Страница 108 из 185
– Бланка, – послышался из темноты голос Армэля, в котором явно слышались гневные, нетерпеливые нотки.
Он ждал ее, опершись на колонну у входа. Но во мраке им не было его видно.
Герцогиня быстро попрощалась с графом и пошла к дому. Рабле удивленно посмотрел ей вслед, потом сел в экипаж и велел трогаться. Виконт неожиданно грубо схватил любовницу и увлек в сторону так резко, что она даже охнула. А он уже шептал зло:
– Я смотрю, вы не скучаете.
– Да ты никак приревновал меня? – улыбаясь, ответила она.
Он еще сильнее дернул ее за руку. Дышал тяжело. Потом, не стесняясь слуг, потянул в спальню.
Армэль сказал ей о своих планах следующим утром, когда они еще лежали в постели.
– О боже… – она поднесла ладонь к губам, словно желая сдержать крик. – Только не говори, что ты собрался ехать в Новую Францию в качестве миссионера!
– Я лишил жизни человека. Пусть он был мразью, но это ничего не меняет.
Да, виконт решил ехать во французскую колонию в Новом Свете в качестве миссионера римской католической церкви, чтобы обращать индейцев в истинную веру и помогать им бороться с заболеваниями, которые в силу их малограмотности и низкого уровня гигиены нещадно косили этот народ. Во всяком случае, он искренне верил, что именно этим занимаются там католические священники. Он основательно подготовился, получил благословение епископа и считал, что знает, что делает.
– В Квебеке холодно. Там такая долгая зима… – сказала Бланка.
– Это не самое страшное.
– Да! Самое страшное то, что индейцы убивают или калечат попавших к ним в руки священников! Они придумали столько изощренных пыток, до которых далеко даже инквизиторам!
– Что ж, если Бог пожелает, мне придется искупить страданием мою суетную и не правильную жизнь.
Ему нужно было уехать. Замаливать грехи и избавляться от внутренних демонов.
– Нет! – воскликнула Бланка. – Только не это!
Как же страшно ей стало! Но вместе со страхом и гордость за него была, и невольное уважение.
…Они стояли у причала. Дама, прятавшая лицо под густой вуалью, и мужчина в зеленом костюме и лайковых сапожках, облегающих ногу до колена. С виду ему было лет двадцать пять, не больше. Она смотрела на него, стройного, легкого, и невольно улыбалась. Вокруг сновали люди, проходила посадка на корабль, отправляющийся в Канаду. Но они не замечали ничего. Как же ей хотелось напоследок поцеловать его губы, его глаза… Голубыми часто называют серые. У него же были яркие, синие, как васильки. Только совсем не такие невинные. Это были глаза мужчины, который смотрит на женщин с удовольствием.
Когда он поднимался на корабль, его плащ, подбитый серым плюшем, развивался на ветру. Гребцы налегли на весла. При таком штиле паруса не помогали.
Армэль стоял на палубе и смотрел на герцогиню, на город, на отдаляющийся берег Франции. Неизвестно, вернется ли он сюда когда-нибудь…
Поднеся к лицу платок, и глотая слезы, которых, к счастью, за вуалью никто не мог увидеть, Бланка вспомнила, как впервые увидела его. Утро. Гостиная особняка графа де Куси в Мадриде. Они с аббатом Дюамелем-Дюбуа приехали накануне днем. Ей не спалось на новом месте, поэтому встала рано. Погуляла по саду, потом присела в кресло и взяла какую-то книгу со стола. Но тут в дверях возник юноша лет пятнадцати. Невероятно красивый, как молодой бог.
– Здравствуйте, вы не видели моего отца?
– Отца?
– Да, такой высокий, темноволосый, чересчур серьезный и немного суровый. …А на самом деле сентиментальный, любит животных и плачет над грустными песнями.
Герцогиня рассмеялась, представив графа в обрисованном им образе, и виконт улыбнулся.
– Вы – сын графа де Куси и брат той маленькой принцессы, которую вчера весь вечер уговаривали отправиться спать?
– Да, я брат Александрин. Но я в этом не виноват!
Бланка снова засмеялась.
Тогда они просидели в гостиной, мило беседуя, около получаса. Виконт рассказывал ей, как его обошел на скачках, организованных при дворе, сын какого-то испанского дона.
– Сейчас бы я этого не допустил. Тогда мне было всего тринадцать.
– Сейчас тебе всего пятнадцать, – напомнила Бланка.
– Нуууу… Я серьезно возмужал, – на его щеках заиграли ямочки.
– Какой ты душка!
Берег теперь казался тонкой полоской на горизонте. Где-то там остались все дорогие ему люди… Армэль вошел в свою каюту, и тряхнул головой, чтобы не дать мрачным мыслям овладеть собой. Но сердце почему-то все равно тоскливо сжималось в груди. Юноша опустился на колени и стал читать молитву: «Сотвори мне чистое сердце, полное чистыми помыслами и праведными желаниями. Не отвергай меня, не наказывай меня презрением своим…»