Страница 105 из 130
— Ты, человек… пришедший в наш Лес, — негромко проскрипел Сеамрантий на ифритском, грузно ступая по направлению к профессору. — Ты пришел с теми, кого зовешь пустынными жителями…
— Верно. Это хетай-ра, — твердо ответил Ашарх, решив сразу взять быка за рога. Но вместо этого мгновенно получил хлесткий удар ладонью по голове от Бриасвайса.
— Нельзя прерывать старейшин, когда они говорят! — разгневанно прошипел заместитель начальника гарнизона. Он бросил на преподавателя испепеляющий взгляд.
— Полно, Бриасвайс… Не вини его за такую безделицу, — Сеамрантий говорил очень медленно, с придыханиями, из-за чего трудно было понять, когда он действительно заканчивал свою мысль. — Ты, человек, хочешь предстать перед Синклитом?.. Что ты желаешь предложить нам?..
— Военный союз, — неуверенно сказал Ашарх после того, как выждал некоторую паузу, чтобы вновь случайно не прервать старейшину. — Хетай-ра желают заключить с Ивриувайном союз, чтобы единым фронтом выступить против империи Ис и защитить свои пустыни.
— Неужели они правда еще живут в пустынях?.. Бедные дети… Нет ничего слаще прохлады Могучего Леса, пусть дается она не каждому, но дар этот бесценен… — Сеамрантий вздохнул особенно шумно, из-за чего с его веток впорхнуло несколько крупных жуков. — Не все в Лесу знают эти старые легенды о пустынных жителях. А ведь когда-то мы были братскими народами, но выбрали разные пути… Они скрылись в песке подобно тому, как насекомые прячутся в бутонах цветов в непогоду… Мы же решили бороться, не опасаясь встретиться со своими врагами лицом к лицу. И теперь хетай-ра пришли под вековые кроны хацу, дабы просить нашей помощи…
Сеамрантий замолчал. Со стороны казалось, будто он заснул. Ашарх украдкой разглядывал старейшину, понимая, что вряд ли ему еще когда-нибудь представится случай так близко увидеть древесного альва. Одежды на нем не было, лишь широкий пояс, на котором висели мешочки и нефритовые бляшки, похожие на монеты. А вот разноцветные бусы из бисера и нефрита, как и у остальных альвов, в изобилии покрывали шею и руки Сеамрантия.
— Тебе повезло, человек, что я слышал о пустынных жителях, поэтому верю твоим словам, — наконец продолжил старейшина, раскачивающийся под легкие дуновения ветра. — Но вот мои собратья из Синклита не такие доверчивые и памятливые… И скорее согласятся с тем, что ты и твои друзья — лишь пособники ифритов. Для них это куда проще… Но я не считаю себя приверженцем легких путей. Я постараюсь напомнить им о хетай-ра, но ничего обещать не стану…
— Спасибо за вашу помощь, — Ашарх вежливо склонил голову. — Но согласится ли Малый Синклит вообще собраться, чтобы выслушать посла, если нам здесь почти никто не верит?
— Мои листья начали осыпаться, значит, совсем скоро я отправлюсь в Шиарум… Возможно, это будет мое последнее заседание, поэтому просьбу уходящего-в-сердце-Леса старейшины выполнят беспрекословно, — туманно высказался Сеамрантий, отходя к фонтану.
— Что это значит? — профессор обернулся к Бриасвайсу и вопросительно поднял бровь.
— Древесные альвы чувствуют свой конец. Когда наступает время уходить, они отправляются в Заветную Рощу в сердце Ивриувайна, в Шиарум, где прорастают корнями в землю и навсегда сливаются воедино с Лесом. Мой дедушка тоже скоро направится в свой последний путь.
— Постойте… — на лице Аша было написано изумление. — Сеамрантий ваш дедушка?! Но… как так?
Бриасвайс не сразу понял, что преподаватель имел в виду и почему был так удивлен, зато старейшина неожиданно басовито и коротко рассмеялся, со скрипом опускаясь на бортик фонтана.
