Страница 34 из 49
Да что этот тип себе позволяет!
Я вскинула голову. Как учил меня Альберт: расправить плечи и плевать поверх мужских голов, хотя ему хотелось плюнуть в лицо.
— Когда Альберт придет, ты знаешь? — спросила я с затаенной надеждой узнать хоть что-то.
— Я ничего не знаю, — без запинки ответил Пабло. — Но я буду рядом, пока он не объявится.
И после многозначительной душной паузы добавил:
— Буду уходить вечером и приходить утром.
Успокоил, типа?
— А если я откажусь? — голова стопудовой гирей давила на шею, но я держала ее гордо.
— А смысл тебе отказываться? — Вот ведь наглая зараза! — Если только ты приехала не затем, чтобы найти неприятности на одно место, бродя по городу одна.
— Я приехала к Альберту, — перебила я зло.
— Я это знаю. Но его нет. А неприятности ждут тебя за каждым углом. Тем более в таком платье. Я выразился предельно ясно?
Я кивнула. Он улыбнулся.
— Купальник надень прямо сейчас. К нему шорты и майку, если имеются. Шляпка, очки, крем… Обязательно. И проездной, если ты купила его вчера?
Я кивнула.
— Кошелек, телефон и прочие ценные вещи оставь здесь. Про воришек я сказал еще вчера. Дверь захлопни. Я жду внизу.
Так и хотелось спросить: еще какие-нибудь распоряжения будут? Но я молча проводила его спину долгим взглядом и пошла переодеваться. И заодно смыть с лица всю косметику. Может, когда я превращусь в серую мышку, этот Пабло станет меньше разевать рот на чужой каравай?
Глава XVIII
Я погорячилась по поводу татуировок. У Пабло они были лишь на предплечьях, а вот у подавляющего большинства посетителей пляжа они покрывали все тело. Местная мода, что ли, такая? Почему именно местная, да потому что барселонских парней выгодно отличал от других представителей сильного пола загар, подтянутость и улыбка. Не фальшивая, как в голливудских фильмах, а довольная и малость даже самодовольная.
Собственно я уже тоже была довольна собой, что не заартачилась и поехала на пляж. И не столько из-за невыносимой жары, сколько из-за приятной компании. Как быстро меняются люди и мнение о них, стоит им раскрыть рот… На тему отличную от обсуждения качеств и поведения чужой женщины! Говорил Пабло обо всем: еде, погоде, видах за окном. Заодно высказывал предложения, как лучше скоротать жаркий день. Говорил мило, неспешно, внимательно следя, не потеряла ли я нить разговора. И скоро я поддакивала почти через каждое слово, чтобы мой собеседник не нервничал, что я не понимаю его английский. Галантности Альберта в нем, конечно, не появилось, зато от начальной напористости, взбесившей меня утром, к полудню не осталось и следа. Наверное, мы оба перенервничали, вот и чувствовали себя друг с другом не в своей тарелке — я молчала, а он грубил. Нынешняя тарелка в виде нагретого солнцем полотенца меня более чем устраивала.
— Хочешь выпить?
Я повернула голову на первых звуках голоса барселонца и успела поймать взглядом промелькнувший между зубов язык. Я так же старательно, чуть не прикусив свой, ответила, что мне ничего не надо. Пить по такой жаре — последнее дело, но Пабло так не думал. Он вскочил и в два прыжка догнал мужика с алкогольным подносом. Все продумано — купюру из кармана шортов он вытащил заранее, еще до вопроса, пока я лежала с закрытыми глазами, вытянув гудящие от плавания ноги.
Засилье на пляже местных — я судила не только по стройным мужчинам, но и по количеству детей и испанской речи вокруг — объяснялось качеством воды: у берега камни и ил, там, где, по пояс — целая полоса всякого мусора, среди которого опилки казались самыми безобидными. Не для избалованных ривьерами туристов место!
Относительно чистое море начиналось ближе к кораблям, потому и было относительным… Портовый город, чего же я хочу? Ничего… Я просто не планировала здесь купаться! И уж тем более совершать такой заплыв — это похлеще австрийского озера будет, пусть море и намного теплее, но все же Пабло последний, на ком бы я хотела повиснуть бездыханной.
— Раз ты сказала, что ничего не хочешь, я взял сангрию.
