Общий враг

– По-моему, это ты возомнил обо мне. Ты ведь сказал, что моя скромная персона представляет смертельную угрозу для всего нашего государства. Поверь, мое честолюбие удовлетворилось бы и меньшим.

– Дела сдашь своему заместителю Лиамтору, – проговорил Ампуэльт, не глядя на Одиэя. – У меня всё.

Одиэй встал и, не сказав ни слова, вышел.

Возвращался он по улице. Его слегка пошатывало. Где-то на середине пути он даже присел на скамейку, чтобы отдышаться и хоть немного прийти в себя. Да, финал этого дня превзошел все ожидания…

Войдя в свой кабинет, он остановился возле стола, за которым провел столько аудиенций и совещаний, и простоял так несколько минут. Его вдруг охватило пронизывающее чувство одиночества. Даже высказать все, что он думает об Ампуэльте, некому – секретарша в увольнении, а Лиамтор в Лаборатории.

Да, завтра же придет тот парень с отремонтированным компьютером. Впрочем, это уже заботы Лина – как и все остальное. Хотя кое-что придется сделать самому. Память компьютера почистить, убрать все сугубо личные файлы, коих там накопилось уже на полсотни гигабайт. Ну, и это тоже выкинуть…

Одиэй подошел к модели космического лифта, которая стояла в углу, напоминая то ли фантастическое растение, то ли какой-то замысловатый физический прибор. Сам лифт представлял собой довольно толстый металлический стержень в пластмассовой оболочке, вертикально укрепленный на глобусе Фараллии. Сверху на этот стержень был нанизан маленький глобус Анемара. Лифт, разумеется, был невероятно утрирован: если уменьшить его диаметр в той же пропорции, что и длину, он стал бы невидимым.

Идея соединить некоей транспортной магистралью два столь близких небесных тела возникла давным-давно – об этом еще сто с лишним лет назад написал в одном из своих романов Гимуэрр Гиалар, который тоже не был здесь пионером. Однако до появления углеродных нанотрубок все проекты космического лифта оставались не более чем инженерными фантазиями. Теперь, когда проблема подходящего материала почти решена, к строительству колоссальной башни можно было бы приступить лет через десять после начала работ, но… Одного взгляда на глобус Фараллии было достаточно, чтобы понять, какие трудности, помимо чисто технических, могут воспрепятствовать осуществлению этого проекта.

Точка, над которой испокон веков неподвижно висел Анемар, находилась на территории Теллемунской империи, и ничего поделать с этим было нельзя. Теллемунцы, кстати, весьма гордились доставшейся им привилегией видеть главное ночное светило прямо в зените. Недаром же Анемар украшал герб их страны. Многие литуранцы поэтому опасались, что в случае постройки лифта у Теллемуна появится возможность шантажировать Литуранию угрозами ограничить или вовсе ликвидировать ее доступ к этой транспортной артерии. Предложение строить лифт именно там казалось им самым настоящим предательством. Одиэй уже устал объяснять, что никакого смысла блокировать доступ к основанию башни у теллемунцев не будет, поскольку литуранцы в ответ могли бы точно так же заблокировать им доступ к другому концу. Ведь Анемар-то не является территорией Теллемунской империи! Нехотя соглашаясь с этим аргументом, противники лифта начинали говорить о его ненужности, поскольку три четверти всех полетов к Анемару совершались для снабжения военных баз, а возить на лифте военные грузы будет, ясное дело, невозможно. Да и вообще, с нынешним относительно скромным грузопотоком Фараллия-космос-Фараллия неплохо справляются и ракеты, так что вертикальную “железную дорогу” будет просто нечем загрузить.

