потому что так хотела она или потому что так хотел сам седоволосый.

– Наверное, хотела, – девушка опустила голову, рассматривая свои пальцы.

– Тебе стыдно за это? – понял он.

– Да, – она не поднимала глаз. – Мне стыдно за свои сны. И за свои желания.

– Это же просто сон, – легко соврал он.

Дарья внимательно на него посмотрела и, кажется, поверила. Она долго молчала, и Айсайар не мешал ей копаться в себе. Она сейчас принимала решение, важное для них обоих.

Он все прекрасно понимал. Понимал, что она чувствует, за что чувствует себя виноватой, на что решается сейчас и как тяжело ей принять это решение даже во сне. Но, несмотря на свое понимание, он не желал облегчать ей муки выбора, потому что он сам эгоистично ждал от нее этого решения.

Она глубоко вздохнула и спросила:

– Это только мой сон? Или ты тоже его видишь?

– Только твой, – опять ложь, ну и боги с ней.

– Тогда…

Дарья подалась вперед, потянулась к нему, обняла ладонями его лицо, обвела большими пальцами острые скулы седоволосого и легко коснулась своими губами его полуоткрытого рта. Поцелуй был невесомым всего мгновение, а после он превратился в нечто невероятное, обжигающее, всепоглощающее, затмевающее собой весь мир. Ничего не соображая, Айсайар рывком пересадил ее к себе на колени. Девушка обвила его талию ногами, прижалась плотнее.

– Я ничего не могу с этим сделать, – прошептала она, стягивая с него толстовку. – Я ничего не хочу с этим делать.

Толстовка полетела в сторону, а ее теплые нежные ладони скользнули по его груди, животу, ощутили твердые кубики пресса…

Хриплый стон. Это что – он издает эти звуки?

Айсар сжал ее пониже спины, и Дарья со стоном прогнулась, откинулась назад. Он целовал ее плечи, шею, а она все больше выгибалась, как кошка, вцепляясь ногтями в его мускулистое тело, царапала его.

Девушка отстранилась, чтобы самой прикоснуться губами к мочке его уха, легонько сжать ее зубами.

– Раздень меня, – услышал Лед шепот разгоряченной страстью девушки.

И все разлетелось на кусочки. Все было неправильно. Айсар не хотел, чтобы все было так. Нет, он не хотел, чтобы все было неправильно с ней.

– Стой, стой, любимая, подожди, – седоволосый придержал ее за плечи, отодвинул.

Девушка напротив была прекрасна. Манкая, с искусанными губами, томными от страсти глазами, с милым румянцем на щеках. Она не понимала, почему он ее останавливает.

– Прости, моя хорошая. Я так не могу.

«Что я такое говорю? И я ли произношу эти слова?», – подумал Лед.

– Почему?

– Потому что это не по-настоящему, – он смотрел на Дарью так, как будто бы хотел запомнить каждую ее черточку.

– Это мой сон, – кажется, она физически не могла сейчас говорить громче.

Айсайару очень не хотелось ее отпускать, но и удерживать ее он не мог. Остановиться. И – будь, что будет. Он мучил обоих и не знал, кого больше.

– Я влюбляюсь в тебя, – глядя прямо в его глаза, сказала Дарья. – И мне очень страшно от этого.

Девушка снова потянулась к седоволосому, и он, пораженный тем, что она только что сказала, отпустил ее.

…Этот поцелуй был другим – нежным, неуверенным, но от этого не менее чувственным, наполненным и глубоким. Ее слова, ее губы, руки, – все смешалось в водовороте эмоций и чувств. И от этой удивительной волны, накрывшей с головой их обоих, почти болезненное наслаждение разлилось по всему телу Айсара, сворачивая все нервные окончания и выбрасывая его из их общего с Дарьей сна.