Я приняла из рук барселонца уже тепловатый пластиковый стаканчик с соломинкой. На подносе у мужика плескалось еще нечто кислотно-зеленого цвета, по странной случайности называемое им мохито.
— А ту салюд!
Пабло решил поднять тост за наше, вернее, мое здоровье, но сейчас меня больше интересовало общее — надо как-то добраться до дома, а меня повело с первого глотка. Пабло держал свой стакан на полотенце и медленно, но верно осушил его до блестящих красноватых льдинок, и мне пришлось гнать прочь непрошенные ассоциации. Нет, конечно же, Пабло без всякого намека взял сангрию — просто считал, наверное, что туристку нужно баловать аутентичными напитками, а не аля мексиканской зеленкой. Но я все равно не пила, просто жевала соломинку. Причем сидя, никак не решаясь снова прилечь рядом с ним на полотенце.
После первого купания Пабло уже сумел сконфузить меня долгим взглядом, который мгновенно приклеил тело к полотенцу. В фильмах такие гляделки предшествуют поцелую, а у нас все закончилось тем, что барселонец резко отвернулся, будто говоря мне — фигушки. Сам не дождешься, кобель!
— Не нравится? — Пабло кивнул в сторону моего почти полного стакана. — Прости. На самом деле каталонцы не пьют эту туристическую муть.
— Да нет, она не плоха, — поспешила я заверить мачо в том, что тот не зря потратил на меня деньги. Пока он мне должен всего евро за проезд, ну, будет еще один на обратную дорогу, но выпивка на пляже стоит явно дороже.
Пабло тут же замахал свободной рукой.
— Я вообще о сангрии. Мы ее не пьем. Мы пьем вермут. Выливай в песок, не мучайся.
У меня лицо приняло, наверное, выражение героя Никулина, которому предложили поллитра вдребезги…
— Я выпью, просто… Просто я уже немного…
Я пыталась подобрать что-нибудь поизысканнее элементарного «дранк» и в итоге просто замолчала, втянув в себя через соломинку чуть ли не половину стаканчика зараз. А взгляд Пабло между тем соскочил с моих губ на грудь и двинулся ниже, пока не приклеился к моему пупку, который в свою очередь под его тяжестью прилип к позвоночнику. Хотелось уже выругаться в голос и попросить прекратить такое наглое разглядывание моих прелестей!
Хотя чего я завожусь? Я на пляже и я в форме. Ни одного лишнего грамма жира и ни одного волоска, кроме ресниц и моей светлой шевелюры, сейчас стянутой под шляпкой в узел. Меня могли рассматривать и другие, я же позволяла себе провожать взглядом красивых парней. Они тут точно дефиле плавок устроили! Вот настоящие достопримечательности Барсы, на них все русские бабы слюни пускают
— на своих-то с пивным животиком смотреть тошно… Во всяком случае, мне всегда эстетически страшно оборачиваться на мужскую русскую речь в таких местах. Ну почему у наших мужиков нет культуры тела? А как же, не требуй от своего партнера то, чего не в силах сделать сам: похудеть, подтянуть живот и сиськи и не курить, и не плеваться?
И я снова вынужденно уставилась в лицо Пабло. Красив шельмец — и выше губ, и ниже. Еще бы татуировки вывести, цены б ему не было! О чем это я? Да о том, что не могу понять, зачем Альберту понадобилось тащить меня в Барселону, где пахнет морем, но никак не дождем! Я запрокинула голову — так, на всякий случай — на небе ни облачка. А потом снова взглянула на Пабло — тот все время не спускал с меня глаз. Зачем Альберт подослал его ко мне? Знает же, что это за жук! Аж слюни
в песок капают…
И первое впечатление о Пабло вновь показалось мне верным. Встречают по одежде, а я встретила его по ее отсутствию — он как на ладони. Наверное, привык таким телом брать всех приглянувшихся ему девчонок. Особенно заезжих. Но уводить бабу у вампира чревато, не понимает, что ли? Или думает, что я не накапаю на него шефу? Будет и дальше так нагло пялиться, я все расскажу старшему в стае! Хотя, какое там… Я забуду, как этого мачо зовут, как только упаду в объятья Альберта. А сейчас легко можно смыть этот липкий взгляд средиземноморскими волнами.