Страница 22 из 23
— Натравят на нас своих зверей, — сказал Валиан. — Моранды — это неупокоенные души морун, убитых, изнасилованных и тех, кто наложил на себя руки. Только представьте, сколько в них злости.
— Не мелите ерунду, — прошептал преподаватель, косясь на Адэра.
— Мой сын женат на моруне и живёт за долиной Печали. Мы с женой хотели его навестить. Не вышло. Долина кишит тысячами моранд. Мы еле ноги унесли.
— Мой правитель, вы хотите обелить этих женщин? — спросил Крикс.
— Я хочу узнать, почему Зерван бросил страну. — Адэр указал на документ. — Они думали, что им удалось замести следы. Но это не так. Кебади, тебе слово.
Летописец поправил на носу очки:
— Вы помните последнее пророчество Странника? Если забыли — я напомню. «Ему вырвут сердце, ибо он любит; растопчут душу, ибо он верит; он умрёт для всех, ибо имя ему — Тот, Кто Предал. Он последний, ибо после него вековая бездна; он первый, ибо из бездны воскреснет его слава и гордость. Трижды возвеличенная и трижды отринувшая своё величие кровь от его крови потечёт по жилам с кровью трёх народов, с тремя именами взойдёт на престол под звёздами в присутствии всех и трёх святых свидетелей. Кольцо памяти на левой руке, кольцо сердца на правой руке. Хранитель власти расстанется с венцом, а руки будут править миром в мире и славить день, когда родился он».
Кебади вытащил из-за пазухи тетрадь. Все взгляды перекочевали на старую обложку с надписью «Первый святой свидетель».
— Во времена правления Зервана летописцем был мой дед, — прозвучал тихий голос. — Заговорщики не учли, что у него отличная память.
Адэр встал. Его тень метнулась по столу и легла на тетрадь тёмным пятном.
— Грасс-Дэмор серьёзно болен. Выяснение истины о его прошлом будет спасительной прививкой. Если этого не сделать, Грасс-Дэмор вновь станет Дэмором — землёй морун.
После заседания комиссии Кангушар попросил о личной встрече. Адэр приказал Гюсту впустить герцога и перебрался в кресло, стоявшее возле окна. Вопреки пугающим прогнозам снег прекратился, небо посветлело, и на горизонте между небом и морем появилась граница.
— Мой правитель, — прозвучало от порога.
Адэр направил взгляд на герцога.
— Мне стыдно за моего прадеда, — проговорил Кангушар.
— У вас оригинал документа?
— Копия, но со всеми подписями.
— Значит, ваш прадед не зачинщик заговора. Мне нужен ваш экземпляр документа.
— Я принесу, — кивнул Кангушар. — Я сделаю всё, чтобы добраться до правды.
— Знаю. — Адэр отвернулся к окну. — Вы свободны.
Дождавшись хлопка двери, взял со стола папку с досье на религиозных служителей. Просмотрел бумаги. Джиано постарался… Пришло время потянуть ещё за одну ниточку.
Часть 11
***
В храме приступили к сооружению грандиозной конструкции: лестницы в сто семьдесят ступеней, разделённых девятью площадками. Проговаривая заклинание, Малика слышала гул голосов и непонятный шум. Звуки ей не мешали — произношение сложных фраз было отточено до автоматизма, — зато мешали Хёску. Он поджимал губы и с недовольным видом косился на двери. Малике не терпелось посмотреть на Врата Сокровенного. Однако Хёск не пустил её в зал. Мол, постройка, не доведённая до совершенства, не произведёт должного впечатления и оставит в памяти тусклый след.
Перед коронацией Малике дали несколько дней отдыха. Не зная, чем себя занять, она слонялась по залам, наблюдала за рыбами в пруду, прогуливалась по саду.
Вечерами сад освещался гирляндами крошечных ламп, которыми были обвиты стволы и ветви. Малика до глубокой ночи стояла на террасе, не в силах отвести взгляд от деревьев, мерцающих в тёмно-сиреневом воздухе. В Ракшаде не было чёрных, беспроглядных ночей. Огромная луна тёрлась о крыши домов, чуть различимых на горизонте. Всегда светили звёзды, похожие на белые астры.
Через каждые два дня служанки меняли ковёр из цветов за изголовьем кровати. Каждый раз, входя в спальню, Малика с содроганием смотрела на стену, покрытую белыми пионами, хризантемами, розами… Белый цвет у ракшадов символизировал пустоту или начало. На что намекал хазир своей шабире?
