Страница 17 из 126
Нет, не у всех! Только у желающих!
Отнюдь не принуждая - просто давая возможность выбора. Но масса людей именно в этом регионе вдруг вспоминала веру дедов и прадедов, откапывала на задах дворов спрятанные там крестики и, отмыв и освятив их в городской церкви, гордо заявлялась к соседям:
-- Мы с князем - одной веры!
Какой-то ободранный семб кидался на грудь Харальду с воплем:
-- Мой дедушка - такой же как ты! Он был викингом! Я тоже хочу! Возьми меня! В пенители волн и буревестники морей!
Что между датскими и норвежскими ярлами давняя столетняя вражда... какие мелочи!
Появление креста разрушало не только собственно религию - сыпались политика, построенная на Перуне, расползалась экономика. Сбор податей, "полюдье с крестным ходом", ежегодно устраиваемое вайделотами, теряло смысл:
-- А за что им платить? "Священный царь... магическими действиями... сообщал плодородие...". А оно надо? Поп - крестный ход проведёт. И - "сообщит". Своими... "магическими действиями". Но - значительно дешевле.
Крестьяне это чувствовали. Умные люди - понимали следствия. Самым умным оказался Кестут - он форсировал строительство крепости.
Дедушка Камбила приехал разбираться. На него сильно надавили с двух сторон: из Ромова и с Готланда. Готландские купцы, которых не пустила в обустраиваемый пролив "понтонная запруда", пожаловались "самому главному князю Великой Самбии и Янтарного берега".
Камбила старательно изображал выжившего из ума старого пердуна - "вот-вот рассыпется". Но ход строительства, в котором принимали активное участие мои мастера и сотни "лотерейщиков", ров с заострёнными кольями на дне, чуть наклонёнными в напольную сторону, городни по верху нового вала, башни, воротная и глухие угловые, первые две сигнальные вышки - в городке и над проливом, котлован под фундамент маяка на косе, игры в канале, где вдруг всплыли "акульи зубы"...
Камбила уловил уровень. Во внешний мир шёл уместный акустический мусор:
-- О-хо-хо... кхе-кхе... старость - не радость...
Внутри - крутились мысли:
-- Дивон - тупой брехливый козёл. Налез без понятий. А я - просёк. За Кастусем - не только сотня мужиков с топорами, но и мастера с мозгами. Моя дружина - хоть и меньше, да лучше. А вот мастеров... Если здесь получится хорошо - надо этих умельцев и в Тувангсте...
И - поддержал. Настоятельно посоветовал бэрам - главам окружающих селений - не ссориться с его "родной кровью". А то ведь... дедушка за внучка может вступиться. Болезненно для не-уразумевших.
Поддержка кровных родственников вплоть до вендетты - обязательный атрибут родо-племенного общества.
Кестута это устраивало: "лишь бы не было войны". "Войны" - с ближними соседями. А когда дело дойдёт до "дальних"... Притчу про ходжу, который на деньги шаха учил ишака читать Коран - я уже...
Глава 488
Кауп на северо-западе полуострова, Тувангсте - на юго-востоке. По интересам "на земле" - почти не пересекаются. Новый Кауп не составлял прямой конкуренции Тувангсте и "на море".
В то лето князь Кестут сделал выбор, который во многом предопределил мою дальнейшую политику на Балтике. Выбор достаточно случайный, основанный на совершенно мелкой, в масштабах региона, но важной для него, мелочи: вокруг его городка жило множество пруссо-датчан.
Он строился, ему была нужна поддержка туземцев. Они были, в немалой части, христианами. Кое-какими - открытое исполнение обрядов не происходило здесь уже несколько десятилетий. Они были "людьми второго сорта" - чужаки, "не наши". И их тянуло к "исторической родине". Точнее: к сложившимся в этой общности мифам об "Утраченной Дании". Где "реки текут млеком и мёдом".
Кестут, вопреки традиционному "готскому братству" Самбии и Готланда, вопреки историческому опыту сембов, пострадавших от разгрома Труссо и Каупа именно датчанами, выбрал их в качестве основных торговых партнёров. Просто потому, что приходившие к нему соседи-туземцы - этого хотели.
Выбрал - наряду с поляками. Которые нормальному пруссу - вечный враг и постоянная добыча.
Такого - никто в Пруссии не хотел. И даже представить не мог.
Так нельзя! Висбю - да! Гданьск и Роскилле - нет! Это ж все знают! Так - столетиями! Пролитая кровь, давние обиды, традиционная вражда...
У "Московской Литвы" нет таких "предустановок". Кастусь не понимал и не хотел понимать этой традиции. А его собственный жизненный путь, когда его сводные братья, разные "родные вадавасы" были несколько лет врагами более опасными, чем любые иноземцы-иноверцы, когда одни русские христиане почти истребили его народ, а другие, во Всеволжске, спасли, учили, лечили и помогали - давал ему опыт понимания... ограниченности правоты традиции. Пусть бы и освящённой проповедями десятков Криве-Кривайтов за столетия существования пруссов.
Эта новизна убрала почву для одного из возможных конфликтов с дедушкой.
Вообще, Кастусь, отчасти просто из-за максимализма, стремления показать свою уникальность, свойственному множеству юношей в его возрасте, старательно уходил от подобия Камбилы. В разумных пределах.
Кестут не был, как я, увлечён техническим прогрессом:
-- Есть мастера - пусть они делают.
Не был, подобно мне, озабочен воспитанием нового поколения: