Сердце фейри (ЛП)

— Я больше не буду заключать сделки с фейри! — ее крик резал уши. — Живо!

— Вверх по лестнице, девочка. Иди прямо к тронному залу. Не пропустишь.

— Тронный зал? — она от удивления закашлялась.

— А ты думала, господин будет в приемной? Тронный зал, девочка. Так сильно хочешь увидеть господина? Может, стоит приготовиться к тому, что встретишь.

Она не смотрела на него. Ткань огрубела, тело болело, лицо пылало от солнца и соли, но она поднималась по лестнице, высоко подняв голову. Она не сломается.

Сорча решила быть сильнее, чем была раньше. Сильнее, чем когда впервые помогла родиться ребенку. Способнее, чем когда заболел ее отец, и сестры нуждались в ее поддержке. Смелее, чем когда она впервые разрезала тело незнакомца и вытащила из него жуков, надеясь, что они не нападут на нее.

Фейри не посмотрят на нее с жалостью. Господин точно не будет добр с ней. Ей нужно быть остроумной. Сорча знала, что убедить фейри покинуть этот остров будет почти невозможно.

Но она должна попробовать.

Лестница вела к древним камням. Одна стена рассыпалась, став пылью, открыв комнату, полную потрепанных картин. Она не замерла, хотя интерес усилился.

В конце замка лестница вела вниз. Паутина покрывала люстры, с них свисали пауки вместо кристаллов. Белый мраморный пол когда-то впечатлял. Теперь трещины проходили реками по когда-то красивой поверхности.

Ступени в поеденной молью ткани вели к возвышению. Трон нависал во тьме, обрамленный рогами, торчащими в стороны. Сорча видела тяжелые сапоги, что вели к толстым мускулистым ногам. Тени скрывали остальное тело.

Туата де Дананн был мужчиной.

— Я пересекла море, вынесла трудности и шторм, чтобы поговорить с вами, милорд, — она замешкалась перед троном, не зная, стоит ли продолжать.

Его сапоги подвинулись. Стало видно идеальный отпечаток ноги в пыли. Как давно он сидел там? Он ждал ее?

— Я уже не заключаю сделки с людьми.

Что-то не так было с его голосом. Камень скрежетал о кости. Голос словно царапал ее спину и вызывал покалывание ладоней. Она охнула.

— Меня отправили близнецы Макнара, и они сказали, что вы…

— Близнецы Макнара?

— Да, милорд. Они сказали, что вы поможете.

— Вот как? Наверное, они меня с кем-то спутали.

— Я… — она запиналась. — В-вы связаны с миром людей? Знаете, что там происходит?

— Меня не беспокоят страдания людей.

Она сжала окоченевшую юбку кулаками.

— Мы страдаем от кровавых жуков. Мы не выживем без лекарства, и близнецы Макнара сказали, что помогут, если я приведу вас к ним. Умоляю…

— Мольбы я не вижу, — прорычал он.

Сорча закипала. Он не дал ей закончить! Как она могла умолять, если он не давал ей заговорить?

— Кровавые жуки едят людей изнутри. Мы не можем остановить их сами, и мне нужно, чтобы вы…

— Нужно?

— Да! — воскликнула она. — Нужно. По-другому лекарство не найти! Близнецы обещали, что мне нужно лишь вернуть вас…

— Они соврали, — тени двигались.

— Фейри не могут врать.

— Тогда они исказили правду. Пойми, девочка, у близнецов Макнара нет лекарства от жуков. А теперь — уходи.

Ее грудь сдавил ужас. У них было лекарство! Она не могла пройти столько и обнаружить, что фейри перехитрили ее.

— Уйти? — отозвалась она. — Куда мне уйти? Это остров!

— Мне все равно, куда ты пойдешь. Гибразил — не место для такой, как ты.

Она не справилась? Он оставался в тени, едва двигался, и только нога добавляла загадок, а не ответов. Его голос играл на нервах Сорчи, его властная натура вызывала желание ударить его, а его отказ показывал, что он бессердечный, не думал о других.

Как он смел?

— Моя семья умрет, если я не найду лекарство.

— Ты так переживаешь из-за смерти, что вряд ли думаешь о чем-то другом.

Рот Сорчи раскрылся, ее щеки вспыхнули от гнева.

— Вы хоть немного переживаете за состояние других?

— Не за тех, кто угрожает моим слугам.