На это Одиэй отвечал, что космический грузопоток столь невелик именно потому, что ракеты не позволяют сделать его больше, но он сразу вырастет, когда появится на порядок более экономичное транспортное средство. В доказательство он приводил свой любимый пример из давней истории. Когда изобрели печатный станок, многие полагали, что идея выпускать книги большими тиражами бессмысленна, поскольку для них не найдется столько покупателей. Но когда книг стало много, они упали в цене, и спрос на них увеличился. Нечто подобное обязательно произойдет и сейчас. Доходы от одного только массового космического туризма составят миллиарды эмо в год. А что касается невозможности использовать лифт в военных целях, то Одиэй не видел здесь ничего страшного. Более того, он рассматривал этот грандиозный проект как средство сблизить два великих народа, заставить их перейти от конфронтации к сотрудничеству. Да, Королевство и Империя станут зависимы друг от друга в гораздо большей степени, чем сейчас, но именно это послужит гарантией того, что их отношения не зайдут в тупик очередного глобального кризиса. Космические тревоги 3077 и 3119 годов показали, что Литурания и Теллемун способны забыть на время о своих разногласиях перед лицом общей угрозы. Почему, спрашивается, они не смогут сделать это ради общего блага?

“Да вот потому! – со злостью сказал себе Одиэй. – Идеалист я хренов. Не будет этого никогда”.

Ему захотелось вырвать стержень с Анемаром из глобуса планеты, изломать его и выкинуть на помойку. Но, поразмыслив, он решил этого не делать. Пусть уж макет останется в университете. На память…

Приехав домой, Одиэй сразу понял по лицу жены, что случилось нечто неприятное. “И здесь проблемы”, – подумал он, однако спрашивать ни о чем не стал…

– Нам нужно серьезно поговорить, – сказала Ханта, медленно прикрыв дверь столовой, и села напротив Одиэя, который заканчивал ужин.

– Давай поговорим, – угрюмо ответил Одиэй.

Ханта долго молчала, словно собираясь с духом.

– Не тяни резину – выкладывай, – сказал Одиэй. – Меня сегодня уволили, так что все остальное я и подавно переживу.

– Как уволили? – растерянно спросила Ханта.

– Очень просто – взяли да уволили. Одним росчерком пера. Я больше не профессор Арпиганского института и не директор Космической лаборатории.

Ханта нервно поправила волосы на виске. Видно было, что она потрясена до глубины души этой дикой новостью.

– За что? – спросила она.

– За призывы к сотрудничеству с теллемунцами. Это считается у нас подрывной деятельностью.

– Подожди, подожди… Но ведь нельзя же уволить человека только за это! Ты должен подать на них в суд.

– Я это, разумеется, сделаю, – ответил Одиэй, утвердительно кивнув, – но шансов выиграть у меня практически нет. Так только, для очистки совести…

Он отодвинул от себя пустую чашку и вытер губы салфеткой.

– Абсурд какой-то, – произнесла Ханта, покачав головой. – Ведь тебя же знают во всем мире!

– Ну, и что? – ответил Одиэй, пожав плечами. – И не таких увольняли, и даже сажали. Неприкосновенным у нас является только его величество Алдайн IV.

– Нет, но… Так все равно нельзя. Ты слишком заметная фигура. Твое увольнение наделает много шума. Зачем им поднимать такой грандиозный скандал?

– А кто его будет поднимать? Диссидентские издания? Кто их услышит… Конечно, теллемунская пресса встанет за меня горой – и мне это будет не очень-то приятно. Не хочу быть поводом для нападок на Литуранию как таковую. Но что поделать – сами виноваты…

Помолчав, он добавил:

– Съемки фильма, кстати, тоже отменили – по случайному совпадению, именно сегодня.

– И это тоже? Господи…

– Да ладно – переживем. Уйду в частный бизнес – там на мои убеждения смотреть не будут. Или писателем сделаюсь… А о чем ты хотела поговорить?

– Да так… Все это ерунда…

Глубоко вздохнув, Ханта встала и собралась уйти, но Одиэй сказал:

– Я ведь вижу, что что-то случилось. Не надо от меня ничего скрывать.

Поколебавшись немного, Ханта вернулась на место и сказала:

– Это связано с Эгни.

– Что там опять? – насторожился Одиэй. – Неужто контрольную по физике завалил?

– Он… В общем, он подрался с каким-то парнем из другого класса.

– Удачно?

– Досталось обоим, – резко ответила Ханта, возмущенная, как видно, таким чисто спортивным интересом.

– Ну, что ж… В конце концов, такое случается иногда. Мне кажется, особо беспокоиться нечего. Или он все-таки сильно пострадал?