Невеста наместника

— Вот и хорошо.

После паузы Кинрик спросил:

— Шедде… ты хотел мне что-то сказать.

— А, да. Будь с ней помягче. С мальканкой. Все-таки она здесь, чтобы помочь нам наладить мир, а не потому, что вдруг захотела испортить тебе жизнь.

— Я не знаю ее. И не хочу знать. Но я подумаю над этим.

— Ладно. Иди, час поздний.

— Почему мне кажется, что ты снова меня надул?

— Это ничего. Главное, доживи до весны, — немного невпопад ответил глава тайной управы и замолчал. На этот раз очень надолго.

Темери слышала, как затворилась дверь за ушедшим наместником, а Шеддерик оставался в тишине. Но он был в кабинете — она слышала какие-то движения, шаги, звук передвигаемой мебели. В конце концов, устала ждать. Поняла, что ничего интереснее уже не услышит.

Да и первая свечка почти догорела.

Темери на всякий случай зажгла вторую свечку от первой и поспешила назад.

А когда оказалась у своей комнаты тихо попросила:

— Ровве, не исчезай. Расскажи о чеоре та Хенвиле. Ты же знаешь его лучше. А со мной он… не очень разговорчив. Или ты не можешь?

— Я ведь не всеведущ, — вздохнул призрачный ифленец, — Но ты ему нравишься. И… в нем есть сожаление, много сожаления. Он не желает тебе зла, если ты об этом хотела услышать.

Темери покачала головой.

— Да нет, не об этом. Например, как вы познакомились? Каким он был раньше? И… что это за проклятие, из-за которого он… из-за которого саруги?

— Это долгий разговор, Темершана та Сиверс, а у меня мало времени. Кроме того, я не думаю, что вправе раскрывать его секреты… даже вам. Он бы не захотел, я думаю.

— Ваше знакомство — тоже секрет? — расстроилась Темери.

— Да нет, оно как раз — не секрет. Это было в Коанеррете. Он служил посланником Танерретской провинции при дворе рэтаха Ческена. А я трудился там же астрологом и помощником землемера. Астролог — должность ненадежная, слишком много конкурентов. А вот все, что касалось картографии, изучения незнакомых территорий — это меня влекло и интересовало. Сильнее этого меня привлекала только большая библиотека рэтаха. К сожалению, наукой я мог заниматься, только находясь в должности помощника землемера, это не совсем то, чего мне хотелось, потому что работали мы не на местности, а в основном — с документами прошлых лет, записями об изысканиях в предгорьях Улеша на севере и Данвенского хребта на западе. Деньги, правда, ретах платил неплохие, а дома… дома меня ждала незавидная участь недееспособного младшего сына в семье потомственных военных. В общем, выбор у меня был маленький.

Тень Ровве скользнула над полом, остановилась подле камина, и там стала как будто более материальной, плотной.

Темери подвинула к огню кресло и подбросила еще полешко. Помня о гвардейце за дверью, говорить нужно было тихо, почти шепотом. Интересно, а он может услышать ее Покровителя?

Она улыбнулась, подумав, что Шеддерик обязательно бы попробовал проверить, например, попросив Ровве что-нибудь закричать.

— Я был единственным ифленцем в Коанере. Хотя, нет. Не в городе и не в стране, конечно, а на службе у рэтаха. Так-то там есть и купцы, и переселенцы и даже артисты. Рэтах попросил меня познакомиться с новым посланником империи поближе. Я должен был наблюдать за ним и докладывать правителю о малейших странностях его поведения. Задание мне понравилось — по крайней мере, это позволило бы мне хоть изредка говорить на родном языке. Но я не шпион и не воин, я не очень годился для такой работы. Вскоре нас представили на каком-то приеме. Вы, должно быть, заметили, знакомство со светлым лордом на всех производит неизгладимое впечатление.

Темершана поежилась, вспомнив это самое впечатление, и кивнула. В особенности почему-то помнились окровавленные рукава и мертвенный взгляд чеора та Хенвила, когда он пришел к пресветлой просить помощи — в деревенской гостинице неподалеку от монастыря. В день гибели самого Ровве.