— Гном у двери? — она дико махнула рукой в сторону, откуда пришла. — Это одно из грубейших созданий, что я когда-либо встречала! Я не буду извиняться ни за тон, ни за свои слова.

— Люди редко сочувствуют фейри. Но ты думаешь, что я в долгу перед тобой за… что? Существование?

— Вы такой жестокий, что не ощущаете ни капли сострадания к моему народу?

Сапог, на который она смотрела, снова подвинулся. Она ощутила прилив триумфа.

— Я известен жестокостью. Как и ты, похоже, — прорычал он.

— Вы быстро судите как для мужчины, скрывающего лицо!

— Мое лицо не для слабых сердцем.

— Вы признаете, что вы — трус?

— Трус? — его голос стал ниже, пронзал тьму и трещал на камне. Ее ребра и все тело дрожали. — Ты смеешь меня обвинять?

— Я на многое готова ради благополучия семьи! — голос Сорчи дрожал от праведного гнева, но сама она тряслась от страха.

Тени задрожали, шторы вокруг трона развевались, а он понимался все выше… и выше… и выше.

Она нахмурилась в тревоге, глядя на его огромный рост. Боги, как он велик?

Плащ скрывал почти всю фигуру. Темная ткань развевалась, как большие кожистые крылья, когда он пошел по ступеням к ней. Каждый шаг громыхал, и мрамор трескался еще сильнее.

Ему не нужно было спешить к ней, чтобы запугать. От одного его размера ей стало не по себе. Широкие плечи, подтянутая талия и капюшон на голове — все, что она разобрала, хоть и вблизи. Сорча задержала дыхание и не отступала.

Она не покажет страх.

Он замер, когда пальцы его ног почти коснулись ее. Сорча смотрела во тьму его капюшона, ее голова едва доставала до его бицепсов. Она стиснула зубы и расправила плечи. Его слова уже не могли быть хуже предыдущих.

— Ты мало обо мне знаешь, человек, — его дыхание задевало ее волосы, пахло мятой и цитрусом.

— Могу с уверенностью сказать, что ваши взгляды, а потому и характер, ужасны!

— На каком основании такие обвинения?

— Вы заставили ваших слуг звать вас господином. Вы прячете лицо и запугиваете гостя, что пришел за помощью. И ы отказываетесь предоставлять помощь нуждающимся. Это факты против вас, сэр.

— Ты не переживаешь за свое выживание? Ты ругаешь существо, что превосходит тебя силой!

— Превосходит? Сэр, этот термин не подходит.

Его агрессия в споре заставила ее подумать, что она пробила его шкуру, но она ошибалась.

Его спина выпрямилась, он расправил плечи. Плащ натянулся на его груди, он отошел от нее. Он забрал с собой воздух, украл его из ее легких, а порыв холодного воздуха толкнул ее, ведь он гневался.

— Уходи, — сказал он.

— Мне некуда идти, — повторила Сорча. — И если вы перестанете упрямиться…

Она не думала. Она схватилась за его плащ и потянула.

Ткань съехала с плеч и открыла его жуткое лицо.

Свет упал на бесформенный облик. Множество следов было на его щеках, лбу и челюсти. Она могла простить шрамы от геройских поступков. Могла не замечать родимое пятно или искажение с рождения. Но это?

Открытые раны стали бороздами на камне его лица. Из них выросли кристаллы, фиолетовые, драгоценные, меняющие цвет опалы. Камни торчали из его плоти и лишали его облика, схожего с людским. Они тянулись и торчали над его головой, бритой, кроме клочка волос на макушке.

Когда-то он был красивым. Его челюсть была квадратной, губы — полными, глаза — пронзительно-голубыми, смотрели в ее душу.

Сорча охнула, встретившись с ним взглядом. Лед застыл в ее венах, от страха застучали зубы. Но в ее животе расцвело тепло. Его глаза были красивыми, выразительными и полными боли.

— Что с вами случилось? — прошептала она.

Он бросился к ней. Охнув, она закрыла руками лицо. Она знала тот взгляд. Сорча росла в борделе. Желание ударить женщину было легко распознать на лице мужчины.

Он не ударил ее. Его рука до боли сжала ее запястье. Камень впился в нежную плоть, и Сорча заскулила.

— Это ты хотела увидеть? — прорычал он, их носы соприкоснулись, так близко он склонился.