Атлантида: возвращение короля

Дети Атлантов обладали способностью отличать врага от друга. Это был инстинкт, который поддерживал жизнь их народа в течение многих лет. Чем старше они становились, тем слабее становились их инстинкты. Они так привыкли к мягкой жизни, что гены их предков были похоронены глубоко в их сознании, заперты.

Он знал, что Мари будет принята — так же, как и боги знали это.

— Кто бы говорил! — мужчина вырвался и оттолкнул Эрикоса. Чёрные пятна на его шее расширились из-за напряжения, превратившись в темно-пурпурные по краям, прежде чем вернуться к нормальному состоянию. — Какой брат откажется от собственной крови?

Его тусклый коричневый хвост взметнулся вверх, едва не задев Эрикоса. Он увидел вспышку неузнаваемых эмоций, промелькнувшую на лице его брата, прежде чем темные пряди закрыли Эмброузу зрение. Он ожидал, что Эрикос набросится на него, чтобы отомстить.

Шок заставил его замереть, когда он этого не сделал. Эрикос только бросил на него недовольный взгляд, многозначительно разглядывая пятна на его шее.

— Я бы следил за тем, что ты говоришь, старик. Не слишком уверен, что эти пятна позволяют тебе трезво мыслить.

Явная угроза человеку, которую поймут только они трое. Что-то похожее на гордость поселилось в его груди, когда мужчина перед двумя братьями начал бледнеть, подняв руку, чтобы прикрыть точки. Другие Атланты думали, что они приходят с возрастом. Было лишь несколько избранных, достаточно старых, чтобы достичь стадии увядания с видимыми признаками использования крови октопианов, но те, кто это сделал, все когда-то были воинами.

Мужчина, казалось, почувствовал угрозу, бросив взгляд на малышей Атлантов вокруг него. Его лицо было бесцветным, и пятна снова растянулись, пока он пытался придумать, что сказать.

После минутного напряженного молчания он протиснулся сквозь притихшую изумленную толпу и оставил братьев разбираться с толпой. Не то чтобы там было с чем разбираться. С быстротой испуганной стаи рыб они расступились от него.

Эмброуз не осознавал, что задержал дыхание, пока старик не ушел, вода с силой хлынула из его груди.

— Что это было, черт возьми? — прорычал Эмброуз, поворачиваясь к брату.

Эрикос, его младшая версия, встретил его яростный взгляд в упор.

— Если бы я ничего не сделал, это сделал бы ты.

— Зачем тебе вообще беспокоиться? В прошлый раз, когда я «что-то сделал», — сказал он, чувствуя, как гнев начинает закипать в его жилах, — ты оставил меня наедине с Советом. Какое право ты имеешь сейчас выступать в мою защиту?

Эмброуз заметил, как мрачное выражение промелькнуло на лице брата, прежде чем тот успел его скрыть.

— Тебе нужно занять трон. А этому не бывать пока люди ненавидят тебя, пусть ты бы и победил Х'Сай сотню раз.

Он не мог остановить рычание, которое поднялось в его груди. Эрикос вел себя так, будто ему не все равно, и Эмброуз не верил ни единому его слову.

— Ты позоришь меня, — огрызнулся он, толкнув Эрикоса в плечо и забыв о Мари. Воспоминания обо всех их приключениях вспыхнули в его голове, усиливая его гнев.

Эрикос не ударил в ответ, как планировал Эмброуз. Он просто отошел и уставился на Эмброуза.

— Прости, — сказал он так тихо, что Эмброуз едва не пропустил его слова мимо ушей.

— Прости? Это все, что ты можешь мне сказать? Меня пытали две тысячи лет, потому что ты не мог вытащить свою голову из задницы. Я до сих пор помню, как ты взял копье и ушел. Ни сказав ни слова, ни обернувшись, ничего.

Он услышал вдалеке счастливый голос Мари, что-то говорившее ему, что он должен остановиться.

Но он не мог… не тогда, когда стоял перед своим кровным братом-предателем.

— Я так долго заботился о тебе, — прорычал он, сжимая кулаки, и боль прожгла его. — Я вытаскивал тебя из бед, я заботился о тебе, я дал тебе все, что тебе было нужно, когда был на троне. Но когда моя верность Атлантиде, после всего, что я сделал, чтобы защитить ее, оказалась под вопросом… Что ты сделал? Оставил меня, — прорычал он, бросаясь вперед.

