Мед.ведь.ма

— Это так.

— Если он пока посчитал, что мы его победим? Или что ты сумеешь вырваться?

— Как он мог случайно оказаться на светофоре, к которому я случайно подбежала? Ви, ты сам можешь себе представить подобное совпадение, что я сама наткнулась среди тысяч прохожих на того, от кого должна скрываться?

— Но здесь он тебя обнаружил с легкостью…

— Не начинай. — Мы снова замолкли. Долго так не может продолжаться, мы всё время бьёмся о стену непонимания.

— Может, пойдём на ту сторону? — попытался сделать вид, что ищет компромисс Ви, но это было его желание, и мои не учитывались. Я даже не думала, что учитывалась моя безопасность. Гук говорил, что на побережье всегда пруд пруди преступников, так что не отмахнуться, и совершенно нет никого из золотых. И туда хочет тащить меня мой дух? Я озвучила ему все эти соображения, добавив:

— Ты уверен, что сможешь в одиночку, без помощи и поддержки довести меня до порта, откуда мы отплывём в Корею? Ты уверен в том, что защитишь меня без Гука, Шуги? И даже Вона, который, мне кажется, хотя бы способен помочь нам быстро смотаться на мотоцикле, если понадобится. Ты настолько силён и хитёр, чтобы гарантировать нам безопасность по пути к побережью? — Я, наконец, тронула ту тему, которая оказалась слабой. По лицу Ви было видно, что уверенности в нем нет, он знает, что напади на нас несколько человек, и мы окажемся в ловушке, в западне. Он не отобьёт меня у пятерых-десятерых мужиков в черных костюмах, если они появятся. И пока Ви осознавал, что сам не потянет предложенный им план, я решила ковать, пока горячо. — Когда пойдёт автобус в Хэншуй?

— Где-то через полчаса, должно быть, — достал он мобильный и посмотрел на время.

— Мы можем поехать в обратную сторону. Удалиться от Чонгука, предпринять на свой страх и риск непонятный манёвр, разбить мне сердце, — мой голос дрогнул, и Ви нахмурился, уставившись в землю. Его пальцы беспокойно гладили корпус сотового. Мне опять хотелось плакать. — Давай, посмотрим, что из этого получится. Ты же будешь рад, что мы избавились от Вона! Хоть в пасть к чудовищу, только не с ним, да? Мы одинаково можем быть убиты на побережье или в Хэншуе, но в последнем, по крайней мере, я бы не умерла такой несчастной, какой буду у моря. — Я поднялась, потянув свою сумку с плеча Ви и вытаскивая воду. — Впрочем, одно меня успокаивает. Направляясь на восток, а не север, я не подставлю под опасность Вона. Он же не виноват, что связался со мной. Ему незачем страдать. Страдать буду я. Пошли, — кивнула я на дорогу, попив и указывая, что надо перейти её. Отвернувшись, я сделала несколько шагов и была поймана Ви за лямку сумки, болтавшейся теперь на мне.

— Подождём автобус с этой стороны, — сдавшись, отвёл глаза он, когда я в них взглянула. — Я не думаю, что смогу достойно защитить тебя в одиночку. — Я замерла, не реагируя. Окончательное ли это решение? — И я не хочу, чтобы ты страдала, — прошептал Ви и вернулся на лавочку.

Автобус шёл около двух часов, как и предсказывал Вон. В темнеющих полях уже не было рабочих, но сами они, кое-где уже убранные, виднелись ровно очерченными, более светлыми или темными, квадратами и прямоугольниками обрабатываемой земли. Хэбэй южной половиной располагалась на Великой китайской равнине, плодородной и изобилующей, когда не случались наводнения Хуанхэ и Янцзы, на западе её отгораживал от провинции Шаньси Тайханшаньский хребет, а на севере, куда мы направлялись, только ещё дальше, от степей и пустынь Монголии, врагов и иноземцев, огораживали не только горы Цзяньдушань, но и Великая китайская стена. Меня всегда забавляла страсть китайцев называть всё великим, правда, нужно было отдать им должное, масштабы их исполинских сооружений заслуживали этих титулов, что стена, что канал, что знаменитые карезы* Синьцзяна, тянущиеся на много километров. И тем все эти задумки были легендарнее, что заложены людьми более двух тысяч лет назад. Тибет, где я выросла, до сих пор во многих местах не мог похвастаться даже сколько-нибудь пригодной системой отопления, кроме очага посреди главной комнаты, а у китайского народа мудрости и смекалки хватало ещё тогда, когда по большей части планеты другие народы бродили с дубинками. Разве после этого не захочется назвать и самих китайцев великими?

