Страница 11 из 44
- Каждое полнолуние мне давал уроки Самир. И я, к чему скрывать, был среди лучших его учеников...
Наде хотелось расспросить о многом: о принцессе Агате, о графе Чисторечном и о том, за что невзлюбил его король. Но всякий раз набрав воздуха в лёгкие, она смутно ощущала неуместность своего любопытства.
Лис теперь сидел к ней спиной и смотрел куда-то вдаль, сквозь узорчатые створки садовых ворот. И когда она уже думала, что ничего больше он не скажет, он сказал:
- Король считает, что я не смогу. Ничего не смогу: ни предстать человеком в этот вечер, ни выдержать проверку волхвов. И пока всё выглядит так, будто он прав, но... - его голос окреп: - Скоро я встречусь с вербной феей. Она придёт и направит меня.
Не дожидаясь вопроса, лис объяснил:
- Я не помню, как потерял глаз и получил эти раны, я был совсем ребёнком. Но я знаю одно: это вербная фея спасла меня тогда. И сегодня, в день моего совершеннолетия, я чувствую, она придёт снова. Придёт спустя пятнадцать лет.
- Она тебя исцелит? - спросила Надя.
- Врачеватели говорят, что нельзя вернуть волшебный глаз, - ответил принц, - но вербная фея - она может всё.
Улыбнувшись, он добавил:
- Тебе пора во дворец. Я буду позже.
Наде не хотелось оставлять лиса - очень уж одиноко он выглядел сейчас, среди тихого вечернего сада. А стоило ей повернуться и сделать несколько шагов, она уловила едва различимый шёпот.
- Она придёт, - почти беззвучно повторял Феликс, - она придёт...
И было в этом шёпоте что-то безумно тяжкое. Тень сомнения таилась за уверенной маской принца, и в голосе его проступала тревога, близкая к панической. 'Пятнадцать лет - немалый срок, - подумала Надя. - Что, если его надежды пусты?'
Теперь она сама будто бы ощутила, как эта истовая вера утекает капля за каплей, обнажая - медленно, постепенно - грязное дно отчаяния. Благоухание цветов вдруг показалось ей приторным и одновременно зловещим, словно запах пышного похоронного венка. Ей стало трудно дышать и, желая вынырнуть из тошнотворно-сладкого марева, она почти бегом покинула дальний сад.
Очутившись у портальной плиты, Надя задумалась.
Чтобы отправиться домой, нужно всего лишь попросить старого Грегора. Раз - и готово. Какое ей дело до тех вещей, о которых она знать не знала ещё сегодняшним утром?
И всё же...
Она вздохнула. Всё же перед тем, как уйти, ей хотелось бы знать, что рыжий лис кого-то дождался.
Девушка склонилась над прозрачным фонтаном, умылась пригоршней воды и, проморгавшись, едва не столкнулась с Самиром. Граф был встревожен, - возможно, тем же, чем и она.
- Феликс... он ведь дождётся? - спросила Надя, посчитав, что Самир уж точно в курсе всего, происходящего с принцем.
Вместо ответа тот выдохнул с силой и взял Надину руку:
- Его Высочество принц Феликс настойчиво просил дать юной леди урок танцев. А я, многие подтвердят, техникой вальса владею не хуже, чем искусством боя на рапирах.
- Да не нужно из-за меня... - начала отпираться Надя и привела, как ей показалось в тот миг, железный аргумент: - У меня и платья-то нет!
На это граф лишь подал знак, и две смешливые служанки, взяв девушку под руки, повели её во дворец.
Та вздохнула и не стала противиться: тревога тревогой, но раз она решила дожидаться развязки, будет разумно хотя бы поесть. Когда за целый день во рту не побывало и крошки, даже новая встреча с Селеной не пугает настолько, чтобы пропустить званый ужин у короля.
* * *
Вечер закрутил её калейдоскопом нарядов и огней, промчавшись, ей казалось, за мгновение. Галахад танцевал восхитительно. Мастерски, без слов он наводил её на верные движения, и уже в первом антракте она могла сказать, что многому научилась.
Только мысль о Феликсе не давала ей всецело отдаться празднеству. Слишком печален был образ одноглазого лиса, что сидел сейчас в тишине дворцового сада, глядя то за ворота, то на мрамор портальной плиты. Глядя - и ожидая. 'Сумеет ли он предстать человеком? - мучил Надю вопрос. - Для всей этой публики, которая ничего не знает и уже теряет терпение?'
- Где виновник торжества? - шептались гости. - Отчего к нам не выходит?
- В конце концов это просто оскорбительно! - с чувством произнесла дородная дама, и Наде захотелось нечаянно опрокинуть кубок красного вина на её белоснежное платье. Только кубка под рукой не оказалось - в пятнадцать рано пить вино.
Король Регинальд, что сидел во главе стола, вяло отшучивался на вопросы о сыне и выглядел смертельно уставшим. Он был худ, его щёки впали, а голова поседела явно до времени. В его голосе, хотя властном и спокойном, проступали нотки глубокой скорби. Кроме Регинальда, догадалась Надя, в зале не было никого из королевской семьи.
Зато среди гостей она увидела серых магов, суровых хранителей Священной горы. Бесстрастные лица, бесцветные робы, словно символ презрения к мирской суете. Лишь один, старейшина, носил одеяние особенного, красноватого оттенка. Горцы за столом позволяли себе только воду и пресные пшеничные лепёшки. 'Не по причине каких-нибудь догм, - сказал Галахад, - а чтобы сохранять твёрдую волю'. Маги покинули празднество первыми, скрывшись в извилистых коридорах замка.
- Дамы и господа! - вдруг раздалось в зале, и все обернулись к лакею во фраке и с галстуком-бабочкой: это старый Грегор вернулся со двора и теперь исполнял роль дворецкого.