Эрикос не двинулся с места.

Он забыл о людях, которые начали наблюдать за ними, он забыл о Мари. Он забыл о последствиях и тяге. Все, о чем Эмброуз мог думать, это как сильно он хотел убить единственного брата, который у него когда-либо был.

Эмброуз поднял кулак.

— Что происходит?

Он замер.

Смущенный, прекрасный голос Мари долетел до его ушей, и все движения прекратились. Эрикос заглянул за плечо Эмброуза, и его лицо преобразилось. Улыбка, очарование были слишком хорошо знакомы Эмброузу. Эрикос потерял свой стоический взгляд и улыбнулся Мари, положив руку на плечо Эмброуза.

Он напрягся.

— Все в порядке? — медленно спросила Мари, с сомнением глядя на его брата, прежде чем перевести взгляд на Эмброуза.

Она знала.

Эмброуз едва не ударил себя кулаком.

Когда её глаза приняли самое холодное, самое каменное выражение, которое он когда-либо видел, он понял, что все испортил.

— Все в порядке, — небрежно сказал Эрикос, пытаясь взять ситуацию под контроль. Малыши, которые плавали вокруг Мари, были в нескольких метрах от нее, наблюдая за своей новой моделью для подражания широко раскрытыми глазами.

— Ты в этом уверен? — спросила она. Её рука упала на бедро, а глаза сузились.

Эмброуз не стал утруждать себя ложью — он просто молчал. Мари знала, что он собирался избить своего брата до полусмерти, и ей это не нравилось.

— Да, мэм. Мы с братом просто разговаривали.

Её глаза сузились.

«Один удар», — подумал Эмброуз.

— Неужели?

— Стратегия и все такое, — продолжил он, глядя на Эмброуза так, словно у них был общий секрет.

«Второй удар».

— Братские штучки, — закончил он, одарив её еще одной улыбкой.

На это она никак не отреагировала.

«Третий удар».

Ее голова наклонилась в сторону.

— О. Вау. На секунду мне показалось, что Эмброуз вот-вот разорвет тебя на части. Должно быть, я действительно ошиблась — или ты просто солгал мне в лицо.

Эрикос неловко пошевелился.

— Просто чтобы ты знал, — прошипела она, наклоняясь вперед. И Эмброуз, и Эрикос подались назад, не смея сделать ни шагу назад, но опасаясь того, что она собиралась сделать. Она вытащила палец, и он съежился. — Я не люблю, когда мне лгут. Вообще-то, я это ненавижу. И что бы ни происходило между тобой и Эмброузом, это даже не имеет значения для меня, пока это не повлияет на его восхождение на трон, и пока он не попадет в неприятности из-за убийства твоей задницы! Ты можешь быть грязным маленьким говнюком, сколько захочешь, — продолжала она, сверкая красными глазами. — Но как только ты начнешь лгать нам, у нас возникнут проблемы. Действительно большие проблемы. Эмброуз станет королем, и что ты будешь делать, если солжешь ему? Он не слишком рад тебе сейчас, и я очень сомневаюсь, что он будет рад тебе после. А мне, — она указала на себя, — будет все равно.

К тому времени, как она закончила, лицо Эрикоса покраснело, Мари тяжело дышала, а Эмброуз почувствовал, что возбуждается. Великая Атлантида, эта женщина была сексуальна, когда сердилась не на него.

— Достаточно жалок, чтобы предать своего брата, и достаточно жалок, чтобы солгать. Я всегда имела дело с такими детьми, как ты, — отрезала она, указывая пальцем на Эрикоса. Он почувствовал, как его брат вздрогнул, когда Мари ткнула его в грудь. — Я видела, как их жизни рушатся из-за того, что ты сейчас делаешь. Если между вами какие-то терки скажите мне сейчас. Это разрушает семьи, как ничто другое. Это ревность заставила тебя уйти от него? Жадность? Это, должно быть, было плохим решением для тебя, учитывая, что не ты сейчас король!

Вся краска мгновенно сошла с лица Эрикоса.

— Ну что? — спросила она, откидывая волосы с лица. — Ничего не можешь сказать по этому поводу? Потому что ты знаешь, что поступил неправильно?

Эрикос резко посмотрел на брата, и она замолчала.

— Что?

— Если ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас, нам нужно найти в друге место.