Огонь сильнее мрака

Джил приложила к груди ладони.

– Мечтала, – сказала она. – Давно. Еще малой была. На дирижабле полететь.

Она потупилась, спрятав улыбку. Джон недоверчиво заглянул ей в лицо.

– Что, правда?

Джил стыдливо кивнула.

– Ну, здорово, – с облегчением проворчал Репейник и завозился, стягивая рубаху. – Вот и исполнится мечта твоя. Но учти, мы там по делу. Будем одну парочку ловить. Парень и девочка. Девочка-то самая обычная, а вот парень… В общем, с ним могут быть проблемы. Пригодятся твои умения, как пить дать.

– А чего Индюк? Разрешил?

– Разрешил, разрешил… – Джон закряхтел, вставая. – Ты лучше скажи, кому зубы выбила.

– А, – Джил поковыряла в ухе. – То так. Случайно.

– Ну-ну.

– Я честно! Я не хотела. Прием учили. Бросок. Отрабатывали в парах. Я с Мунсом встала. Он меня бросил. А я чего-то разозлилась… И – вот.

– Разозлилась, – Джон прыгал на одной ноге, освобождаясь от штанов, – молодец, ничего не скажешь… Индюк сказал, что Немитиха тебя с занятий выгнала. Было?

Джил понурилась.

– Я ж извинялась. Два раза, – выдавила она. – Перед Мунсом и перед ней. Она вроде простила. Хотя она-то вообще непонятно за что простила. Я ведь не ей зубы выбила.

– Раз из Гильдии не поперла, значит простила... Ладно. Форму надевай, это твоя первая венторская работа. Настоящая.

– Я сейчас! Я уже! – она метнулась к шкафу. Дернула истерично взвизгнувшую дверцу. Сорвала с вешалки форму. Стащила через голову платье, нырнула в форму и встала перед ним – сияющая, растрепанная, готовая к подвигам. Джон придирчиво оглядел серую венторскую куртку – отутюженную, с аккуратными складками.

– Причешись, – сказал он. – Дубинку возьми. И наручники.

Джил помотала головой:

– Наручники – да. А палка только драться мешает. Я так. Привыкла. А ты?

– Чего – я?

– Револьвер возьмешь?

Джон скрипнул зубами.

– Обойдусь, – проворчал он. – В кого там стрелять... Нам живым паренька доставить надо.

– Ну, смотри, – сказала Джил. – А то всегда с пушкой ходишь.

– Сказал – не буду, – огрызнулся Джон. – Всё, сейчас поедем. Сполоснусь только и поем. Яичница, говоришь?

– Яишня, ага, – Джил ожесточенно чесала щеткой волосы. – На столе.

– Спасибо, – Джон отправился в ванную. Кое-как помывшись – не ванну же принимать, время торопит – он вытерся, обмотался полотенцем и встал перед зеркалом. Изогнувшись, придирчиво рассмотрел бок. Бок был обычный. Джон на пробу сделал глубокий вдох. Заболело, но не так чтобы очень. Осторожно надавил – получилось терпимо. Он надавил сильней и задавленно охнул от боли. Да, похоже, все-таки ребро треснуло. А то и не одно. Дела, подумал он с досадой. Правду говорят: зло в одиночку не ходит. И рёбра сломал, и пушку утопил, и тысячу форинов где-то добыть надо… Да что же это такое, внезапно разозлился он. Объявляется, понимаешь, какой-то хрен, сам прячется, рожу показать боится, угрожает, денег требует. Ну да ничего. Изловчусь как-нибудь и прибью гада… Джон обнаружил, что скрипит зубами, и в ярости двинул кулаком в стену. Попал косточкой, крякнул, зажал руку подмышкой, задел ребра, скорчился и в изнеможении опустился на край ванны. Н-да, добрый человек сыщик, вам в таком состоянии только вымогателей и ловить. Вам бы самому не рассыпаться. Ну-ка, Джон, вставай, иди поешь, а после оденься поприличней и двигай на вокзал.

– Слышь, – Джил бесшумно возникла на пороге, – ты чего тут?

Джон заставил себя распрямиться. Полотенце обнаружило стремление уползти.

– Нормально всё, – сказал он и вымученно улыбнулся. – Рёбра вот задело.

– Дай гляну.

– Чего там гля… А!!! Легче!!!

– Прости. Не буду. Дрался все-таки?

– По дороге расскажу, – буркнул Джон, затягивая полотенце. Джил посторонилась: он прошел на кухню, сел и, скособочившись, принялся за яичницу. Выпить мне надо, подумал он мрачно. Куплю на вокзале бутылку, сяду в поезд и напьюсь.