— На том приеме светлый лорд изволил напиться в хлам и поссорился сразу с тремя молодыми и скажем так, не очень любящими ифленцев дворянами. Драка обещала быть грандиозной, особенно если учесть, что в секунданты он позвал меня.

— И как же вышло, что вы оба остались живы?

— А я рассказал рэтаху, а он испугался международного скандала и пресек безобразие. Шеддерик обижался на меня дней десять, — я потом узнал, что это был красивый план самоубийства. Правда не очень надежный, чеор та Хенвил прекрасно стреляет даже когда сильно пьян. Потом он мне был даже благодарен — но это уж после того как заполучил себе черную руку. А тогда… тогда наместник Хеверик получил ноту протеста, а Шедде — приказ покинуть страну, если не поклянется больше не участвовать в дуэлях пока занимает должность посланника. Судить его не могли, но держали под домашним арестом довольно долго. Потом простили, конечно. А он выбрал момент и отправился к этхарам…

— Так это случилось в Коанеррете? После той дуэли, да? — оживилась Темершана.

— После-то после, но не вследствие. Не спрашивайте, все равно не стану рассказывать. Я все-таки считал себя его другом… так странно. События тех времен видятся мне сейчас, как история о совсем другом человеке, даже не похожем на меня. Его идеи, мысли и страхи… я их помню, но не понимаю их причин. С Шедде мы стали сначала хорошими приятелями, а потом и друзьями. Возможно, это многим казалось странным. Я был слаб, светлый лорд защищал меня. Мы вместе кутили, знакомились с девушками, участвовали в нескольких политических интригах. Мы были молоды и делали глупости, чеора Темершана. Ты и вправду хочешь об этом слушать?

— Конечно, мне интересно — и о Шеддерике, и о его брате, и вообще обо всем. Надо же, я совсем не могу представить себе Шеддерика напившимся в хлам. Или дерущимся на дуэли.

— Ну почему же. Шедде почти не изменился. Просто научился хорошо прятать себя настоящего. Что же, мое время вышло. Не бойся будущего, Темершана. Это не тебе надо бояться!

Сказал — и ушел. Как-то мгновенно и обыденно. И как после такого отдохнуть?

Глава 12. Ожерелье

Наместник Кинрик

Все девицы любят украшения, это наместник Кинрик успел усвоить хорошо. Даже Нейтри, хоть и не признавалась, а всегда радовалась, когда он приносил ей что-нибудь необычное — или ажурную брошь, вырезанную из перламутра, или серьги с разноцветными камнями, похожими на россыпь утренней росы. Но что подарить мальканке? На то, чтобы выбрать подарок, у него было два дня. О работе на заказ и речи идти не могло — слишком мало времени. Да и тратить казну на украшения, когда впору уже наоборот, пускать дамские украшения на то, чтобы как-то к весне решить животрепещущий вопрос большой денежной дыры — это как-то недальновидно.

Традиции велели ему, как жениху, поднести невесте в дар что-то ценное и символичное. Это не должна была быть публичная акция, просто подарок. Но подарок, который невеста в день свадьбы сможет надеть открыто, чтобы продемонстрировать свое согласие на этот брак.

Лицемерие и условности, вот что это было. Лицемерие и условности, от которых по вине доброго брата наместнику никуда не деться. Лучше бы он сам и женился на ней, раз это ему кажется таким важным…

Да что уж теперь. Сам дал слово. Сам принял решение. Значит, нужно соответствовать…

А значит, подарок нужен. Может серьги?

Но кто знает этих мальканок. Может, они принципиально серьги не носят? Хотя нет, носят. В замке обитало достаточно молодых мальканок, чтобы он это заметил и запомнил. Вот только эта конкретная мальканка все-таки не дочка придворного повесы. Брат говорил, она готовилась служить Ленне. То есть, уже немного не от мира сего. Кто знает, какие у них в монастыре были правила? Кроме того, она из семьи рэтаха, а это тоже накладывает определенные ограничения — отделаться дешевым простым украшением не выйдет.

Дарить что-то из того, что он приготовил для Нейтри? Да он скорей удавится. Это просто кощунство, об этом и речи идти не могло.