Ви умолк и не пытался развлекать меня, как бывало в начале нашего путешествия, поэтому я и занимала себя мыслями о Китае. Не знаю, что больше влияло, наша размолвка или его сожаление, что он не герой, который был бы способен справиться со всем без посторонних? Нет, мне кажется, что мой дух был лишён амбиций и гордости, которые заставили бы его стыдиться отсутствия сверхспособностей. Надо же, какое парадоксальное явление: сверхъестественное создание без сверхспособностей! Я улыбнулась, уткнувшись в окно, чтобы Ви не видел, что я перестала дуться. Пусть мы и сделали, как того хотелось мне, но от разлада с моим другом сделалось как-то не очень весело. В любой битве не обходится без потерь с обеих сторон, даже в словесной. Это и имел в виду Чонгук, когда цитировал мне какой-то военный трактат, где утверждалось, что единственная верная победа — это предотвращение конфликта. Но разве жизнь способна быть такой, чтобы в ней никогда не возникало противоречий? Вот у меня есть Ви, который мне очень дорог, и Вон, в которого я влюбилась. Они не смогут, возможно, поладить, но я же не стану отказываться от одного ради другого, поэтому мне придётся существовать в секторе вечного напряжения.

Меня тревожило, как и где найдёт меня на этот раз Вон. И станет ли ждать, как и обещал, или устал от моих внезапных переездов? А что, если мы с Ви ругались зря и он, сделав крюк где-нибудь, развернулся и возвратился в Ханьдань? Сомнение и волнение напомнило мне о друзьях.

— Как ты думаешь, — не выдержала на этот раз я, заговорив первой и повернувшись к сидению Ви, — с Шугой и Чонгуком всё в порядке? Может, позвонить им?

— Нет. Когда смогут, они позвонят сами. — Дух забарабанил по подлокотнику, но, поймав на своих пальцах мой взор, прекратил. — А знаешь, тебе и так хорошо, Медведьма. — Рука моя невольно потянулась к волосам, и я примяла их к голове.

— Не успокаивай меня.

— Нет, правда. Вообще я не знаю, почему ты… ты так плохо о себе думаешь.

— Ну, опыт служит подтверждением моему мнению.

— Да какой опыт? Ты жила в таком захолустье! Что там вообще понимают в красоте? Там же… — Мы подъезжали к первой остановке в городе, и моя душа сразу же взорвалась фейерверком конфетти, когда за окном блеснуло серебро металла, прислоненного к фонарному столбу. Я не слышала больше, что говорит Ви. Примкнув к стеклу, я побежала глазами по тротуару, пока притормаживал автобус. Вон стоял почти ровно там, где должна была открыться дверца, выпускающая пассажиров. Распахнутая байкерская куртка обнажала белую футболку и толстую цепочку на шее. Футболка небрежно свешивалась одним углом из-за ремня черных джинсов, незаправленная. Вон увидел меня в салоне и улыбнулся.

— Вставай, пошли! — подтолкнула я Ви, поднявшись. Он перестал что-то бормотать и выпал в проход, понукаемый мною. Пришлось подождать, пока выскользнут наружу те, что были ближе к двери и вот, наконец, когда я ступила на подножку автобуса, ко мне протянулась крепкая смуглая ладонь, за которую я скорее взялась, соскальзывая даже не на землю, а сразу в руки Вона, тепло принявшие меня в своё убежище.

— Как доехали? — спросил молодой человек, дружелюбно посматривая и на меня, и на Ви. Но тот не поддавался попыткам наладить контакты, угрюмо щурясь и поджимая губы.

— Хорошо, а ты давно уже здесь? — Моя ладонь так и осталась в руке Вона, когда мы отошли, чтобы не мешать другим выходящим из автобуса.

— Минут двадцать, около того, — он заметил переживание и чувство неудобства, которое появилось в моём выражении, что ему пришлось столько ждать, — да неважно! — Отмахнулся Вон. Он наклонился ко мне, чтобы никто больше не услышал: — Я боялся, что не дождусь вообще. Что ты не захочешь меня видеть за мою смелость, что я так нагнал тебя в дороге. — Я распахнула ошарашено глаза.