Страница 104 из 130
— И какая цена у вашей помощи?
— Те карты, что ты хранишь у самого сердца, — альв вытянул средний палец и постучал им по кафтану преподавателя на груди.
— Что?.. Зачем они вам нужны? — Аш невольно сделал шаг назад и нервно сглотнул.
— В отличие от Тестриуса, я прекрасно понял, что это очень ценные документы. Торговый клан гоблинов не поскупится, когда увидит такое сокровище. Эти знания перевернут ход истории! — Бриасвайс оперся на перила балюстрады и куда тише добавил. — Ивриувайн нуждается в деньгах. За эти карты гоблины мало того, что выдадут огромную сумму, но еще и останутся нам должны. И тогда взамен мы сможем попросить у алхимического клана рецепты их взрывных смесей. Они помогут Гарвелескаану и другим крепостям в обороне.
— Алхимики гоблинов не продают рецепты пыльных бомб! Это всем известно. Кланы королевства Тхен бережнее всего хранят эти знания, — возразил профессор.
— Так было раньше. А теперь наши северные границы каждый день подвергаются атакам ифритов, вооруженных этими бомбами. Я не знаю, как генерал-императору удалось договориться с гоблинами, но рецепты оказались у него в руках. И если мы не уравновесим шансы, то Лес падет.
— Но ведь если мои карты окажутся в руках гоблинов, то весь мир узнает о том, где находятся города пустынного народа. И ифриты отыщут их все до одного и уничтожат…
— Они в любом случае их отыщут. До того времени, как сведения с карт дойдут до империи, у твоих хетай-ра будет шанс спрятаться получше. Или же Синклит удовлетворит просьбу посольства, и наши народы объединятся, чтобы отстоять все южное побережье материка единым фронтом, — категорично заявил Бриасвайс. — Но с пыльными бомбами шансов будет гораздо больше.
— Но ведь Синклит может и не согласиться на условия военного союза?
— Вполне. Я повторяю тебе, человек. Я уговорю Тестриуса прикрыть на вас глаза и познакомлю тебя с альвом, входящим в состав Малого Синклита нашей области. Дальше все уже будет зависеть от вас. Удастся ли тебе убедить старейшину и уговорить сам Синклит? Я не знаю. Я не буду нести ответственность за их решение. Но после заседания ты отдашь мне карты. Это честно.
— А если я не соглашусь, то вы казните нас как шпионов?
— Ты нравишься мне все больше. А ведь я считал людей недальновидными! Какая ошибка, — недобрая ухмылка исказила лицо альва. — И каков будет твой ответ, человек?
Профессор несколько секунд напряженно думал, пытаясь найти выход из этой неприятной ситуации, в которой он оказался. Но мысли путались и мешались, а холодная волна страха заглушала все догадки. В итоге Ашарх распрямил вспотевшую от волнения ладонь и протянул ее Бриасвайсу. Альв издевательски поднял бровь, и твердое рукопожатие закрепило эту сделку.
Уже уходя из комнаты под конвоем, преподаватель вновь вспомнил о миске с шишками хацу, которую он так и сжимал в руке всю беседу. Аш рискнул надкусить желтый плод и сразу же скривился. Он оказался до омерзения кислым и вяжущим рот.
Глава пятнадцатая. Превратности судьбы
Ашарх резко распахнул глаза. Вязкая темнота медленно и словно бы нехотя расступилась. Он находился в крошечной комнате, больше похожей на затхлый склеп. В ней абсолютно ничего и никого не было, кроме профессора. Потолок едва позволял ему выпрямиться в полный рост, а противоположных стен легко можно было коснуться раскинув руки. Свет не проникал в это помещение, как и воздух. Дышать было тяжело. И с каждым вздохом это становилось ощутимее.
Мужчина пощупал рукой холодную каменную кладку, но ни двери, ни окна он не обнаружил. Комната не имела выхода, она была замурована. Аш тронул потолок, сильнее надавил на шов между двумя плитами. Тонкая струйка песка побежала между его пальцами и устремилась на пол. Поток не останавливался, постепенно расширяясь и образовывая на полу небольшую горку. Песок не иссякал, потому что он был везде. Ашарх стоял в комнате, погруженной в пески.
Воздух становился все гуще, каждый вздох не приносил с собой облегчения, а лишь усиливал боль в груди. Профессор оперся рукой на стену, пытаясь унять колотящееся сердце. Под его ногами помещение медленно наполнял золотой шуршащий песок. Дышать было нечем. Аш схватился за горло: инстинкты кричали ему, что нужно рвать плоть. И он начал впиваться ногтями в кожу в надежде содрать ее и распахнуть свою грудную клетку, чтобы ее наполнил воздух.