— Человек… Незнание не так страшно, как нежелание что-либо узнать. Поэтому я объясню тебе, — Сеамрантий зачерпнул рукой с длинными ветками пальцев воду, но она быстро стекла по глубоким бороздкам его коры. — В Ивриувайне все дети рождаются обычными альвами, и лишь к десяти годам половина из них покрывается корой… Без разницы, кто были родители. Станет ли дитя древесным альвом, решает само проклятие, наложенное нашим богом. Таково было наказание Омеотана за нашу черствость и толстокожесть… И не нам противиться его решению, оно было милосердно и соизмеримо поступку наших предков…
— Вовсе не так, — Бриасвайс внезапно выступил вперед. — Высочайший Синклит сделал верный выбор, старейшины мудры, и их решение было оправданно! Омеотан предал нас и ушел!
— Тихо, — Сеамрантий вытянул руку, и его внук мгновенно замолчал. — Наши с тобой мнения всегда разнились по этому поводу… Но я все еще верю, что мудрость придет к тебе с возрастом, как когда-то она снизошла и на меня… Ты прозреешь. А пока что не стоит человеку слушать наши пререкания… Сейчас куда важнее созвать Малый Синклит и представить старейшинам посольство.
— Конечно, — Бриасвайс покорно склонил голову. — Я все исполню.
Очевидно, это означало окончание беседы, поскольку заместитель начальника гарнизона отдал приказ своим солдатам подхватить Ашарха под локти, и процессия покинула укромный сад, оставив Сеамрантия в одиночестве наслаждаться прохладой фонтана. Однако Ашарха терзало любопытство и чисто профессиональный интерес историка.
— Из-за чего Омеотан проклял альвов? — осторожно задал вопрос преподаватель.
— Тебе не все равно, человек? Тебя это не касается, — достаточно грубо ответил Бриасвайс.
— Скажем так, мне любопытно, почему два родственных альва имеют разные точки зрения по поводу того, что, если мне не изменяет память, произошло почти две тысячи лет назад.
— Полторы, — мгновенно исправил профессора альв, даже не оборачиваясь. — Неважно, как много веков назад случилась эта трагедия. Важно, что мы до сих пор должны отвечать за деяния наших предков и страдать из-за самоуверенности трусливого бога.
— Но ведь ты, как мне показалось, поддерживаешь решение предков?
— Да. Высочайший Синклит сделал правильный выбор, они никогда не ошибаются. Но далеко не все смогли его принять! В том числе и Омеотан.
— Ты ненавидишь бога? — робко спросил Ашарх, едва поспевая за шагом солдат, ведущих его.
— Верно. Наблюдательности тебе не занимать, — с жесткой усмешкой ответил Бриасвайс, а после резко остановился у двери, ведущей в комнату, где держали посольство, и обернулся к профессору. — Что ж, послушай и реши сам, кто прав, если ты так этого желаешь… Мой народ боролся с ифритами и гоблинами веками. И лишь наша могучая магия позволяла сдерживать противников. Но когда они прорвали оборону в двух точках одновременно, то Синклиту пришлось делать выбор. На северо-востоке гоблины воровали наш лес и, когда их засекли, они подожгли чащу, чтобы задержать нас. На северо-западе ифриты взяли в осаду областной центр, угрожая вырезать половину города, а вторую — забрать в рабство.
— Неприятная ситуация.
— Это мягко говоря. Высочайший Синклит не успевал прислать подмогу в обе точки, поэтому старейшины приняли решение спасти Лес. Пойми, мы тысячелетия растили хацу, они полны нашей энергией и любовью! Мы не могли позволить пожару истребить сотни гектаров! И я считаю, что это было верное решение! Да, город пал, а большинство его жителей погибло, но каждый альв с рождения готов умереть, защищая Лес! Они знали, что их жертва не будет забыта! Но Омеотан решил иначе! Он пришел в ярость, когда услышал, что мы выбрали деревья вместо жизни альвов!
— Тысячи жизней в обмен на жизни тысячелетних деревьев?
— Он сам дал нам силу выращивать хацу. Он учил мой народ следить за Лесом и слушать его не одно тысячелетие. А когда мы выбрали Лес, спасли его от страшного пожара, следуя заветам бога, то Омеотан проклял нас и забрал свой дар! Скажи, по-твоему, это божья справедливость?!
— Теперь вы стали теми, кого сами и выбрали…
Лицо Бриасвайса исказила злоба, он резко схватил профессора за рукав и одним рывком забросил его в комнату к другим пленникам, громко захлопнув дверь. Все верно: спасая альвов, они бы остались альвами. Выбрав деревья, они сами покрылись корой. И где-то глубоко в душе Бриасвайс хорошо это понимал, но принять не мог. Как не мог и простить своего бога.