Сегодня на террасе стояли вазы с белыми лилиями. Если бы не густой сладкий аромат цветов, Иштар приказал бы украсить ими комнату. Малика боялась предположить, зачем он это делает, и надеялась, что после коронации все цветы — на террасе и в спальне — исчезнут, как неделю назад исчезла книга с рисунками.
Лилии напомнили о Галисии: такие же нежные, утончённые.
Не имея права встречаться с Кенеш в Обители Солнца, Малика дождалась её в коридоре.
Кенеш упала на колени, обвила руками ноги Малики:
— Эльямин… Как ты спишь? Кто укрывает тебя ночами? Кто на рассвете гладит тебя по голове?
— Твоя душа, Кенеш, — улыбнулась Малика и велела старухе встать. — Как Галисия?
— Учит язык. Старается. Я принесла ей альбом, карандаши, игру. Мы играем. Из кусочков складываем картинки.
— Заботься о ней, как заботилась обо мне.
— Эльямин, разреши поцеловать тебе руку.
Малика растерялась: ей никто не целовал руки. Хотя нет… Целовал. Адэр. В середину ладони. Это было так давно, что воспоминания о поцелуе походили на выдумку.
Коснувшись губами знака шабиры, Кенеш устремила на Малику растроганный взгляд:
— Завтра великий день, шабира. Завтра коронация.
— С чего ты взяла?
— Нам приказали надеть в полночь праздничные платья и собраться в главной молельне.
Малика упёрлась плечом в стену. Служанки знают, вся Ракшада знает, а ей никто не удосужился сообщить.
— В полночь начнётся Ночь Молчания, — продолжила Кенеш. — Из домов выйдут все люди. Тебя и хазира пронесут в открытых паланкинах по главным улицам Кеишраба. Как бы я хотела на вас посмотреть.
— Ты же сказала: выйдут все люди.
Кенеш улыбнулась:
— Все, кроме кубар.
Отпустив старуху, Малика вышла в сад.
— Я знаю, что здесь кто-то есть, — крикнула она, озираясь. — Передайте хазиру: шабира хочет его видеть. Сейчас!
Спустя какое-то время за спиной прозвучал голос:
— Эльямин?
Вздрогнув, Малика обернулась. Она читала, что тигр умеет незаметно подкрадываться, прекрасно маскируется и является отличным пловцом. Иштар перенял повадки хищника. Может, он и в темноте видит как тигр?
Улыбнувшись нелепой мысли, Малика произнесла:
— Утром коронация, а меня никто не предупредил.
— Не успели. Час назад наконец-то прибыли правители всех Пустынь. Ждали только их.
— Сделай мне подарок.
Иштар вскинул бровь:
— Хочешь ещё один корабль?
— Хочу, чтобы мой паланкин несли мои люди.
— Хорошо, — согласился Иштар. — Выбирай двоих.
— Их трое.
— Носилки понесут четверо. Впереди пойдут воины. Твои люди пойдут сзади. У воинов торс обнажён, а твои охранители будут одеты: им хвастаться нечем. Соглашайся. Иначе никак.
— Драго и Луга.
В них течёт кровь ветонов, и силы у них хоть отбавляй. Мебо тоже крепкий парень. Но выдержит ли клим всенощное хождение по улицам с тяжёлой ношей?
До позднего вечера Малика провалялась в постели, но так и не смогла уснуть. Служанка принесла фиолетовое платье, такого же цвета чаруш и туфли. На руке девушки висел платиновый зажим, украшенный алмазами и изумрудами.
Надев наряд, Малика смутилась. Платье было сшито по фигуре — это замечательно, но она уже привыкла к просторным одеяниям и сейчас чувствовала себя голой. Напрягало отсутствие зеркала, чтобы посмотреть на себя и успокоиться.
— Принеси зеркало, — попросила Малика служанку.
— Прости, шабира, но женщинам нельзя собой любоваться.
Малика накинула на голову чаруш, и здесь её ждал неприятный сюрприз: ткань оказалась слишком плотной. Малика видела силуэт служанки, размытый свет ламп, но абсолютно не видела комнату: ни стен, ни дверей.
Лихорадочно соображая, что же делать, Малика сняла накидку. Может, намочить и растянуть, чтобы ткань стала пористой? Прогрохотал бой барабанов. Через пару секунд повторился. Неужели полночь? Ночь Молчания…