Страница 26 из 36
— Мой прапрадед пытался вразумить и упустил время.
— Что будете делать?
— Думаю, — сказал Адэр и закрыл глаза.
Малика наклонилась вперёд, намереваясь встать.
— Не уходи.
— Уже поздно.
— Не уходи. Мне хочется выпить, но я не хочу пить.
— Внутренний конфликт интересов. Ничем не могу помочь.
Адэр посмотрел на Малику. Взял её руку и положил себе на грудь:
— Говорят, глаза — зеркало души.
— Наверное.
— Мне удалось заглянуть тебе в душу. Перед балом.
— Сомневаюсь.
— Я увидел себя.
— Всего лишь отражение. — Малика провела ладонью по рубашке. — Это кулон?
Расстегнув верхние пуговицы, Адэр вытащил изумрудный ключ, прикреплённый к кожаному шнурку.
— Вы рылись в моих вещах, — прошептала Малика.
— В своих. Ключ лежал в кармане моего пиджака.
— Пиджак лежал в моей дорожной сумке.
— Мой пиджак в твоей сумке. Странно, да?
— Вы его забыли, а я спрятала, чтобы не нашла прислуга.
— Почему не принесла?
— У нас с вами… были сложные отношения.
— А сейчас?
— Сейчас я хочу забрать свою вещь. — Малика потянулась к ключу.
Адэр быстро спрятал его под рубашку и застегнул пуговицы:
— Как он оказался в моём кармане?
— Это подарок Ахе. Я уезжала и не хотела брать с собой.
— Да, ты оставила всё. Как гордая женщина после развода.
— Чаще оставляет любящий мужчина.
Адэр рывком поднялся с кушетки, взял со спинки стула пиджак:
— Буду утром.
Малику бросило в жар. Она вцепилась в обивку сиденья. Куда бежать, где прятаться, чтобы не чувствовать, как он тешится с любовницей.
— А ты пока приготовь мне завтрак.
— Пусть завтраки готовят те, к кому вы идёте, — промолвила Малика и пожалела о вылетевших словах.
Сведя брови, Адэр приблизился к ней:
— Я иду на деловую встречу.
Малика опустила голову:
— Мне всё равно, куда вы идёте.
— Посмотри на меня.
Собравшись духом, Малика устремила взгляд на Адэра.
— Ты видишь, что я говорю правду? — спросил он.
— Я ничего не вижу.
— Ты боишься мне поверить? Почему?
Малика пожала плечами:
— Я не хочу ждать. Я поняла, что не умею ждать. Можно я возьму машину, заберу охранителей, и мы уедем?
— Куда.
— Куда-нибудь, подальше отсюда.
— Моё любимое место. Не подскажешь, где оно находится? Нет? Тогда не разрешаю.
— Я поеду в клинику Ларе.
— Мне начинать волноваться? — спросил Адэр, усевшись рядом с Маликой.
— Синдром экстраверта. Запущенная стадия.
— Синдром чего?
— Не чего, а кого. Экстраверта.
— Я знаю, кто такой экстраверт. — Адэр почесал за ухом. — О синдроме слышу впервые. И как он проявляется?
— Человек остро нуждается в обществе и общении.
Адэр изогнул бровь:
— Тебе не хватает общения?
— Не мне, Ярису Ларе.
— Так это он болен?
— А вы думали: я? — усмехнулась Малика. — Это он собирает и больных, и здоровых. Не любит, когда пустуют палаты и никто не просит у него совета.
— Зачем тебе в клинику? Только честно.
— Ярису не понравились мои зрачки, но у морун так бывает. И вообще, отдайте мне ключ.
Поднявшись, Адэр протянул руку:
— Идём.
— Куда?
— Со мной. В гости.
— Я не хожу в гости ночью, — проговорила Малика, испугавшись, что ей придётся сидеть в чужом доме, в кругу чужих людей, пока Адэр снимает напряжение в дальней комнате. — Мне там будут не рады.
— Мне тоже. — Адэр сжал её ладонь и вынудил встать. — Где пуговица?
— Где-то. Сейчас переоденусь.
— Нет времени. — Адэр принялся подворачивать ей манжеты на рукавах. — Обо мне переживала?
Малика смотрела на его пальцы и не знала, как уйти от ответа.
— Молчишь…
Она вскинула голову:
— Конечно, переживала. Парень остался здесь, а вы сами.
— Почему ты снова в платье ракшадки?
