Наследники графа. Александрин

– Победила, – объявила баронесса.

– Нет!

Обоих веселила эта возня. Сдаваться в угоду сестре виконт не собирался и хотел было снова столкнуть ее, но тут заметил стоящую в дверях мать. Сестра оглянулась, и тоже увидела родительницу.

- Александрин, выйди, нам нужно поговорить, - твердо сказала графиня. – А если будешь подслушивать – выпорю.

Молодая женщина встала и покорно покинула комнату, напоследок взглянув в сторону брата. Тот подмигнул ей и она улыбнулась.

– Тебе нужно поехать к Эжени, - без предисловий заявила Анна.

– Она все равно наверняка не хочет меня видеть после всего.

– Хочет. Просто она слишком гордая, чтобы сказать тебе...

– Что?

– О твоем сыне. О том, что тогда она забеременела от тебя и родила мальчика.

Анна поведала, как Эжени просила не говорить ему о ее беременности, как граф, будучи в Париже, искал встречи с виконтом, чтобы все это рассказать, но тот уехал в Новый Свет. И о том, как узнав обо всем, Александрин устроила истерику.

– Так она все знала? – Армэль взволнованно посмотрел на мать.

– Ну конечно.

Выходит, тогда, когда он вез ее к повитухе, когда навещал ее там, она все знала, но не сказала ему… Она нарочно скрыла от него то, что он имел право знать.

Одетый в дорожный костюм, виконт зашел к сестре в комнату. Та прямо в платье лежала на постели, положив под голову локоть. При виде брата она хотела что-то сказать, но он опередил ее.

– Ты знала, что Эжени беременна и не рассказала мне? – его голос звучал непривычно холодно.

– Это только потому, что я люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив, – сказала Александрин. – Она тебе не пара, Армэль!

– Ты хоть понимаешь, сколько страданий ты причинила? Ты представляешь, как сильно ты ранила этим Эжени?

– Наверное, это ужасно, но нет. Сейчас я понимаю, что это, вероятно, самый плохой поступок, который я совершила в жизни.

– А если бы я сделал что-то подобное? Ты смогла бы мне доверять? – продолжал, несмотря на ее раскаяние, Армэль тем же спокойным, отчужденным тоном. –  Эжени – самое дорогое, что у меня есть. И если ты не уважаешь ее и желаешь зла ей и моему ребенку, то как ты можешь говорить, что любишь меня? Как я могу верить тебе?

Повисла тишина. Молодая женщина начала беззвучно плакать, вдруг осознав весь ужас ситуации.

– Но Армэль, ты же не обижаешься на родителей за то, что они не сказали тебе этого! Они тоже все знали! Почему не можешь простить меня?

Виконт медленно поднял глаза и посмотрел прямо на сестру.

– Ты скрыла это нарочно, в отличие от них. А ведь говоришь, что любишь меня. Я ожидал от тебя большего, Александрин.

– Ты сможешь когда-нибудь простить меня? – со слезами спросила молодая женщина.

– Не знаю. Скорее всего, нет. Я думал, ты изменилась. Но ты осталась прежней. Ты ужасный человек.

– Зачем ты так со мной? – прошептала она, давясь слезами.

Он смотрел на нее и словно не видел. Его светлые глаза казались незрячими, настолько сузились зрачки. Армэль как будто смотрел на что-то, известное лишь ему одному. Потом молча повернулся и вышел.

Баронесса сидела одна и плакала когда вошла госпожа Перо – дуэнья Александрин еще со времен жизни в Испании.

– Что с вами, моя дорогая? Хотите поговорить?

– Нет. Ничего страшного. Он простит меня.

– Кто?

– Он простит. Это он сгоряча. Он любит меня, – она смотрела в пустоту и говорила это словно самой себе.

Позже в ее спальню заглянула графиня.

– Можно войти? – спросила Анна.

– Конечно, – Александрин приподнялась и посмотрела на мать. Она уже немного успокоилась.

Графиня понимала, что не стоит недооценивать силу чувств своей дочери. В таком разговоре нужно взвешивать каждое слово, быть особенно осмотрительной. Александрин в любой момент может взбунтоваться. С детства под обличьем ласковой, похожей на котенка девочки скрывалась страстная натура.

На Анне было светло-зеленое бархатное платье, корсаж которого облегал ее небольшую грудь, а юбка красиво приподнималась, открывая при ходьбе носочки туфель. Весьма элегантный туалет! Ее волосы были уложены в простую прическу, из которой выбились несколько локонов, отчего ее красивое лицо выглядело моложе. Александрин всегда нравился присущий матери аромат – нежный и опьяняющий одновременно.

– Послушай, – графиня присела. – Когда ты родилась, я была так рада, что у меня есть дочь! Я представляла, как буду наряжать тебя в платьица, как мы будем ездить на балы, как ты выйдешь замуж. А потом ты полюбила Филиппа и попала в Париж, ко двору. Мне рядом с тобой не было места. И мне не хватало тебя.

– Простите, матушка!

Так по-доброму мать давно с ней не говорила, с тех пор как она была совсем малюткой. Может, стоит с ней поделиться? С кем же, как не с ней? И молодая баронесса вдруг опустилась к ногам матери, положив руки на ее колени.