Межлуние

Его второй вопрос потонул в новом раскате грома, оглушившем всех до единого. Спросить в третий раз он не успел, ибо мгновенно взметнувшись вверх, огненный всполох отрезал Аэрин от него. Заслонив лицо от жара, со слезящимися глазами и опаленными бровями, священник отступил, бормоча молитву. Ему почудилось, будто могучая стихия замерла, занеся над ними распростертую длань, отдавая должное стойкой девушке, ушедшей в молчании, заинтриговавшем притихшую толпу.

И разверзлись врата грозовые, оросив первыми крупными каплями горячую мостовую. Порыв ветра сорвал балдахин над креслом главного инквизитора, и, сокрушив сбитые между собой доски, опрокинул уже пустую трибуну. Огонь воспрянул, налившись новой силой, и прежде чем хлынул невиданный ливень, обрушился в самого себя, подняв к темному небу облако разбегающихся искр, и оголил пустой почерневший и треснувший столб с обугленными обрывками ремня.

Свет еще проникал под завесу дождя, шипящего на углях и покрывшего землю пенным слоем брызг, омывая священника, опустившегося на колени. Быть может, он рыдал. Это никому не было известно. Пожалуй, он сам не ведал ответ. Дотянувшись до солнца, туча поглотила свет и на Вилон пала тьма.

Разбегаясь во все стороны и ища укрытие от потоков воды, низвергающихся на город, толкающиеся люди топтали упавших. Началась давка. Вскоре запаниковавшая толпа покинула место казни, оставив после себя несколько неподвижных тел.

Священник, едва видевший очертания зданий через завесу дождя, продолжал молиться, уповая на милость Святых Ликов, когда в дымящемся кострище зашевелилось нечто живое. Остановившись на полуслове, клирик взирал на восстающий из мокрого пепла силуэт девушки. Выгнув спину и встав на четвереньки, она сбросила с себя потухшие угли и поднялась в полный рост, разведя руки в стороны и открыв себя дождю. Стекающие капли смыли грязь, очистив ее кожу. Будто нарисованное чернилами, клеймо еретика потеряло четкость, и без труда растворилось в сбегающих по волосам и спине извивающихся змеями ручейках.

Оглядев себя, Аэрин словно заставила ливень скрутить над ней струи, и, прижимая ладонями пересекающиеся спирали, скрыла наготу под соткавшимся и потемневшим в воздухе платьем, повторившим изгибы тела. Заметив безмолвного священника, поднявшегося ей навстречу, она грациозно подошла к нему и, положив руку на его плечо, встретилась с ним взглядом. Не сказав ни слова, она растворилась в блестящей завесе сумрачного дождя, оставив его в одиночестве.

Присутствовавший на всем протяжении аутодафе Диего вломился в свои покои с предельно ясным распоряжением:

— Вина! — Распорядился он и гром вторил его требованию.

Один из множества инквизитором, занявший место Гордиана, и чье имя никак не задерживалось в памяти генерального инквизитора, поднес наполненный графин.

— Ты, все никак не запомню… Поморщился Диего — Займись каким-нибудь делом!

Причмокнув губами, Диего загорелся новой злобной идеей.

— Стой! — Заорал он вдруг, — принеси мне бокал! Или кружку!

Молодой карьерист ретировался с удивительной быстротой. Впрочем, фигура генерального инквизитора, во всех смыслах значительная, могла раздавить любого, кто оказался в этом здании.

Он вздохнул.

— Всему их учить… — С неизмеримой тоской протянул Диего.

Новоиспеченный секретарь вернулся с большим хрустальным бокалом. Вырвав его из рук помощника, старший инквизитор наполнил его вином и немедленно осушил, влив себя все до последней капли.

— Ненавижу простуду, — проворчал он, поясняя причину своего недовольства, и сбросил намокший плащ. — Еретики смотрят на тебя и надеются, что ты сдохнешь раньше, чем они!

Опрокинув второй бокал, синьор наполнил его в третий раз, но не спешил подносить ко рту и выглянул в окно-бойницу, где шумел ливень.

— Хорошо, что мы успели, закончить…. Ты согласен?

Он обернулся и вздрогнул. Вместо секретаря, в одеждах инквизитора стояла Аэрин.

