Наследники графа. Александрин

– Что это за запах от вас? Духи? – Анна чуть отпрянула.

– Не знаю, – граф постарался, чтобы в его голосе не слышалось замешательство, и снова притянул жену к себе.

Целуя супругу, он стал спускаться к ее шее, а затем к декольте. Целовал не как муж, а как любовник – страстно, соблазняюще, разжигая желание.

– Арман... постойте... – графиня вдруг стала вырываться из его объятий. - Да что это на вас нашло! У нас же гости и они нас ждут! Мне нужно дать указания кухарке!

Он смотрел на нее каким-то странным взглядом, полным одновременно страсти и... страха? Да нет, ей показалось. Ее муж, железный граф де Куси просто не способен бояться. Вывернувшись из его рук, она подошла к зеркалу, чтобы поправить туалет.

– Душа моя... – голос графа прозвучал непривычно хрипло. – Сегодня я жду вас в своей спальне.

Он говорил с каким-то волнением, словно это было для него очень важно.

– Хорошо... только я уверена вы с Анри и Грамоном засидитесь до утра.

Граф порой даже завидовал тому, что жена, как ему казалось, находится в счастливом непонимании ужаса всей ситуации. Самому ему иногда хотелось застрелиться от осознания, что рано или поздно все откроется.

У Дюамеля-Дюбуа был какой-то срочный разговор к графу, поэтому друзья поднялись в библиотеку, где могли спокойно поговорить. А Армэль  и герцог де Грамон затеяли игру в триктрак, за которой с интересом наблюдали Огюст и де Бельфлер.

– У меня в Испании было одно важное дело, – сообщил новоиспеченный епископ.

– Да, мой друг, не скучно вы живете, не скучно. Как всегда в центре авантюр. Что это вы приехали?

Таинственный князь церкви, интриган и дипломат – все это был он, его друг.

– Только вернулся и сразу решил, что навещу старого товарища, – говорил священник, располагаясь в кресле.

Слишком много фальши в столь навязчиво-дружелюбном тоне. Даже не похоже на всегда умело скрывающего свои истинные порывы Анри.

– А давайте выпьем в знак той дружбы, что между нами водится! – прерывая мысли графа, предложил епископ. 

– У меня в гостях Огюст. Не хочу напиваться.

– Дааа, все-таки жена и дети спасли вас от гибели. Вы гениальный человек, лучший из всех кого я когда-либо встречал в жизни, – рассуждал Анри. – Но ваше рвение выхватывать шпагу по любому поводу, страсть к игре и вину, в конце концов, погубили бы вас.

– Вспомнили тоже! – графу было неприятно вести эти странные разговоры о былом, но и не поддержать старого друга казалось невежливым. - Я тогда был все-таки еще молод и мог себе позволить такую ерунду. Действительно же было весело!

Оба посмеялись.

– А что касается моего спасения, как вы говорите, – продолжал Арман. – Наверное, да, в чем-то вы правы. Ладно, хватит о прошлом.  Вы, друг мой, человек хитрый, я знаю. Признавайтесь, с какой целью мне зубы заговариваете?

– Ну что вы, граф, какая хитрость…  Не она помогает обрести Царствие Божие.

Митра предавала и без того серьезному и умному лицу епископа еще больше возвышенности и сосредоточенности. Но между друзьями витало что-то не высказанное, тайное, от чего обоим было не по себе. Арману не нравилась эта атмосфера недосказанности и притворства.

– Я полагаю, вы приехали все-таки не за тем, чтобы вспоминать времена, когда глупости в нас было больше, чем здравого смысла… – граф не любил ходить вокруг да около. – Не томите, Анри, выкладывайте, что у вас там…

Мда, придется. Слишком уж проницателен Арман.

– Есть у меня к вам одно предложение… Но… сначала скажите мне, она ведь еще здесь, во Франции?

– Кого вы имеете в виду?

– Герцогиню. Вы же виделись с ней?

– Да, – граф не хотел, чтобы друг знал об их встрече с мадам де Кардона, но и врать, отрицая, что такой визит имел место, он не стал.

– Мне нужно с ней встретиться.

– Не думаю, что это было бы уместно.

– Так это правда, что она думает, будто и моя вина есть в  том, что случилось?

Граф не ответил.

– Сейчас она одна. Все, кто был ей другом, попадают в опалу вместе с ней, – вздохнул епископ. – Когда-то Бланка рассказывала мне, как будучи совсем юными, они с королевой поклялись друг другу в верности и назвались сестрами. Герцогиня дала клятву, что ни одна из тайн ее августейшей подруги, в которые она будет посвящена, не станет никому известна, если так не пожелает сама Анна. Я думаю, вряд ли Бланка искренне любила королеву. Скорее это было желание встать вровень с ней. Но неужели вы думаете, что она нарушила бы свою клятву, сказав мне, что королева родила пятого сентября тысяча шестьсот тридцать восьмого года не одного, а двух мальчиков?

– Анри! – тут же оборвал его Арман.

– Она никогда бы не выдала эту тайну никому. И ее величество это знает. Поэтому Бланка ошибается, виня во всем меня и свою дорогую Анну. Так решила не она, так решил Людовик, – продолжал епископ. – И король не прав. Это тем более обидно, что герцогиня  – единственный близкий человек его матери.