Страница 78 из 185
Такая легенда действительно была. Ходили слухи, что призрак видели то на широкой лестнице красного дерева, то в бальной зале, где на месте железного круга, удерживаемого цепями, теперь висела массивная свечная люстра. Это была одна из первых люстр из хрусталя, которые французские мастера стали создавать в XVII веке. Отец графа очень гордился ею. А мать души не чаяла в превосходном мебельном гарнитуре – изящном столике и стульях с мягкими сиденьями из бледно-розового шелка. Эти предметы интерьера и сейчас были в прекрасном состоянии.
Здесь, в зале, призрак молодой графини, якобы прабабки графа де Куси, иногда видели грациозно и легко танцующим, играющим на клавесине или смотрящимся в старые зеркала.
– Когда-то в бальной зале висел портрет Александры де Куси. Так вот призрак уходил в него, – продолжала баронесса де Брионе.
– А что стало с генерал-полковником, ее мужем, на самом деле? – спросила Эжени.
– Он погиб во время религиозных войн, – ответил вместо дочери граф де Куси.
– Вы знали эту жуткую историю и не рассказывали мне? – воскликнула графиня, повернувшись к мужу.
– Знал. Еще в детстве мне ее тоже поведал кто-то из слуг. Потом это забылось. И на самом деле, это просто легенда. Потому что, насколько мне известно, прабабка умерла в родах, когда ей было лет тридцать. И родила она только одного ребенка, моего деда. А эта девочка по одной версии является женой моего прадеда, по другой – его дочерью. В общем, я во все это не верю. И сам ничего подобного никогда не видел.
– Ну хватит уже о грустном. Призраки, легенды… Чушь это все, – пробасил барон. – Вот я совсем забыл вам рассказать! Вы знаете, что де Монфор надумал жениться? На этой своей Полин. Дожала его все-таки. Не удивлюсь, если пузом.
Барон сам засмеялся своей шутке. Граф же украдкой взглянул на жену. Она уронила столовый прибор и наклонилась, чтобы поднять его, опередив бросившегося к ней слугу. Анна сделала это нарочно, чтобы он не видел ее лица, и она успела взять себя в руки.
После ужина графиня и Эжени де Брионе стояли на ступенях, которые вели на освещенную светом двух фонарей веранду с белыми колоннами, увитыми глицинией. Было довольно прохладно и очень тихо. Заговорила Анна о планирующейся следующим утром поездке на соколиную ферму, где граф собирался продемонстрировать успехи своих питомцев барону де Бодуану. В прогулке должны были принять участие и дамы.
Эжени начала отвечать, что с удовольствием поедет, но, не договорив, она провела по лицу рукой и зажала рот, словно ей вдруг сделалось дурно.
– Что-то неладное с вами творится, моя дорогая. Не беременны ли вы? – прямо спросила Анна.
Мадемуазель де Брионе резко выпрямилась, глянула растеряно. Даже в полумраке было заметно, как она побледнела. Графиня ждала, что Эжени ответит. Но та молчала.
– Ладно, мне, наверное, показалось…
– Не показалось, – вздохнула девушка.
– От моего сына? – графиня не столько спрашивала, сколько утверждала.
Ответ ей и так был очевиден. Эжени опустила голову, пряча глаза. Анна собиралась сказать еще что-то, но в этот момент в доме послышался шум и какие-то крики. Через секунду к ней подбежал слуга:
– Там человек из Парижа приехал. Говорит, господин де Брионе застрелился!
Оказалось, Филипп свел счеты с жизнью в ночь после отъезда жены.
[1] Намек на события, имевшие место в 1632 году – «Дело о белых розах» и сожжение на костре священника города Лудона Урбена Грандье по сфабрикованному обвинению в сговоре с дьяволом и совращении монахинь монастыря урсулинок. Истиной причиной казни Грандье считают интриги местного духовенства, поддерживаемые кардиналом Ришелье, питавшем к Грандье открытую неприязнь за то, что тот в свое время осмелился написать на него дерзкий пасквиль.
[2] Паникадило – висячий подсвечник для большого количества свечей. Сейчас можно увидеть только в храмах, а когда-то такие светильники украшали залы замков.