Страница 27 из 36
Святейший развёл руками:
— Куда деваться? Пришлось признать голодранца зятем и взять сторожем в храм. И что? Храма нет, иконы сгорели, мощи обратились в прах, многолетние труды превратились в пепел.
Стиснув кулаки, Мида затряслась:
— Это нечестно!
— Я знал, что этот тип доведёт меня до ручки и смоется.
— Он погиб, папа! Он мёртв и не может за себя заступиться.
— Мне хватит одной заступницы, — бросил Святейший через плечо и обратил взор на Адэра. — Он впустил олардов в храм. А может, сам с ними сговорился, поджёг и не успел выбежать. Он ненавидел меня.
Мида закрыла уши руками:
— Я не могу это слушать.
— Иди к себе!
Содрогаясь от рыданий, Мида скрылась из поля зрения.
— Знаете, сколько детей умирает каждый час? — произнесла Эйра. — Их жизни уносят болезни, несчастные случаи, убийства. Так обращаться с дочкой, как вы, может только идиот.
— Малика… — произнёс Адэр.
— Ваше дитя страдает, а вас волнуют какие-то кости, картинки и словоблудие на бумажках.
— Да как вы… — начал Святейший и, скривившись, обхватил горло ладонью.
— Вы слепой, чёрствый, эгоистичный человек. Для вас важнее сгоревшая мишура, а не ваша дочь. Ей вырвали сердце, а вам плевать. А теперь на миг представьте, что она пришла к мужу, принесла ему поесть, задержалась и погибла вместе с ним. Вы сидите здесь, посреди этого убранства, прижимаете внука к груди и не знаете, как ему сказать, что его мама с папой отправились на небеса, — выпалила Эйра на одном дыхании и, переведя дух, спросила: — Плакать не хочется?
Святейший потёр горло.
Эйра встала:
— Мне противно здесь находиться. Извините, Ваше Величество. — И выйдя из гостиной, хлопнула дверью так, что задрожали стёкла, покрытые золотым рисунком.
Святейший облокотился на колени и уставился в пол:
— О чём вы хотели со мной поговорить, Ваше Величество?
— Я знаю, кто виноват в пожаре.
— Неужели?
— Я не скажу вашей дочери, что её муж погиб из-за вас.
Святой отец уткнулся лицом в ладони:
— Это несчастный случай.
— Когда-то мне сказали, что я возомнил себя Богом. Это неправда. Бог прощает ложь, а я нет.
Святой отец отвёл руки от лица:
— Я не причастен к его смерти.
Перед внутренним взором Адэра возник архив в его замке:
— Деревянные стеллажи, старая проводка, мутные лампы под высоким потолком, в проходах полумрак… Нужен фонарь, керосиновая лампа или на крайний случай свеча, чтобы увидеть на бумагах тексты. Стопки, стопки… Куда поставить лампу? Или свечу? Надо освободить место на полке. Свеча падает. Или лампа?
— Вы думаете, что там был я? Это не я.
— Конечно, не вы, муж вашей дочери. Ради неё он был готов на всё. Хотел выслужиться перед вами, завоевать вашу любовь.
— Это несчастный случай.
— Я пытался вспомнить, почему вы храните предсмертные исповеди. И вспомнил. Ваш святой держит в пятой руке зеркало — чистые помыслы. В шестой руке яйцо — символ новой жизни. Все человеческие грехи должны остаться в этом мире, чтобы новый мир был кристально чистым. Чтобы прошлое не имело власти над душой, рождённой где-то там. Уничтожить предсмертные исповеди — одно и то же, что уничтожить последнюю беседу с Богом и лишиться его прощения. Если вы верите в это, представляю, как вам плохо.
— Не представляете. Мы говорим: кайтесь, ваше раскаяние должно быть искренним, и лишь тогда перед вами откроются золотые ворота, только тогда вы войдёте в мир, похожий на цветущий сад. Там поют птицы и распускаются цветы. И что теперь? Тот мир стал грешен, как и этот.
— Придумайте другой мир, — сказал Адэр.
Святейший потёр глаза:
— Это не придуманный мир.
Адэр еле сдержал усмешку:
— С вашей стороны было крайне неосмотрительно хранить исповедь главы конфессии времён Зервана с остальными бумажками.
Святейший поднял голову:
— В архиве не было его исповеди. Её вообще не было. Святейший Отец добровольно отправился в ад.
Адэр опешил:
— А что там было?
Глаза Святейшего наполнились слезами.
— История разрушения Грасс-дэ-мора. Ужасная история, жестокая история. Её никто не должен знать. Вам попал в руки документ заговорщиков, и мы догадывались, что рано или поздно вы захотите узнать правду. Мы боялись, что вы вернёте морун. И начнётся война.
— История уничтожения древнего народа.
— Да.
— Вы сожгли и успокоились.
— Это был несчастный случай.
— Оларды или несчастный случай?
— Оларды.
— Вы рано перестали бояться. — Адэр придвинулся на край кресла и, наклонившись вперёд, проговорил еле слышно: — Если к концу дня в столице не восстановится порядок, я обвиню вас в государственной измене и объявлю вашу религию вне закона. Я прикажу снести ваши храмы и сжечь ваши дома. Для ваших женщин освобожу психлечебницы, детей отправлю в сиротские приюты, для мужчин открою новые тюрьмы. И я буду не я, если не уничтожу вас, как вы уничтожили морун и династию Грассов.
— Я всё сделаю, — промолвил Святейшество тихо.
— Не слышу.
— Я сделаю всё, чтобы сохранить мир и нашу веру.
— Ходите, Святейший Отец, и оглядывайтесь. Я буду следить за каждым вашим шагом. Я знаю, на что способны ирвины, и со мной такой номер, как с Зерваном, не пройдёт.
— Я вас понял.
— А теперь идите к дочке, обнимите и сделайте вид, будто любите её.
— Я люблю её.
— Она этого не знает.
Покинув дом, Адэр сел в машину и посмотрел на Эйру:
— Покатаемся ещё?
— Поедем к олардам? — спросила она.
Адэр кивнул и дал водителю адрес.
Глава 6
*
Утром Эйра в сопровождении охранителей уехала в клинику Ларе.
В полдень на центральной площади Ларжетая собралась многотысячная толпа верующих и зевак. Сначала перед ними выступил представитель конфессии ирвин. Без лишних разглагольствований он призвал жителей столицы к спокойствию, высказал предположение, что причиной возгорания является, скорее всего, неисправная проводка в подвальном помещении храма. И сообщил о решении руководства возместить убытки горожанам, чьи дома пострадали от пожара.
Затем перед толпой выступил представитель олардов. Он был скуп на слова соболезнования ирвинам и в основном говорил о своих религиозных догмах. Люди — в подавляющем большинстве последователи веры ирвин — смотрели по сторонам, ожидая, когда им дадут знак расходиться. Оратор сообразил, что ещё минута-две, и он лишится слушателей. Вытащил из кармана лист и огласил решение конфессии олард отдать ирвинам землю — ту самую землю, которую пару месяцев назад городской совет выделил под строительство храма.
На следующий день главы двух конфликтующих религиозных организаций публично принесли друг другу извинения и заключили мирное соглашение.
Правитель покинул столицу спустя четыре дня. Вернувшись в замок, вызвал Макидора. Адэру предстояло совершить поездку по стране, и надо было подобрать костюмы для выступлений перед простым людом.
Пока Макидор выкатывал стойки с нарядами из гардеробной, Адэр прохаживался по гостиной, просматривая речь, а все мысли были о Эйре. Не сегодня-завтра она приедет и вновь почувствует себя незащищённой.
— Я всегда считал тебя непревзойдённым мастером.
Макидор поклонился:
— Благодарю, Ваше Величество. — Снял с бельевых плечиков пиджак. — Примеряйте, Ваше Величество.
— Мундир, — сказал Адэр.
Макидор скривился:
— Мундир больше подходит для торжественных событий.
— Эти события будут самыми торжественными. — Адэр бросил листы с речью на стол. — Я помню, как ты за один день пошил мне костюм для приёма.
— За три часа, Ваше Величество, — отозвался Макидор и покатил стойку обратно в гардеробную.
— Что с тобой произошло?
— Когда?