Мед.ведь.ма

— Я тоже так считаю, — пробормотал вслед Ви, но я отмахнулась от его замечания. Почему ему трудно поверить, что мною кто-то очаровался? Почему ему не нравится, что кто-то завоевал моё сердце? Дух-хранитель превышает свои полномочия. До появления Шуги и Чонгука мы больше не разговаривали.

Ребята нашли пристанище на ночь на каком-то чердаке. Сто раз удостоверившись, что с преследованием на пока окончено, они сбегали в закусочную за солеными пирожками, чаем на вынос в стаканах с крышками и цумянем* из фастфуда. Лечь можно было только на пол, на доски, но они прогрелись под крышей за день, и кроме твердости никаких неудобств не было. Я подложила под голову свою сумку, а ребята сняли куртки, сложив их вместо подушек. Света на чердаке не было, но у них с собой был фонарик на солнечной батарейке. Днем они его заряжали, а ночью могли включать на несколько часов. Ви, по-прежнему, молчал, ничего не сказав золотым о моих заявлениях, а им я сказала без подробностей, что меня подхватил в нужный момент случайный мотоциклист, а потом вернул назад. Вдруг они тоже начнут критиковать меня, если я скажу, что влюбилась? Я не хочу потерять расположение всех друзей, натянутость Ви очень напрягает атмосферу, но я считала, что неправ он, и не собиралась уговаривать его идти на мировую. В конце концов, он ставит под сомнение то, что в меня можно влюбиться! Я сама именно так и считала три года, живя рядом с Мао. Нет, первый год меня это не волновало, я была слишком травмирована смертью бабушки, но потом, когда немножко повзрослела, то захотела гулять, как моя соседка. Не так часто и допоздна, но иногда. Чтобы меня провожали, заходили за мной. А не только пялились женатые мужчины, приезжавшие по делам и останавливавшиеся в нашем общежитии. Один за всё это время пытался сделать что-то, подходящее под слово «приударить», но он сам сказал, что я вызываю у него любопытство и интерес, потому что никогда прежде он не видел таких бесцветных девушек. Бесцветная — вот самый шикарный эпитет за мою молодость, который определял причину оказанного мне внимания. С тех пор я научилась постоянно держаться в тени, желание спрятаться перешло в привычку прятаться инстинктивно, прикрывать себя одеждой, со стоячими воротничками, шарфами, капюшонами. Опускать лицо, чтобы не показывать светло-голубых глаз. Когда я несколько раз попыталась уклонить лицо перед Воном, он настойчиво поднял его и, глядя на меня в упор, повторил:

— Я бы мог любоваться тобой вечно. Ты очень красивая.

И чувство собственной неполноценности куда-то уходило. Может, со мной что-то случилось? Когда получила свою сумку обратно, я даже достала зеркальце, купленное мне Чонгуком возле храма Белой Лошади на сувенирном развале за считанные юани, потому что перед этим я мельком пожаловалась, что неудобно приводить себя в порядок, не видя. Я изучила себя. Нет, всё та же. Но мне не было уже неприятно смотреть на себя, скорее отворачиваясь.

— Не хочу никого пугать на ночь, — произнес Шуга, доев свою порцию лапши и отодвинув картонную коробку с палочками, — но, кажется, приятелям в черных костюмах нужна Элия, а не мы. — Я посмотрела на него, но заметила, что Чонгук уставился на меня, ожидая реакции.

— Я это тоже заметила, — вздохнула я, и Чонгук расслабился. Он боялся, что Сахар причинит мне лишнее беспокойство.

— Знать бы, что именно они от тебя хотят? — перевернулся он на спину. — Дзи-си принципиально хочет истребить род предсказательницы, которая лишила его покоя?

— Или верит, что внучка выдаст ему другое предсказание, — хмыкнул Шуга, закинув левую ногу на колено правой.

— А ты можешь предсказать что-нибудь? — обратился ко мне Чонгук.

— Я… — посмотрев в затылок обиженного Ви, я решила придержать при себе информацию. — Ничего я не могу. Способности, которые были у бабушки — это дар, а не наследственность.

— Так, может чиркануть телеграммку Дзи-си, что новых гадалок нет, расходимся, и всё такое? — оглядел нас всех Шуга. — Мол, что бабуля сказала, то сказала, иного не дано, её предсказание сбудется. Инфа сотка.