— Стража! — Завопил мигом протрезвевший инквизитор.

Двери в покои раскрылись и внутрь с шумом вломились двое телохранителей.

— Чего встали?! Схватите эту ведь…

Инквизитор замолчал, и из его руки выскользнул бокал, немедленно разбившийся, и изысканное вино разлилось по дорогому ковру.

Из-под под мореонов стражников струились длинные иссиня-черные волосы. Ошеломленный Диего сморгнул, но ничего не изменилось. И пока инквизитор собирался с мыслями, в покои заходили все новые близнецы девушки. В различных одеяниях, указывающих на занимаемые должности, встречающиеся в паноптикуме, они заполняли комнату и все как одна, в молчании наблюдали за ним.

Вставая плечом к плечу и уплотняя ряды, девушки с одним лицом на всех окружали непревзойденного в подлунном мире палача и мучителя, пока он не скрылся за их фигурами.

Эпилог

Беззаботно постукивая острыми каблучками по шероховатой плитке Кайе де ла Коста, высокая стройная девушка изящным жестом придерживала модную широкополую шляпу всякий раз, когда нежное дуновение теплого ветра, разбавлявшего удушающий коктейль городского зноя освежающей нотой оптимизма, так и норовило оставить ее без головного убора. В прозрачной тени шляпы блестели лукавые глаза, искрящиеся радостью предстоящей встречи, и она то и дело оглядывалась, выискивая в пыльном мареве знакомые лица. Немноголюдные улицы не могли утаить их среди случайных прохожих, и если бы они были рядом, то она обязательно бы их заметила.

Прекрасно понимая, что придет раньше намеченного времени, она все равно вышла из дома, поскольку не могла находиться в четырех стенах в совершенном бездействии, изнывая от скуки и тоски. Уж лучше пройтись пешком, прогулявшись по любимым переулкам, чем придумывать себе занятия, сокращающие длительность ожидания. Впрочем, ее походка, вопреки ее первоначальному замыслу, ускорилась сама собой. Окрыленные счастьем ноги так и летели, срезая повороты, и проложили наикратчайший путь из всех возможных.

Пересекая те или иные места, вызывающие воспоминания о любимом городе, она подмечала перемены, произошедшие в последние дни. Например, горожане не стали свергать с постаментов и разбивать лики, найдя в искусной работе скульптура несколько большее, чем слепую веру, и высадили между ними новую аллею. Очень скоро молодые деревца, над которыми взял попечительство вилонский Ковен, накроют шелестящей тенью полированный камень, как растрепанные пряди, обрамляющие высокое чело, и вернут гармонию в рукотворный образ.

Поднявшись на уютную террасу, прикрытую от палящего солнца колыхающимся тентом, и украшенную по периметру розовыми цветами в кадках, красотка разместилась за крайним столиком, где с нетерпением заерзала на стуле и, по крайней мере, два десятка раз за последние пятнадцать минут бросала требовательный взгляд на белоснежный циферблат часов, сверкающих от скользящих по ним бликов как облизанный леденец.

— Лимонад для сеньориты, — сняв с подноса и поставив запотевший бокал перед ней, пробормотал галантный официант, — за счет заведения.

— Грасьяс! — Улыбнулась девушка и пригубила напиток, зажмурившись от удовольствия.

От нее не укрылся разговор с барменом, подтвердившим личность гостьи заведения. В столице не осталось тех, кто не знал бы ее имя, и дава гордо вскинула голову, показав брошь в виде глаза ворона, закалывающую шелковый нашейный платок. Зачем ей прятаться? История о возрождении из пепла вырвалась за пределы пошатнувшегося Купола. Напротив, убежденные в своей правоте клирики, исступленно вращающие жернова паноптикума, бесследно исчезли. Лишившись важнейших частей механизма, и, не имея деталей на замену, карательная машина стала бесполезным орудием, тщетно пытающимся выполнять прежнюю функцию. Искореженной конструкцией, жалостливо дрожащей в облаке вырывающегося из щелей пара, вызывающей усмешку, а не страх, карикатурным подобием беззубых инквизиторов. Совсем иначе обстояло дело с горожанами, нашедшими в спасении Аэрин символичность неугомонной жизни. Успех закрепил манифест Ковена, объявившего о своем возвращении.