Межлуние

Пока она нисходила в вотчину кромешной тьмы и вечной ночи, в которой даже ей было неуютно, и терялась в догадках, что же тут прятала Эмира, прохлада сменилась неприветливым холодом. От стойкого ощущения беспомощности в этом жестоком и безжалостном мире ей хотелось кричать во весь голос и царапать стены, но у Маргариты не появилось желания остановиться и вернуться наверх. Вовсе нет: чем ниже она спускалась, чем гуще становилась тьма, и тем явственней отсвечивали зеленым ее глаза.

В какой-то момент ее стопы коснулись неровного пола из грубо обтесанных плит. Сделав шаг, она остановилась и прислушалась к звенящей тишине, нарушаемой ее прерывистым дыханием — во влажной темноте не раздавалось ни единого звука, а затхлый воздух застревал в горле.

Обнаруженная обитель кромешного мрака зияла перед ней распахнутым зевом, источающим сырость. Чтобы не находилось перед ней, оно не предназначалось для ее глаз.

Сомнения и тревоги остались далеко позади, и Маргарита проскользнула внутрь бесшумной тенью, где ее ждал проход, уходящий от нее неровным сводом. Пришлось двигаться дальше, пока покатые стены не выпрямились, и потолок не ушел вверх. Перебравшись через разбросанные по полу осколки, Маргарита заметила пустые кувшины в россыпи глиняных черепков, ныне хранящих только застоявшейся воздух, невесомый тлен и осевшую на дно пыль.

Прямо перед хрупкой девушкой во всю высоту прохода возвышались запертые кованые ворота, передающие геометрией символов историю Сагро, отмеченную как великими свершениями, так и столь же значительными потерями. Их левая часть несла в металлическом узоре память об усопших предках, внесших весомый вклад в развитие семьи. Правая же, увековечивала деяния, вынуждающие принципиальных противников относиться к Трейнам с должным почтением, а союзников слагать о них кровавые легенды.

Чуткие пальцы ощупали изъеденный временем металл и обнаружили замок, замаскированный под всадника, запирающий створки. Не смотря на масштаб проделанной работы и качество исполнения, кузнец не задумывался о том, что сюда могут попасть дети или такая субтильная личность как Маргарита. Втиснувшись в промежуток прутьев, она несколько минут извивалась, демонстрируя чудеса гибкости, пока не попала на другую сторону, где стройными рядами возвышались каменные гробы. Иногда уложенные друг на друга, они создавали жуткие штабеля, возвышающиеся над головой и давящие на сознание своим присутствием. Впрочем, между ними оставались проходы, а едва заметный аромат все еще витал среди них, подогревая не дающее покоя любопытство, смешавшееся с неясным предчувствием беды и породившее достаточно сильный напиток, с каждым ударом сердца вымывающий страх и толкающий на совершение нелогичных поступков. Не задумываясь о возможных последствиях, если ее здесь обнаружат, Маргарита ловко лавировала между гробами и бесшумной тенью устремилась по следу парфюма, сорвавшего покров с тайны, которая, скорее всего, не имела отношения ни к ней, ни к Антонио. Напротив, попытка влезть в дела Трейнов, в любом раскладе не могла закончиться благополучно.

Ее пальцы вытянутых в стороны рук постоянно касались холодного камня, хранящего в себе прикосновение вечности, и если бы она полагалась только на свое зрение, то уже давно заблудилась во мраке. Благодаря всем обострившимся чувствам девушка находила лаз между нагромождениями и, порой, опрокинутыми штабелями, преграждавшими путь, пока след духов не привел ее к гробу со снятой и аккуратно уложенной рядом крышкой, позволившей увидеть заполнившую его жуткую жижу. В нос ударил неприятный запах затхлости и плесени, и девушка задышала через рот, борясь с приступом дурноты.

Выстраивая предположения, какой чудовищной силой необходимо обладать, чтобы сдвинуть и опустить на пол такую тяжесть, Маргарита встала на плиту, не спеша заглядывать внутрь. Она не могла ошибиться: здесь проходила Эмира, и опасным знамением витал дух пролитой крови, застывшей на бледном камне немым свидетельством насильственной смерти. Зажимая рукой рот и дрожа от омерзения, девушка наклонилась над гробом, безуспешно пытаясь разглядеть дно.

