Мед.ведь.ма

— Элия, я не позволю себе ничего, что могло бы тебя оскорбить или унизить, — шепнул Вон. — Что касается моего желания, то неужели ты думаешь, что я не хочу приставать к тебе? — У меня внутри что-то отмерло, затаившееся до этого, ледяное и паникующее. — Но, во-первых, с нами всё время твоя ангельская нечисть, а во-вторых, не все молодые люди нахалы и смельчаки. Я, может, кажусь тебе способным отважиться на многое, но и мне иногда не хватает решительности, чтобы сделать что-то, что мне хочется. — Вон погладил меня по щеке осторожно, кончиками пальцев. — Иногда парням даже нужно выпить, чтобы осмелиться на какой-то жест в сторону девушки.

— А ты не становишься буйным, когда выпьешь?

— Я? О нет, для этого мне нужно выпить очень много. Но я с тобой никогда не стану напиваться.

Обедали мы в уличном кафе под зонтиками, из которого виднелась река. Я не увидела и десятой части города, но Хэншуй нравился мне всё больше. Возможно потому, что здесь я ощутила безопасность, смогла отдохнуть и испытала избавление от страха потерять Вона. Он дождался меня тут и продолжал быть со мной. Наверное, этот город навсегда останется в моей памяти самым романтичным местом на свете, которому я обязана первой любовью, хоть нас и свёл Ханьдань. Но там всё было зыбко, шатко, без уверенности в завтрашнем дне.

Дождавшись, когда Вон отойдёт в туалет, Ви сообщил мне, что Чонгук обещал найти нас этим же вечером.

— А Шуга?

— Шуга двинулся дальше, на восток, уводя за собой преследование окончательно.

— Но как же? В одиночестве?!

— Нет, они дошли до наших… — Ви посмотрел на меня и замер с палочками, которыми нёс в рот рис. — До золотых, в смысле. До подмоги. С ними Шуга будет в полном порядке, ну а Чонгуку не составит труда без кого бы то ни было тихонько возвратиться к нам.

— Золотые, которых они встретили — они опытные? Я беспокоюсь за Шугу.

— О, более чем! Когда мы сами доберемся до цели, ты познакомишься с ними. Бродяга, который сейчас с Шугой, один из лучших воинов среди золотых. Поверь, несладко придётся тем, кто попытается на них напасть, а не наоборот.

— Бродяга?

— Как ты могла понять, почти все там имеют клички.

— А что даёт повод назваться тем или иным образом? Если я правильно поняла, то все золотые ведут бродяжнический образ жизни, почему же так назвался только один из них?

— Ну, тут надо рассказывать историю каждого, естественно, погоняло получить без причины сложно.

— Чонгук, судя по всему, ничем не отличился? — хохотнула я.

— Чонгук отличился слишком многим, — улыбнулся Ви. — Если бы ему дали прозвище за заслуги, то его полное имя было бы длиннее, чем официальное название Бангкока.

— Оно большое? — удивилась я, никогда раньше не слышав никаких подробностей о Бангкоке, да и откуда бы мне, в далекой глубинке Китая, было интересоваться столицей Таиланда?

— В нём двадцать слов, кажется.

— Ого! — восхищенно ахнула я, поглощая обед. — Ви, ты так много знаешь о ребятах… почему ты ничего не можешь сказать о Воне? — В лоб спросила я, всё-таки растревоженная некоторыми сомнениями, которые подкрепил во мне сам Вон.

— А что ты хочешь о нём узнать? Я тебе сказал — он подлец и врун. — Я закатила глаза, собравшись в который раз вступить в перепалку, защищая честь моего молодого человека, но он сам как раз вернулся, и пришлось замолчать.

Вновь придя в гостиничный номер, мы спаслись от полуденной жары. Делать было нечего, занять себя чем-то нужно было, в ожидании Чонгука, встретив которого мы тронемся дальше. Вон включил телевизор и завалился на кровать, еле заметным кивком головы поманив меня к себе. Покосившись на Ви, я аккуратно забралась на постель и подсела к Вону. Он глазами указал на своё плечо. Я посмотрела на Ви, который сам уже смотрел на меня. Я не могла под его взглядом опустить голову на плечо Вона. Мне становилось почти дурно от того, как хотелось это сделать, и как не давало мне это совершить что-то в подсознании, что-то в глазах моего духа. Напрягшаяся и начинающая нервничать, я уставилась в телевизор, где шло какое-то ток-шоу. Не знаю, о чем подумал Ви, о том, что смущает меня, мешает нам, или о том, что ему самому неприятно наше общество, но он открыл балкон и вышел на него. Силуэт, проглядывающийся сквозь тюль, являл спину. С минуту посидев в ожидании, как быстро Ви зайдёт обратно, я поняла, что он не собирается оттуда спешить, и только тогда, сползя вниз по кровати, легла рядом с Воном, устроившись на его сильном плече.