— Потому что из старых платьев я выросла.
Губы Адэра дёрнулись в лёгкой улыбке.
— Я прикажу Макидору обновить твой гардероб.
— Как-нибудь без него обойдусь.
Адэр ничего не ответил, лишь глаза потемнели. Выйдя из дома и усевшись с Маликой в автомобиль, сказал водителю адрес и уставился в окно.
*
Особняк главы конфессии был ярко освещён снаружи. Вдоль забора прохаживались местные стражи в серой форме, мужчины в рубашках навыпуск (верующие?) и женщины в скромных закрытых платьях и в платочках, натянутых на лоб. Последние точно прихожанки. Манера закрывать платками лоб и обматывать концами шею была знакома Адэру: Праведное Братство являлось извращённым отростком религии ирвин, и в Авраасе все женщины походили на монашек.
Увидев Парня, толпа расступилась. Правительственный автомобиль с флажком Грасс-дэ-мора на капоте и эскорт охраны свободно заехали во двор огромного особняка. Парень заскочил на капот машины и замер.
Адэр и Эйра едва поднялись на высокое крыльцо, как двери распахнулись.
На пороге возник старый человек — Святейший Отец. Запахнув полы атласного халата, склонил голову:
— Ваше Величество! — И посторонившись, пропустил гостей в дом.
Адэр и Эйра прошли вслед за Святейшим Отцом в гостиную и расположились в креслах, обитых золотой парчой. Убранство комнаты было до неприличия роскошным и вызывающим. Мраморные с позолотой колонны, старинные картины в золочёных багетах, книжные шкафы, заставленные книгами в кожаных обложках, гигантские вазы с живыми цветами, белые напольные плиты, опять же с золотыми вензелями, — всё так и кричало: «У нас много денег, и мы не знаем, куда их деть».
Слуга в алой ливрее установил на столике чайный сервиз с ангелочками и, низко поклонившись сначала Адэру, затем хозяину, удалился.
Наверху лестницы, ведущей на второй этаж, появилась молодая женщина. Сделала реверанс, но спускаться в гостиную не стала.
— Моя дочь Мида, — сказал Святейший Отец, небрежно махнув рукой, и обратился к Адэру. — Кофе мы не пьём, слуга сейчас заварит свежий чай.
— Не стоит беспокоиться.
Святейший поправил полы халата:
— Что вас привело ко мне в столь ранний час?
Ранний… Он прав, скоро рассвет. Адэр посмотрел на тапочки Святейшего. Вряд ли глава конфессии в таком виде проводил тайное собрание. И вряд ли успел переодеться. Открыл двери сам, как бы давая понять, что ничего и никого не прятал. И это подозрительно. Другой, за кем не водился бы грешок, привёл бы себя в порядок и извинился за то, что заставил ждать.
Адэр посмотрел на Миду. Халат неправильно застёгнут — пуговицы не в тех петлях и одна пола выше другой, — поэтому видна прозрачная ночная сорочка. Волосы торопливо заплетены в косу, лицо красное, опухшее. Вид, в котором женщина явилась на глаза правителю, свидетельствовал о сильном волнении и спешке. Миду не интересовал правитель, ей надо было слышать, что говорит отец.
Слуга принёс заварочный чайник и, повинуясь жесту хозяина, удалился.
Не дождавшись ответа, Святейший перефразировал вопрос:
— За что мне такая честь принимать в своём доме короля?
— Хочу выразить вам соболезнование в связи с вашей утратой храма и ценных реликвий.
— Благодарю. На нашу долю выпало тяжёлое испытание. Нам всю жизнь носить траур и плакать.
Мида всхлипнула.
— Простите, муж моей дочери погиб на пожаре. Мида, иди рыдать в спальню.
— Это точно ваша дочь? — спросила Эйра.
— Конечно. Есть сомнения? — грубо произнёс Святейший. — Простите, Ваше Величество. Я выпил успокоительное, ещё не подействовало.
— За что вы злитесь на дочь? — поинтересовался Адэр.
— Я зол на её мужа. Этот гадёныш женился на ней, когда я лежал в коме.
— Папа!
— Я сказал: иди к себе! — крикнул Святейший, посмотрев через плечо, и вновь устремил взгляд на Адэра. — У меня была травма головы. Он думал: я не выживу, а я выжил. Открываю глаза, и что я вижу? Моя дочь уже брюхата.
Мида разрыдалась:
— Папа! Прекрати!