Какое же ужасное преступление влечет за собой столь бесчеловечное наказание? Каким жестоким должен быть палач, чтобы провести подобную казнь?

Словно в ответ на ее вопросы, по ровной глади жижи пробежала волна, и где-то внутри началось неясное движение.

Она отшатнулась прочь, когда, разорвав образовавшуюся пленку, наружу вылезла липкая от крови рука, нащупывающая край. Затем появилась вторая, и костлявые пальцы схватились за гроб как за бортик ванны, из которой выплескивалась гадкое вещество, стекающее на пол. Тошнотворно и неторопливо над поверхностью поднялась обтекающая слизью голова, а следом за ней истощенное тело. Нечто село в своем собственном гробе и, роняя густые капли, глухо падающие на плиты, сделало хриплый вдох и зашлось противным отхаркивающим кашлем.

Не в силах издать какой-либо звук, Маргарита медленно отступала, чувствуя, как в груди бьется испуганное сердце и, надеясь, что существо не обернется и не увидит ее. Еще долго время, заставляя замирать в темноте, до нее доносилось эхо от пробудившейся твари.

— Живописное место! — Улыбнулся Маргад, полной грудью вдохнул душистый воздух и с наслаждением выдохнул. — Я давно хотел увидеть Domus consilium.

Вилла действительно притягивала взгляд, и пока прислужники переносили багаж и распрягали лошадей, девушка осматривала окрестности.

Со стороны севера весь обзор закрывал тихо шелестящий фруктовый сад, занимающий, по-видимому, несколько акров. С запада, пересекая светлый лес между подножиями холмов, пролегала извилистая дорога, по которой они приехали сюда, а на юге поле морщинилось волнистыми складками, переходящими в овраги, поросшие кустарниками и уводящими взгляд на восток, пока еще скрытый самой виллой и двумя рядами кипарисов, высаженных вдоль главной аллеи. Отсюда через просветы листвы было видно широкое крыльцо и нависающая над ним оранжевая черепичная крыша.

— Пойдем? Ты, наверное, устала?

— Не так сильно, как могла бы, — обнимая его локоть, ответила дава. — Отсюда видно море?

— Да, я слышу плеск волн.

Маргад повторно улыбнулся, не позволяя клыкам блестеть на солнце, и увлек Аэрин за собой. Она не сопротивлялась, но и не подстраивалась под его шаг, заставляя молодого человека идти в комфортном для нее темпе.

Миновав аллею, они свернули на выложенную плоским камнем дорожку и обошли главное здание виллы, выстроенной по форме прямоугольника в новоцурийском стиле с многочисленными тонкими колоннами, подпирающими периметр крыши, и создающими тенистую галерею.

Вынырнув из густых зарослей декоративного кустарника, пара ступила на ровную полукруглую площадку, украшенную древними статуями в складчатых одеяниях и мраморной балюстрадой с восточной стороны. Как и иные многочисленные детали этого места, не присущие современной Илинии, подобные символы ушедшей эпохи наводили на мысль, что строительством руководил лично Дон Норозини.

Маргад подвел ее к самому краю, где был сервирован стол на две персоны, покрытый ослепительной скатертью, чьи края колыхались под порывами бриза. Отсюда открывался потрясающий вид на безмятежное темно-синее море, простирающееся до горизонта и мгновенно захватившее все внимание девушки.

— Говорят, если долго смотреть, то можно увидеть Эспаон, — пошутил идальго.

Аэрин не хотела показаться замкнувшейся в себе, и они устроились напротив друг друга. Подошедший прислужник наполнил их бокалы и подал первое блюдо. Настала очередь Маргада ухаживать за дамой, благосклонно принимающей его знаки внимания и, поддерживающей светскую беседу в то время, когда ее мысли находились за горизонтом.

Она не собиралась мириться со своим положением, и как бы ни старался молодой человек, он оставался для нее чужим и холодным терийцем, однажды снявшим маску темпераментного Гранда. Такие люди редко меняются, и что гораздо важнее — как правило, не в лучшую строну.