Огонь сильнее мрака

– Выходит, так, – кивнул он.

Она перевела дух, прижала ладонь ко лбу.

– Ну, Джил, – пробормотала она. – Ну, дура деревенская.

Джон помедлил, затем осторожно коснулся её плеча. Она, словно не замечая, шагнула вперёд, из-под его руки, в море – как была, одетая. Зашла по бёдра в спокойную рассветную воду, ещё не потревоженную бризом. Развернулась к Джону лицом. И вдруг, что было сил зачерпнув воду руками, швырнула ему в лицо полные пригоршни брызг. Джон шатнулся назад, ошалело моргая, а она добавила – да так, что он весь стал мокрый, с головы до ног – а потом захохотала.

Он прыгнул в воду, подняв гулкий, неуклюжий фонтан, и они стали плескать друг на друга, взбаламучивая пену, фыркая, отплёвываясь и смеясь. В конце концов Джон налетел на Джил, сгрёб в объятия, а она обняла его за шею – как всегда, очень крепко – и поцеловала. И всё стало, как прежде.

Только лучше.

Одежду они развесили на ветках: поднявшееся солнце жарило так, что другого выхода не было, кроме как остаться в исподнем. Джил сплавала за новой рыбой (попалась такая же, когтистая и пятиглазая), Джон сходил в заросли за красными орехами. Поели в тени широколистной пальмы. Спина и плечи всё-таки успели обгореть и саднили. Джил зарыла в песок рыбий хребет и стрельнула у Джона самокрутку.

– Четыре штуки осталось, – предупредил тот.

– Плевать, – беспечно отозвалась Джил. – Местного табачку насушим.

Джон хмыкнул, но тоже закурил.

– Как ты понял, что надо делать? – спросила Джил немного погодя. – Ты сразу знал?

Джон качнул головой.

– Не сразу. Сначала подумал: если Хонна смог, то, может, и я смогу? А потом, уже там, в Разрыве, когда ничего не получалось, то вспомнил, как мы шкатулку для Мэллори запустили. Кровью, помнишь, полить надо было?

Она ухмыльнулась:

– Такое забудешь.

– И Хонна, когда... В общем, он тоже весь в крови был. Вот я и подумал, что не вредно попробовать.

Джил фыркнула:

– Что-то у тебя ни одно дело без крови не обходится.

– Это уж точно, – буркнул он.

Солнце не спеша поднималось в зенит, но день не принёс духоты: с моря веяло прохладой. Из воды порой выпрыгивали рыбки, трепетали зеркальными боками и, плеснув, уходили обратно под воду. Джон обматывал вокруг ладони бахромчатую полоску ткани, оторванную от рубашки: порез был тонким и успел закрыться, но песок – неважная замена карболке.

– Так чего ж, – негромко спросила Джил, – я тоже могу приборы заряжать? Что ещё?

Джон пожал плечами:

– Заряжать – точно сможешь. Все боги управляли энергией, это вроде как их главное умение. А что сверх того... Тут уж, видно, каждому своё. Хальдер огненный смерч крутила, Ведлет управлял погодой, Лакурата, кажется, была мастером по части целительства.

– Хонна умел делать эликсир, – подхватила русалка.

– Подлянки он умел делать, – огрызнулся Джон. – Взял и превратил нормального человека... вот в это. Не спросив.

– Сам-то, – откликнулась Джил. – Разбудил посреди ночи, потащил куда-то. Хорошо хоть, предупредил.

Джон усмехнулся:

– Да уж, виновен.

– Оправдан, – бросила она, осторожно укладываясь на обожжённую спину. – Ух, падла, горит-то как. Надо бы хижину смастерить, а то в головешки превратимся.

Репейник закончил бинтовать ладонь и, помогая зубами, повязал неуклюжий узел на запястье. Поёживаясь от прикосновений к задубевшей ткани, натянул рубашку. Да, им бы теперь не помешало какое-нибудь укрытие: палило немилосердно. Может, здесь и правда есть что-то вроде пещеры? Он влез в штаны и надел, не зашнуровывая, ботинки.

– Пойду гляну, чего там в лесу, – сообщил он, поднимаясь. – Будет тебе хижина, а то и что получше.

– Валяй, – отозвалась Джил.

