Межлуние

Обычно в этой части Вилона было многолюдно, но столица изменилась, и поэтому он сидел в одиночестве. Архиагент прислонился к чугунным изгибам прутьев декоративного орнамента и, вздохнув, опустил взгляд на свои руки. Ветер над его головой раскачивал ветви и теплые солнечные лучи, пробиваясь сквозь колыхающуюся крону, скользили по раскрытым ладоням.

— Вдова вернулась! — Выпалил мальчишка.

Торе покосился на него и бросил ему мелкую монету.

— Где она?

Доносчик не знал названия и изобразил руками большую заостренную кверху шапку над головой.

— Ступай, — разрешил Торе.

Ему не нравилось использовать детей для своего дела, однако, никто иной не согласился бы целыми днями бегать по Вилону. Конечно, кто-нибудь обязательно за ним наблюдает, и все-таки слишком большой риск, что некий честолюбивый агент не станет дожидаться Торе, и сам отдаст Аэрин инквизиции. Сложно найти порядочного человека в той изъеденной гнилью лжи и разъедаемой вероломством среде, частью которой он являлся.

— Даже если нет…. — Торе вернулся к созерцанию игры света и тени на лике милосердия, — …я буду считать, что ты все понимаешь.

Несколько минут он собирался с мыслями, прислушиваясь к невнятному шепоту ветра.

— Это может сойти за исповедь. — Он качнул головой, как будто давал себе разрешение продолжить. — Просто мне нечем гордиться. Чего я добился?

Он замолчал и выдержал длинную паузу.

— Родригес хочет, чтобы я передал ее инквизиции. Он ничем не лучше Кармелы.

Сомневающийся Торе, закрыв глаза, поднял лицо к свету и почувствовал танец солнечных зайчиков, согревающих кожу. У него не было права на ошибку. Только не сегодня.

До него донесся звон колоколов, призывающих на мессу. Время пришло.

Он поднял и, протянув через ограду руку, раскрыл ладонь. Маленький лик милосердия соскользнул вниз и густой травяной ковер тут же поглотил его, всколыхнувшись. А над головой продолжала шелестеть листва, и из зеленоватой дымки доносилось старческое поскрипывание парка.

Просторные нефы легко вмещали в себя всех сторонников Ликов, или же тех, кто выдавал себя за них. Между стоящими прихожанами было достаточно места, чтобы Торе мог пройти между ними, никого не задев, и он пользовался этим, чтобы найти ту, ради которой пошел на обман и пересек море.

Кафедральный собор был огромен: резные колонны возносились над головой почти к самому небу, где сплетались между собой сетью вычурных балок. Косые лучи проникали сквозь витражи и рассекали пространство, рассеиваясь в воздухе, и наполняли залы светом. Стекая по золочению и полированному мрамору, они создавали эффект сияния, ласкающего душу своим касанием. Это было непревзойденное архитектурное искусство, великолепное творение человеческих рук, заставляющее стремиться ввысь, совершенствоваться под надзором высеченных над алтарем Святых Ликов. А прямо над ними выгибался Купол. Гордость Вилонских строителей, превзошедших мастеров курии.

Именно здесь Торе заметил нескольких агентов, как и он, подбиравшихся к ничего не подозревающей Аэрин. Значит, не только Торе участвовал в этой охоте. Была ли на то воля Мастера, или же мальчишка оказался хитрее, рассказав о еретичке другим агентам, — не суть. Надо было действовать столь же быстро, как и решительно.

Подобравшись к ближайшему агенту, Торе наступил ему на ногу и когда тот обернулся, посоветовал ему покинуть гостеприимные своды собора. Молодой парень внял совету и ретировался, часто оглядываясь. Со вторым было сложнее. Он занял позицию в считанных шагах от давы, и любое неосторожное слово могло ее спугнуть. В свою очередь, это спровоцирует других клириков на поспешные действия.

— Вам душно, брат? — Обратился Торе к агенту, чьего имени он не знал, но помнил внешность. — Может быть, вам стоит выйти наружу?

Этот тип работал в районе Заветной площади, выслеживая неблагонадежных подданных, и с радостью набросился на очередную беззащитную жертву.

— Совсем нет, — с готовностью отозвался агент. — Не заставляйте меня жаловаться.