Находиться в такой атмосфере, где почти явственно бьют молнии, очень некомфортно. В четырёх стенах это и вовсе невыносимо. Эти двое не пытались облегчить мне участь, а только усугубляли всё, не разговаривая, игнорируя друг друга. Я бы предложила Вону прокатиться на мотоцикле, но знала, что Ви никуда от нас не отстанет. Что касается Вона, то и он не собирался оставлять меня надолго в уединении с духом-хранителем. Не выдержав первой, я предложила им опять пойти гулять, едва стало темнеть. Воздух чуть посвежел, сумерки были не такими, как в горах, но всё равно лучше, чем душный день. Закат над Хэншуем не отличился красочностью, скорее был по-настоящему ханьским — всех оттенков жёлтого, теснившего наползающую тёмную синеву грядущей ночи. Ни облачка на небе, и только быстро начавшие зажигаться звёзды. После того, как мы побывали в гостях главного стража Шэньси, я то и дело пыталась представить себя китаянкой, проникнуться этой страной, ощутить себя её частью, но никак не могла назвать всей душой Китай своей родиной. Я чувствовала, что чего-то мне не хватает вокруг, что это не совсем моё. Я не могла заявить с таким же пылом и фанатизмом, как Джоуми, что вот она — лучшая империя, я хочу положить жизнь на её благо, прожить в ней до смерти, сделать всё для её процветания. Узнав, что корни мои из Кореи, я стала представлять ту страну утренней свежести какой-то волшебной и неописуемой, где всё совсем иначе, а когда оказалось, что и Вон наполовину кореец, то я поняла, что это судьба, и я направляюсь по верному пути. Хотя иногда, по ночам, я вспоминала Тибет, и меня неудержимо тянуло побывать там ещё хоть раз. Смогу ли я найти сейчас дорогу к нашему с бабушкой дому? Дому, где даже под дождём не гаснут свечи.

Вон отошёл посмотреть, что мотоцикл на месте, когда мы вышли из гостиницы. Ви то и дело поглядывал на телефон, в нетерпении ожидая Чонгука. В очередной раз посмотрев на экран, дух замер и перевёл взор на меня.

— Я почти забыл… Медведьма, у тебя завтра день рождения.

— Завтра?! — изумилась я.

— Да, который настоящий. Который скрывала твоя бабушка.

— Это… это мне будет восемнадцать?! — подпрыгнула я. Ви кивнул. — Надо же… это так необычно, узнавать, что ты совсем не такая, какой себя считала, и возраст, и день рождения… — Вон подошёл ко мне. — У меня завтра день рождения, представляешь? — радостно сообщила я. Ви цокнул языком, явно недовольный, что я делюсь чем-либо с Воном. Но это ведь не чьи-то тайны, а информация обо мне, это принадлежит мне, неужели я не имею права распоряжаться сведениями о себе самой? Я решила не придавать значения вздохам и негодованию духа.

— Серьёзно? То есть, после полуночи?

— Да-да, — закивала головой я, счастливая от одного только известия о том, что завтра номинальный праздник.

— Так, это нужно отметить! — щелкнул пальцами Вон. — Предлагаю пойти в ресторан, досидеть там до двенадцати…

— Ресторан — это дорого! — остановила я его планы. — Я не хочу, чтобы ты продолжал тратить на меня деньги, которые заработал трудной работой.

— Элия, мне не жалко, к тому же, такой повод! — попытался уговорить Вон.

— Нет! Не надо, я не пойду в ресторан.

— Что ж, если дело в деньгах, — Вон прищурился, сунув руки в карманы джинсов и оглядевшись. — А если я устрою так, что мы отпразднуем бесплатно, ты согласишься?

— Бесплатно? — насторожилась я. — А это… это будет честно? Мы же не будем нарушать ничего и красть?

— Да когда же вы прекратите принимать меня за бандита? — устало покачал головой Вон. — Всё будет законно, честно, и заслуженно. Так что, идём праздновать? — Он протянул мне ладонь. Я поглядела на Ви, ища поддержки, но он специально отвёл глаза, чтобы не вмешиваться, уже предполагая, что я не послушаюсь его. Я пожала ладонь Вона.