Страница 3 из 13
Он поднял голову. Из темноты под капюшоном, где я тщетно пыталась разглядеть лицо, вырвалась струя дыма.— Всё-таки пришла, — прохрипел свободный, поднося сигарету к невидимым во мраке губам.Раххан напряглась и нащупала мою ладонь:— Принёс?Судя по звуку, чужестранец усмехнулся. В темноте под капюшоном сверкнуло золотом. Должно быть, зуб. Я попятилась. Происходящее пугало. Раххан тянула меня вперёд, я же упиралась изо всех сил, но тут полы плаща распахнулись, и мы с сестрой ахнули. Из груди в горло, а затем и по всему телу растеклась щекотная волна пузырьков.— О Всесильный, это же…Внутри трепетало. Я поняла, что завороженно тяну руку и едва дышу. В маленькой коробке с прозрачной передней стенкой...Чужестранец запахнул плащ и оскалился. Снова сверкнул золотой зуб.— Сначала плата.Чтобы коснуться увиденного, я бы продала душу, но самое удручающее в этом и заключалось: ничего, кроме души, у меня и не было. — Можно посмотреть ещё раз?Сердце колотилось. Пальцы покалывало. Тело сделалось лёгким, невесомым, словно там, за оболочкой из кожи, был воздух. А ещё там была струна, о наличии которой я не подозревала и которая, потревоженная, теперь пронзительно, просяще звенела. Незнакомец покачал головой и повторил:— Плата.Увиденное стоило и наших гудящих, сбитых в кровь ног, и страхов, которых я натерпелась в этих глухих переулках, и даже риска не успеть домой до комендантского часа. Оно стоило всего. Но ни у меня, ни у Раххан не было и ломаного гроша, чтобы заплатить за возможность подержать в руках чудо.В огорчении я топнула ногой, словно пятилетняя девочка, которой в этот момент себя почувствовала. То, что чужеземец прятал за пазухой, было мне необходимо до зуда в пальцах. И, судя по выражению лица, сестре — тоже.— Я заплачу, — сказала Раххан. Поджала губы и решительно вскинула подбородок. — Магграх, подожди за углом.— Я…— Ступай!— Но у тебя нет денег!— Пожалуйста!Я попятилась, по-прежнему ощущая за рёбрами колебания странной, пронзительно звенящей струны. Невидимая нить тянулась по воздуху, соединяя сердце и то удивительное, что было безжалостно скрыто чужой пыльной тканью. Перед тем как завернуть за угол, я успела заметить, как упал с головы незнакомца капюшон. Там, где я ожидала увидеть лицо, его не оказалось: голова мужчины была замотана чёрными тряпками, открытыми оставались только глаза и рот. Масленый взгляд и похотливо изогнутые, лоснящиеся от слюны губы.Оглянувшись, сестра кивнула, и я скрылась за поворотом.Кирпичная кладка за спиной была холодной и шершавой. Я стояла, зажмурившись и заткнув уши. Считала до ста и обратно. Колени тряслись. С крыши капало. Рядом в куче отбросов копошились крысы. В трущобах всегда было чем поживиться. Гробовщики и стражи Сераписа сюде не совались. Трупы убитых лежали в подворотнях неделями. Спустя вечность сестра сжала мои ладони и отвела от ушей. Обняла, и мы стояли так, пока вечерний воздух холодил мои влажные щёки. Потом Раххан отстранилась.— Восемь часов, — сказала она.