Как волк, напавший на след, он мечтал вонзить клыки в трепещущую добычу.

— Не советую. Эта девушка принадлежит Диего. Он удивится, если вместо меня появитесь вы, или того хуже, отдадите ее другому инквизитору.

Агент обернулся и с удивлением опознал Торе.

— Не ожидал вас увидеть, — отступил неудачливый охотник, столкнувшийся с альфой. Переходить дорогу архиагенту, познакомившемуся почти со всей элитой Купола, крайне опасное занятие. Иногда лучше проглотить слюну и постараться забыть о жертве, чем потерять зубы.

«Еще один» — Мгновенно переключился Торе на последнего.

Прыщавый юнец подобрался почти вплотную, и Аэрин была на расстоянии шага от него. Он уже мог протянуть руку, чтобы коснуться ее платья. Наверное, она уже чувствовала его прерывистое дыхание и боялась пошевелиться от страха. Клирик знал, как это бывает.

Даже шепот был бы услышан, и поэтому Торе воспользовался другим трюком, встав сбоку от парня и подарив ему долгий немигающий взгляд. Юноша не внял и архиагент сжал в своем кулаке его мизинец, постепенно меняя наклон кисти и продолжая испепелять его взглядом.

Когда боль стала нестерпимой, юнец отказался от притязаний на приз.

«Свободен, мальчик» — Мысленно произнес Торе, отстояв до конца мессы с кротким лицом праведника.

Когда служба закончилась, Торе пересек путь Аэрин таким образом, чтобы она его увидела, и неспешно отошел к ближайшей колонне. Уловка сработала, и девушка последовала за ним.

— Здравствуй, — начала она первой, — неожиданная встреча.

Он отметил слабость ее голоса и заметную дрожь.

— Я пришел к такому же выводу. Ты едва стоишь, присядь.

Дава опустилась на скамейку, и он занял соседнее место.

— Тебя опознали. Без меня тебе лучше не появляться в городе.

— Мне нужно узнать, что случилось с моими Сестрами. У меня мало времени.

Она потеряла равновесие и схватилась за край скамьи. Торе вовремя подхватил ее на руки, остановив неизбежное падение.

— Да что с тобой? — Забеспокоился клирик.

— Меня прокляли, — выдохнула девушка, борясь с приступом боли, скрутившей ее внутренности.

Потерявший дар речи Торе недолго обдумывал ситуацию.

— Оставайся здесь, я сейчас.

— Мои вещи, — их надо…

— Они у меня. Я забрал твой чемодан, — ответил вскочивший на ноги Торе, направившийся к хору.

Хористы еще не разошлись, и у него был шанс все исправить.

— Архиагент Тарлаттус, — представился он, — надо снять проклятие. Срочно собирайте хор.

— Нужно личное разрешение кардинала, — произнес хорист, поклонившись в сторону Александра Серры.

— Ваше Высокопреосвященство…

— Я помню вас, молодой человек. — Прищурился кардинал.

Он спокойно изучал архиагента, не знающего, что ему делать.

— Нужны веские основания, — подсказал он.

Торе на секунду растерялся, а затем указал на даву.

— Посмотрите на эту девушку. Ее прокляли еретики! Если она умрет, то я не узнаю кто это сделал!

Клирик отбросил вуаль, и в полумраке собора мелькнула неестественно бледная кожа.

— О, лики… — Выдохнул Александр. — Мы спасем ее.

Дрожащая Аэрин дышала через рот, и ее покрасневшие глаза с ужасом смотрели на Торе.

— Держись! Я верю, ты продержишься.

Она на столько ослабела, что легла на скамью, и архиагент приподнял ее голову, чтобы она не касалась жесткой поверхности.

— Не засыпай. Смотри на меня и рассказывай о чем-нибудь.

Грянул орган и хор взял первые аккорды, затянув «Прощение. Избавление от мук».

— Я умираю? — Спросила Аэрин, смотря в его глаза.

— Не знаю, — ответил архиагент, и это было правдой.

Он ни разу не встречался с проклятием, а сейчас у него не было времени искать ответ в библиотеке. По телу девушки прошла судорога.

— Не сдавайся! — Взвыл Торе.

Перехватив руку, клирик обнаружил, что у нее начинают выпадать волосы. Это был весьма плохой признак, который он постарался спрятать от давы.