– Слышь, – Джил задышала над плечом, – а чего мы в Гларридж едем? У нас же причал для дирижаблей есть. В Дуббинге.

Джон прожевал полоску бекона. «Пережарила опять, – подумал он, – хрустит. Эх…»

– Нам надо на Айрен. Туда из Дуббинга ни один рейс не идёт.

– Айрен? Это остров, что ли?

Джон сконструировал на вилке комплект из яйца и бекона и отправил все это в рот.

– Остров, остров, – буркнул он. – Надо тебе учебник купить. По географии.

Джил резко выпрямилась.

– Опять чего-то не знаю?

Джон вздохнул, жуя. Джил вышла и принялась шумно натягивать сапоги. Репейник подчистил сковородку, бросил в раковину и залил водой. На сытый желудок действительность уже не казалась такой мрачной – вроде бы, стали меньше болеть рёбра, да и сил прибавилось. Осторожно потягиваясь, он вышел в коридор. Джил стояла, привалившись к стене, и старательно глядела в сторону. В гостиной Джон оделся в чистое, вместо испачканного плаща натянул куртку. Вернулся в прихожую. Джил скользнула по нему совершенно безразличным взглядом.

– Готова? – спросил он, бренча ключами.

– Угу.

– Пойдём.

Они спустились, взяли кэб и доехали до вокзала – в молчании. Джил все время смотрела в окно, Джон рассеянно думал, что стоило где-нибудь раздобыть оружие взамен утраченного... но где? Просить у Донахью глупо, Индюк обязательно заинтересуется, куда делся прежний револьвер, казённый, выданный под расписку шесть лет назад. Купить новый – так денег нет сейчас. И, похоже, не предвидится в ближайшее время, жопа проклятая, чтоб меня боги к себе забрали. Ладно, в конце концов, не каторжанина беглого едем брать, а хлюпика-ученого да нежную блондиночку. К тому же, со мной Джил – она страшней любого револьвера, дубинка ей, видишь ли, драться мешает, так привыкла... Хорошо хоть наручники взяла. Кстати, может статься, наручники-то и не понадобятся. Найвела Джил заколдует, а Ширли, пожалуй, сама пойдет.

– Приехали, – нарушила молчание Джил. – Вокзал.

На улице уже совсем стемнело. Вокзал пах дымом и креозотом, свистели маневровые паровозы, низко ревели, прощаясь с городом, поезда дальнего следования. Блестели в свете фонарей котлы, паучьими лапами ходили дышла, валил пар – такой густой, что казалось, можно набирать в ладони. Джил шла по перрону, крепко обхватив плечи руками, ежилась от гудков. В кассе Джон спросил два билета до Гларриджа. Оказалось, что поезд идет полупустой, так что мест полно. Какой желаю класс? А давайте первый, чтоб без соседей. Гулять так гулять, пока Донахью платит. Локомотив уже стоял под парами, нетерпеливо дымя короткой закопчённой трубой. Запрыгнули в дверь, отдали билеты толстому кондуктору и получили обратно – с оторванными корешками. Джил тут же ушла в купе, а Джон поинтересовался у кондуктора насчет вагона-ресторана. Повезло: оказалось, соседний, два шага пройти. А бар имеется? А как же! Спустя десять минут Джон, победно сжимая горлышко купленной бутылки, открыл дверь в купе. В этот момент пол мягко дрогнул, и станционные фонари за окном поплыли в сторону.

– Поехали, – тревожно сказала Джил. Она забралась с ногами на бархатную койку и, навалившись на столик локтями, смотрела в заоконную тьму. Джон сел рядом, отвернул крышку, поболтал бутылку.

– Поехали, – согласился он и приник к горлышку. Джил покосилась.

– А зажевать? Ничего не взял?

Джон выдохнул и покачал головой.

– У них орешки только, – объявил он и снова приложился. – К-хха... Орешки с крепким – не люблю.

Джил пригляделась к этикетке.

– Будешь? – предложил Репейник, протягивая бренди. Джил взяла, осторожно пригубила. Наморщила нос.

– Пива бы, – сказала она. Джон вздохнул, поднялся и вышел. Пока он шел через пустой вагон, тепло из желудка растеклось по всему телу. Стало лучше, намного лучше. В баре он взял две пузатых глиняных бутылочки красного эля и, покачиваясь согласно с движением поезда, вернулся в купе.

– О! – сказала Джил, увидев пиво.

– Ага, – сказал Джон. Русалка взяла бутылочку, повертела. Нахмурилась. Пробка была хитрая, с проволочной защелкой.