Из темных углов на мужчину смотрело множество черных блестящих глаз. Словно сотни пауков сплели там свои паутины и теперь молча наблюдали за пленником. Ашарх задыхался, чувствуя, как постепенно угасает его разум. Под ногтями застряли клочья разодранной плоти. Он упал на колени, прямо на гору песка, все еще продолжающую расти. И закричал от отчаяния.
***
— Давай поднимайся, человек, — голос Бриасвайса ворвался в кошмар и разбил его на осколки.
Ашарха трясли за плечо. Он резко подскочил на месте, от неожиданности заходясь кашлем. Над профессором склонились два альва-воина, а в дверном проеме стоял Бриасвайс, прислонившись плечом к косяку. Он с явным нетерпением ожидал, когда же Аша разбудят. Все хетай-ра были уже на ногах и сидели на каменных лавках, настороженно наблюдая за альвами, ранним утром пришедшими в аскетичную темницу. Преподаватель огляделся по сторонам, постепенно восстанавливая дыхание и возвращаясь в реальный мир, но перед его внутренним взором все еще стояли черные глаза, которые с интересом наблюдали за его мучениями.
— Не трать мое время. Пойдем, — Бриасвайс махнул рукой, и два воина подхватили профессора под локти, приподнимая его над полом и практически волоком вытаскивая из комнаты.
Ашарх даже не успел понять, что от него хотят, как мыски его сапог уже пересчитали все стыки каменных плит в коридоре. Дурной сон отодвинулся на границу подсознания, но боль в грудной клетке и странный зуд еще остались. Аш заглянул себе за воротник рубахи и с внутренним содроганием увидел красные разодранные ногтями полосы на коже. Похоже, кошмар частично воплотился в жизнь. Вечером преподаватель так долго сидел за картами Гиртариона, спешно перерисовывая их на отдельные свитки, что сам не понял, когда заснул от усталости. И пришел этот жуткий сон. Неужели то существо, увиденное в храме культистов, преследует его и теперь насылает кошмары? Уже не первый раз за неделю он видел во сне паучьи глаза из тех самых руин.
— Куда ты ведешь меня? — хрипло спросил Аш у Бриасвайса, возглавляющего шествие.
— Я же обещал представить тебя одному из старейшин Синклита. Я свое слово держу. Надеюсь, и ты не забудешь поблагодарить меня за эту помощь, — альв оглянулся и смерил профессора внимательным взглядом, словно проверяя, не собирается ли он сбежать прямо в этот момент.
Ашарх не мог забыть об этом соглашении, даже если бы очень сильно постарался. Ему нелегко далась вчерашняя беседа, а Манс и Лантея и вовсе пришли в ужас от заключенной сделки, когда все узнали. Но это был единственный шанс выбраться живыми и невредимыми из Ивриувайна, предварительно попытав счастья на заседании Синклита. Заключение союза могло решить массу проблем одновременно, поэтому стоило рискнуть всем, что они имели в данный момент.
Бриасвайс, а следом за ним два воина и Аш, прошли в арку и оказались в небольшом внутреннем дворике, обустроенном под живописный сад. Посередине зеленой полянки располагался изящный каменный фонтан, выполненный в виде слона, замершего на задних ногах и выпускающего из хобота воду. По всей территории сада находились лавочки, а буйство цветов и плодовых деревьев радовало взор любого гостя, который мог бы сюда попасть. У фонтана стоял древесный альв, он тихо покачивал ветвями и молча наблюдал за брызгами воды.
— Позволь представить тебе старейшину моего рода. Его имя третьего полувека Сеамрантий. Он входит в Малый Синклит нашей области и готов выслушать тебя. Только говори по делу, — сказал Бриасвайс и взглядом приказал воинам отпустить профессора.
Старейшина медленно повернулся к прибывшим. Даже человек, никогда в жизни не видевший проклятых альвов, мог догадаться, что Сеамрантий достаточно стар. Его кора была покрыта мхом и паршой, а часть корней, которые заменяли старейшине ноги, загнивали. От шеи вверх тянулись гибкие ветви. Листья на них засыхали, скручивались в трубочки и опадали от ветра. Карие глаза, выцветшие практически до медового оттенка, смотрели спокойно и чуть устало.