Страница 19 из 48
-Разумеется, мы одного с вами круга, имеем образование и знания. Нужно будет вовремя унести ноги. Они уже теперь начинают сходить с ума. Знаете, сколько раз меня допрашивал Свирчевский, по прозвищу Сверчок, на предмет того, не родственник ли я умершего год назад Верховного руководителя Добровольческой армии генерала Алексеева?
-А вы не родственник?
-Я? Ха-ха. А что, похож? Не знаю, почему вы поддержали чуждую нам классовую идеологию, а я пришел к выводу, что бег по кругу окончательно разрушит Россию. Именно бег по кругу и предлагают белые. Что было, то и будет. Душно так жить и душно за это воевать. Хочется перемен, любых, пусть даже самых фантастических. Эсеры во главе с Керенским, эсдеки, кадеты попробовали дать народу в промежуток до Октября что-то новое, светлое, но у них ничего не получилось. И не могло получиться, все прекрасно помнят, как они грызлись в Госдуме, пока их не разогнал царь. И конституционная монархия, как в Англии, нам не подходит, потому как дурь в Росси исходит с самого верха и нет гарантий того, что даже ограниченные во власти монархи опять не начнут разлагать народ. А его нужно воспитывать, как вы сами видите. Нет, пусть уж попробуют на этот раз большевики.
-Вы же сказали, что нужно вовремя унести ноги.
-Мы в любом случае, нежеланные гости на этом рабоче-крестьянском торжестве. Ладно, так как вам мое предложение?
-Вы еще ничего предлагали.
-Ах, да. Мои ребята добыли упитанного кабана, вечером зажарят у реки. Составите компанию?
-Скажите, Алексей Алексеевич, комиссар Зингер ваш приятель?
-Почему вы так решили?
-Вы чем-то похожи.
-Мы приятельствуем, верно. Аркадий хороший парень, только у него солянка в голове.
-У вас, как я успела заметить, тоже.
-Да? Ха-ха. Возможно. Ну, так как, насчет кабанятинки?
-С удовольствием.
Второй день в штабе, в качестве помощника командующего фронтом, выдался суетным. Елена и представать себе не могла, что канцелярско-бюрократическая машина способна так интенсивно работать фактически на передовой.
Васнецова сидела на месте переведенного в лазарет Ильи Сотканного, записывала в амбарную книгу входящие - выходящие письма и циркуляры. Её коллега Алексей Отмаш записывал на прием к командующему, созывал на совещания командиров частей. Совещания эти проходили через каждые 2-3 часа. Чему они были посвящены, какие решения принимались, Елена, разумеется, не знала, что её очень раздражало. Зачем, она спрашивается, здесь? Постоянно терзала мысль - если Дунайцев арестован, есть ли смысл разыскивать Вольнова из 7-ой кавалерийской дивизии? Вдруг, Дунайцев его выдал и за ротмистром теперь установлено наблюдение. А может, Дунайцев не знает о существовании Вольнова? Ведь говорил же Подоленцев, что каждый разведчик должен знать только то, что ему необходимо. Предположим, у Вольнова уже есть какие-то сведения, но насколько они важны и как их передать в штаб Кутепова, когда в Сомово арестован Семён Подрядов. Почтовые голуби улетели, и вернуться не обещали. Что за сообщение он должен был передать? И от "папаши" теперь никакого толку.
Вечером того же дня, когда состоялась встреча с командующим фронтом, Отмаш зарегистрировал приказ о восстановлении Вербера в должности заместителя начальника штаба 13-ой армии. Второй приказ гласил: "В ввиду тяжелого физического состояния", товарищ Вербер А.П. направляется на лечение в Брянск".
Егоров теперь общался с "Марией Антоновной" исключительно по-деловому, даже ни разу ей не улыбнулся, словно раньше её и не знал. Перед тем, как уехать лечиться "папа" бросил фразу: "Егоров не так прост, как кажется. Он опасней Свирчевского".
Начальник Разведупра появлялся в штабе чаще других. И каждый раз дружески расплывался перед Васнецовой в улыбке. Однажды даже взял за руку:
-Ну как вам тут, не обижают?
-Кто?
-Да вот этот нелюдимый охламон Отмаш?
Свирчевский кивнул на Алексея. Тот поморщился, но не обиделся. Более того ответил в том же духе:
-От чересчур людимого охламона слышу. Иди, Кирюша, куда шел.
Васнецова ответила:
-Мы с Алексеем Дмитриевичем прекрасно вместе работаем, он мне во всём помогает.
-Не иначе, ты Алёшка, на Марию Антоновну глаз положил. Смотри у меня.
Шутливо погрозив помощнику кулаком, Свирчевский скрылся в кабинете командующего.
Елена поинтересовалось у Отмаша, когда у них с со Свирчевским сложились столь дружеские отношения. И узнала, что они вместе в 1915 году сидели в окопах Западного фронта. Однажды, отправившись в село за сливовицей, они случайно перехватили немца, у которого в ранце оказалось полно местного самогона - тоже бегал к крестьянам за "шнапсом". Напились, и, перепутав направления, вломились в блиндаж к германцам. Отмаш, как он потом говорил, со страху промямлил: "Gib auf, sie sind umgeben"- сдавайтесь, вы окружены. Пьяный в стельку поручик Свирчевский, тоже немного знавший немецкий, его поддержал: "Оder sie werden zerstört"- или будете уничтожены. Немцы, а в блиндаже их было человек 20, подняли руки. Как выяснилось, у офицера, что был среди пленных, оказались очень важные сведения. Отмаша со Свирчевским наградили медалями Святого Георгия и предоставили недельный отпуск. Далеко уезжать подружившиеся герои не стали, всю неделю обмывали награды в соседней деревне под свист пуль и снарядов. Вскоре Отмаша ранили и отправили в киевский госпиталь. Дороги боевых друзей разошлись и вновь соединились уже в Гражданскую.
За два дня через Елену не прошло ни одного серьезного документа. Всё что она держала в руках - это поставки из Брянска и Калуги муки, готового хлеба, консервов, перевязочного материала, йода, словом, по линии интендантства. "Важные" бумаги и телеграммы проходили через Отмаша или их приносил командующему Свирчевский.