Интим обнажения

Так получилось, что почти все парни жили в моем дворе, а девчонки жили где-то в другом месте. И они приезжали к нам во двор. Приезжала и Рая. Она смотрела на меня издали, грустно и безнадежно. Я нарочно отошел от их компании, чтобы с ней не встречаться. Не скажу, что она мне нравилась. Мы все тогда больше играли в любовь, искали какие-то возможности, хотели себя проверить. Скорее всего, тогда простое любопытство двигало мной. И потом в возрасте четырнадцать-пятнадцать лет хорошо и прилично иметь девочку в друзьях, чтобы получить какой-то первый невинный опыт. И первый невинный опыт, первый урок, на который совсем не рассчитывал, я получил от Раи. Я понял, что к этому в жизни должен быть готов. Но беда заключается в том, что к этому нельзя быть готовым. И поэтому оставалось только преодолевать неприятности и жить с этим. В те годы каждое подобное событие делало тебя взрослее.

Глава 5

Романтика и низменность

В начале осени я увидел такую картину, которая меня и развлекла и заинтересовала. Мать, которая давно жила без отца управляла соседом дядей Володей. Дядя Володя был братом дяди Миши, который с тетей Валей и Генкой и Серегой уехали на другую квартиру. Ему было лет тридцать пять. Лысоватый с картофелиной вместо носа, невысокого роста, скромный и с добродушными маленькими глазками на простом лице.

– Вов, посмотри, что там в ванной на жалюзи. Что-то чернеет.

Дядя Володя поставил стул на скамейку и полез смотреть жалюзи.

Я сразу понял о чем идет речь и стал смотреть за происходящим. К этому времени я давно бросил подглядывать за купальщицами, потому что мне это было не интересно.

– Ничего здесь нет.

– А что там черное?

– Дырочка.

– Откуда она взялась?

– Не знаю.

– Ты со стороны туалета посмотри. Что там за дырка?

Дядя Володя взял табуретку, пошел в туалет. Поставил табуретку, сверху поставил стул и полез.

– Что там?

– Дырка… Чем-то замазана… Замазка или пластилин.

– Откуда она взялась?

– Не знаю.

– Может, ее закрасить?

– Можно и закрасить. Только она и так замазана.

Я подумал, что мать так тщательно его заставляет обследовать дырочку в жалюзи, потому что думает, что это он через нее подглядывает.

Через неделю случился еще один казус. Я собрался пойти в туалет. А тетя Лена наливала ванну, чтобы помыться. И, когда я шел в туалет, у меня мелькнула мысль: «Может быть посмотреть на нее в последний раз?» Но я отбросил эту идею, потому что мне это на самом деле надоело. Я зашел в туалет и услышал, как хлопнула дверь в ванную комнату. Я сделал свое дело то есть сходил по маленькой нужде, вышел из туалета и увидел, как тетя Лена встала на цыпочки и заглядывает в окно туалета, надеясь там что-то увидеть.

– Что там? – спросил я ее, старательно заглядывающую через окно в туалетную комнату в сторону жалюзи.

– Ничего, – сказала она, покраснев и пошла мыться.

Похоже, она поняла, что это за дырочка и решила удостовериться в своей догадке, хлопнув дверью в ванную комнату и тихо выйдя на кухню, чтобы увидеть, как я подглядываю через жалюзи.

Я тоже все понял и чуть не рассмеялся.

Прошло некоторое время и дядя Володя, очень скромный мужчина, неожиданно загулял и начал водить к себе женщин. Мать делала ему внушения. Дядя Володя скромно молчал и снова приводил женщину.

Однажды мы играли с ребятами в прятки, и я нашел классное место для игры. Мы жили на первом этаже. И парень, который водил, стоял у стенки у моего окна. Он отворачивался к стене, не подглядывая за теми, кто прятался, считал до десяти и затем добавлял:

– Раз, два три, четыре пять… Я иду искать. Пора – не пора, иду со двора. Кто не спрятался, я не виноват.