Джон стал пробираться сквозь заросли, топча ползучие травянистые побеги, отводя тонкие хлысты веток, вздрагивая, когда шею задевали влажные листья. Блестящий жук с разгона ударил его в лоб и, раздражённо гудя, улетел прочь. Краем глаза Репейник заметил яркую птицу в ветвях: только что сидела, глядя боком, на толстой колючке – и вот её нет, только радужное пятно мелькает вдалеке. Самые высокие деревья ростом едва ли вдвое превышали самого Джона, и заросли выглядели нестрашными, игрушечными. Скорее, напоминали сильно запущенный сад, чем настоящие джунгли. Кобура с револьвером привычно тёрлась о бедро, но здесь не в кого было стрелять. В воздухе кружились несколько парцел, то поднимаясь к узорчатым кронам деревьев, то возвращаясь вниз. Всё было спокойно. Джон прошёл, судя по ощущениям, пару лидов или чуть меньше, а потом почувствовал, что идёт в гору. Местность полого, неторопливо поднималась к вершине, возвышавшейся посреди острова.

Джон зашагал медленней, хотя кусты здесь росли реже, и можно было, наоборот, идти быстрее. Он не знал, что именно ищет – грот, яму под корнями упавшего дерева, карстовую промоину – но чувствовал, что должно найтись какое-то убежище. Он и сам не знал, откуда взялась эта уверенность. Видно, оттуда же, откуда происходили его странные сны о прошлом, которого никогда не было у Джона Репейника: о женщине с призрачными крыльями, о её любовнике с дымящимися глазами, о похороненном заживо боге. Из этой же области явилось знание о том, как управлять парцелами и перемещаться между мирами. Ни к чему было думать об этом, достаточно было просто знать.

Вскоре между деревьями замаячила бугристая зелёная масса, которая с каждым шагом росла, надвигалась, раздавалась вширь. Через сотню ре он очутился на уютной, залитой солнцем полянке. Над полянкой, заросший ковром лишайников, громоздился слоистый утёс. Две здоровенные глыбы, встречаясь под углом, образовывали естественный каменный шатёр, пещеру, из тёмной глубины которой веяло затхлостью и прохладой.

– Там, поди, летучих мышей полно, – раздался за спиной голос Джил. Репейник не вздрогнул, даже не удивился. Русалка, как всегда, ходила бесшумно, но за пару секунд до этого он успел почувствовать её присутствие. Парцелы описывали круги над лужайкой, прошивая древесные стволы насквозь.

Джил, так же, как и он, облачённая для похода по лесу в рубашку, штаны и сапоги, прошла вперёд, шагнула, чуть пригибаясь, в пещеру. Навстречу действительно выпорхнула пара летучих мышей – но и только. Джон проводил взглядом их суетливый, заполошный полёт.

– Эй, – донёсся из пещеры голос Джил, – гляди, чего тут есть!

Он подошёл к чёрному провалу. Осторожно ступая, сделал несколько шагов вглубь: земля была гладкой, утоптанной. Достал зажигалку, чиркнул колёсиком. Повёл языком пламени, чтобы не мешали смотреть неровные, зыбкие тени.

Прямо у его ног был очаг, сложенный из камней, заботливо подобранных по размеру, прилегавших друг к другу тесно, будто кусочки мозаики. Поодаль, у наклонной стены чернела бесформенная, слежавшаяся куча не то травы, не то водорослей – постель. Рядом валялась скомканная ветошь, остатки плаща или робы: истлевшая ткань рассыпалась, когда Джил коснулась её носком сапога. Джон нагнулся к очагу, светя шипящей зажигалкой. Отражая скупой огонёк, среди давным-давно остывших углей и почерневших мелких косточек что-то блеснуло. Джон зачерпнул пальцами мягкую, как пух, золу. Нащупал небольшой продолговатый предмет, похожий на уцелевший в огне обломок ветки. Поднёс зажигалку ближе, посветил, рискуя обжечься, и увидел, что держит в руке зарядный кристалл – серый, опустошённый.

– Кто-то здесь жил, – сказала русалка глухо. – Нашёл этот остров.

Джон покачал головой.

– Не нашёл, – возразил он. – Сбежал сюда. Как мы.

Зажигалка нагрелась, стало горячо держать. Погасив огонь, Джон вышел из пещеры. Джил последовала за ним.

– Чего думаешь? – спросила она.

Он сжал кристалл между пальцами. Исцарапанные, тусклые грани налились фиолетовым светом.

– Думаю, – сказал Джон, не торопясь, – отчего богов до войны было так мало. Если каждый из них мог обратить в бога любого смертного, то почему так не делали?

Джил почесала макушку.

– Они из-за власти грызлись, – заметила она. – Им и так тесно было, сколько их там оставалось – полсотни?