— Да, сейчас позвоним ему на домашний, оповестим, — с сарказмом бросил Гук. — Не подскажешь номерок?

— Можно поймать в следующий раз одного из этих, что за нами бегают, ввалить хорошенько и дать четкие указания, чтоб бежал до самого Синьцзяна и передал слово в слово.

— Но разве за нами гонялись не драконы? Вы говорили, что их в Хэбэй много.

— Нет, это люди Большого Босса, — покачал головой младший.

— Откуда вы знаете?

— Ввалили хорошенько.

— Шуга! — шикнул на него Чонгук, не желавший, чтобы я знала, на какие методы способны золотые, судя по всему. И я была удивлена, что они избили кого-то ради сведений. Но в голове было слишком много Вона, чтобы я зациклилась на другом. Мне, по сути, не было разницы, какие-то драконы меня ловят или синьцзянцы. Все они бандиты. — Нам нужно поскорее уехать из Ханьданя. — После этих слов я оживилась, приподнявшись на локте. Теперь обсуждение не могло пройти без моего вмешательства. Но Сахарный успел включиться несколько быстрее:

— Как нам его покинуть так, чтобы не повторилось сегодняшнего приключения? Раздельно? Не вариант. Слишком опасно. Да, ты уложил троих, может, и пятерых уложишь, а если десяток прибежит?

— Нужно отвлечь их как-то, увести куда-то, — задумался Чонгук. — Но им нужна Элия, а она приманкой не будет.

— Я могла бы…

— Нет, — отрезал Гук, и я обрадовалась, что никто не настаивал на этой версии побега. Я, как выяснилось, не спортсменка, и далеко не убегу, не смогу спастись. Если бы не Вон днем, меня бы уже схватили. Вон…

— Ну, в порядке идиотских идей, один из нас мог бы одеться в Элию, — сказал Шуга. Я не придала этому значения.

— Точно! — щелкнул пальцами Чонгук и сел. — Сахар, ты гений!

— Чего?

— Да! Это же ловля на живца. Им же нужна Элия? Так, один из нас притворится ею, все погонятся за ним, и он уведёт их далеко-далеко отсюда, а тем временем настоящую Элию мы под шумок отправим дальше.

— И кто ж это будет рядиться в юбчонку? — перекашиваясь и брезгливо передергиваясь, спросил Шуга.

— Ну… это же ты придумал? — пожал плечами Чонгук.

— А Нобель придумал динамит, и что он, подорвался что ли? Нефиг на меня смотреть так, Гук, в зерцало своё схватишь.

— Можно вытянуть жребий. Ви? — привлек того товарищ. Дух неохотно развернулся к ним, ничего не говоря. — Я напишу на одной из трех одинаковых бумажек имя Элии, кто вытянет, тот и нарядится. — Я вдруг стала представлять, как Вон, попытавшись найти меня, наткнётся на переодетого Ви, или Чонгука, или Шугу. Нельзя делать это завтра!

— А как быть с волосами? — вмешалась я, наконец. — Они меня выдают больше всего…

— Купим парик. — Чонгук покосился на меня. — А тебе надо купить краску. Если они знают примерно, как ты выглядишь, то и тебе стоит сменить внешность. — Теперь? Когда нашёлся хоть один парень, влюбившийся в меня? Неужели жизнь так жестока, и чтобы сохранить её, нужно потерять кого-то дорогого?

— У меня много волос, их долго красить, это займет целый день. Мы же раньше ночи не уедем? — с надеждой спросила я, готовая на всё, лишь бы случилась ещё хоть одна встреча с Воном.

— Давайте просто продолжим путь, как и прежде, прямо с утра, — сухо проговорил Ви.

— Как и прежде уже не выйдет. С утра я отправлюсь за париком, Шуга пойдёт за краской, ты присмотришь за Элией. После обеда, думаю, мы будем уже готовы, — планируя, Чонгук нарезал три бумажки из блокнота, написал на одном клочке моё имя, на втором поставил крестик, третий оставил чистым, и стал мешать их.

— Мухлюешь! — без повода изрек Шуга.

— На, тасуй сам! — вручил ему листочки Чонгук. Я механически следила за их действиями, не в силах настаивать на задержке и оспаривать их решения, ведь на кону не только моя жизнь, но и их. Свидание с Воном не стоит того, чтобы я погубила этих ребят, даже если я останусь навсегда несчастной.

— А что значит крестик? — следя за руками Шуги, спросил Ви.