К этому времени все должны были спрятаться и он шел всех искать. Как раз напротив нашей комнаты через дорогу за невысоким штакетником стояло дерево, изогнутое в сторону дороги с развилкой на высоте двух метров, очень удобной для сидения. Когда водящий повернулся к стене и начал считать, все разбежались, кто куда прятаться. Я же просто отошел от него на пять шагов назад, потихоньку забрался на дерево и уселся на развилке. Можно сказать, я спрятался под самым носом у водящего. Тот бегал кого-то искал, возвращался к стене и стучал по ней, если кого-то находил. Я же сидел себе на дереве, смотрел на тех, кто подо мной суетился, потешался, и мне хотелось над ними всеми громко смеяться. И вот в этот момент я увидел в квартире у дяди Володе, нашего соседа, женщину. Занавесок на окне не было. Так небольшие пожелтевшие тряпочки на пол окна. В комнате у дяди Володи кроме кровати ничего в общем-то и не стояло. Но ничего другого кроме кровати им и не требовалось. Женщина сверкала белизной голого тела. Ее черный чубчик треугольной формы под самым пахом виднелся отчетливо. Скромняга дядя Володя по деловому положил женщину на кровать. Красный от волнения он сел рядом и, сосредоточенно склонившись, взялся руками за обе груди. Затем он несколько раз надавил на груди, словно проверял их на упругость, мягкость и крепость. Воистину во время интимной близости характер человека проявляется полностью. Я в этом убедился, когда увидел, как все проделывал мой сосед. Он не гладил женщину, не ласкал, а просто пробовал, как пробуют мягкую мебель, матрац или, точнее, спортивный снаряд. Отчасти это происходило из-за неопытности. Отчасти из-за собственной застенчивости. Мне это напомнило, как он перед тем, как начать отжиматься от стула по утрам, пробовал его на прочность. Он делал это также сосредоточенно, как и сейчас пробовал женщину. Затем он быстро встал с кровати, снял трусы и лег на женщину. Никаких поцелуев я не увидел. Его зад то поднимался, то опускался. Он накрылся одеялом и то же самое стало происходить с одеялом. Оно то поднималось, то опускалось. После того, как у него все получилось дядя Володя поднялся, надел трусы, сел по-деловому у кровати и закурил. Женщина так и осталась лежать на простынях, раскинув ноги и руки. Вот так своими глазами я увидел это первый раз. Покурив, дядя Володя снова подошел к постели с лежащей женщиной, теперь уже точно, как к спортивному снаряду. Он повторил все еще раз, но движения его стали, казалось, увереннее и четче. Зрелище меня не только захватило, но еще и изрядно повеселило. Дядя Володя был все-таки немножко смешной. Я его часто вспоминаю как очень доброго человека, необидчивого и до предела честного. В это время внизу ребята меня обыскались. Уже несколько раз начиналась новая игра, сменялись водящие, а я все сидел на дереве и смотрел в окно дяди Володи. Потом я слез. В прятки мне уже играть не хотелось. Меня стали спрашивать, где я был и что делал. Я от них отмахнулся и поспешил к своему дружку Юрке Корытину, чтобы поделиться впечатлением от увиденного. То дерево так и стало моим любимым местом. Не из-за того, что я с него мог подглядывать. А из-за того, что мог оставаться подолгу незамеченным, находясь среди других. Подо мной ходили люди, знакомые мне и незнакомые. Я находился среди них, слышал, как они разговаривали. Они же меня не видели.

С появлением у дяди Володи этой женщины жизнь в нашей квартире потеряла свой спокойный и привлекательный порядок. Женщина оказалась распутной. Возможно, она рассчитывала выйти за дядю Володю замуж, что в его планы не входило. Он по прежнему приводил женщину к себе в комнату. Каждый раз она напивалась, начинала скандалить, выяснять отношения и плакать. Она так изощренно ругалась матом и таким хрипловатым низким голосом, что мне казалось, что я пытаюсь заснуть в кабаке. Дядю Володю по-соседски увещевали, говорили, что нужно найти другую женщину. Но он некоторое время еще водил пьяницу и матершинницу к себе домой. Кончилось все довольно неожиданно. Дядя Володя на некоторое время куда-то пропал. Потом появился тихий и степенный. Скоро после его появления нам позвонили по телефону. И доброжелательный голос работницы кожно-венерического диспансера сообщил, что у дяди Володе сифилис. В квартире разгорелся жуткий скандал. Дядя Володя оправдывался, говорил, что он незаразный. Ему, конечно, не верили. Через некоторое время он подлечился и снова стал водить женщин домой теперь уже с детьми. Женился он на прожженной худющей бабенке, малорослой, отчаянной матершиннице и выпивохе. Вскоре развелся и женился на приличной женщине с ребенком, которая и родила ему девочку, такую же курносую с маленькими добрыми глазками.