Патрициана

Велена обновила заклинание света и медленно двинулась по коридору. Светящийся шар над её головой запылал с новой силой. Она останавливалась у каждого гобелена, вглядываясь в лица крылатых героев. Все они казались ей похожими на Норена. Будто портреты писались с него. И ни один не был похож на тех крылатых, которых видела Велена в особняках патрициев. Ни один не походил на Вайне.

Энтари с восхищением разглядывала картины древних битв, где, подобно мифическим богам, крылатые воины сражались на колесницах, запряжённых крылатыми конями. Были здесь и сцены любви, но эти встречались несравненно реже. Женщины и мужчины, обнимавшие друг друга, иногда полотна изображали оргии или другие формы любви, которые считались свойственными только Вечному Риму. Не похоже было, что у древних крылатых была развита мораль.

«Надо сказать об этом Норэну», — подумала она и покачала головой. Патрициане было действительно жаль, что они не пошли сюда вместе. Многие из полотен вызывали бурю противоречивых чувств, которыми Велена хотела поделиться здесь и сейчас.

Через несколько сотен метров по сторонам стали появляться двери. Велена открыла одну из них. Небольшая зала была пуста. Только в центре её стояла статуя обнажённой женщины с раскрытыми за спиной крыльями. В одной руке женщина держала копьё, в другой — бокал вина. Велена подошла и попробовала поднять скульптуру. Воздух вокруг зазвенел, и тьму прорезали горячие разноцветные лучи. Велена отскочила и поспешно покинула комнату.

«Не оставили сюрпризов, чтоб тебя», — патрициана потёрла обожженное запястье.

Хейд шла дальше.

Вскоре гобелены кончились, и место их вдоль стен заняли живописные холсты. Такие картины Велена уже видела. На них тоже хватало эпических сюжетов, но всё чаще неведомые художники обращали внимание на природу, а иногда и на предметы быта. Некоторое время патрициана шла мимо картин, которые изображали только фрукты и дичь, обжаренную и запеченную во всех видах. Она даже достала из сумки яблоко и, с тоской вспоминая домашние обеды, приготовленные слугами, прожевала половину.

Наконец натюрморты кончились. Снова можно было видеть эпические полотна — стилизованные под старину или изображавшие крылатых совсем человеческими, похожими на энтари. За двери она больше не заглядывала.

В какой-то момент Велена заметила, что военных сюжетов становится больше. Она бы сказала даже — ужасов войны. Картины, написанные неизвестной техникой, до малейших деталей изображали чудовищ, каких Велена видела только в книгах по истории, мёртвые тела, горящие города. Герои битв держали в руках незнакомое оружие. На некоторых холстах были надписи на незнакомом языке.

И вот эпические полотна исчезли — резко, в один миг. Странная графика перемежалась с такими картинами, какие вывозили офицеры энтари из захваченных городов крылатых, только эти были в десятки раз прекраснее. Будто те были лишь набросками, а эти — дописанными полотнами. Они не отражали реальность, как те, что Велена уже прошла. Изображения словно скрывала дымка иллюзорности, но, если присмотреться — картина затягивала внутрь. Через несколько секунд уже казалось, что стоишь в райском саду, созданном художником, и над головой твоей поют разноцветные птицы с тонкими переливчатыми голосами. Или рука крылатой гетеры, замершая в движении, касалась тебя, а воздух наполнялся запахом масел: олеандра, лотоса, чернослива.

Велена помотала головой. Картины зачаровывали. Она не жалела, что пошла сюда, жалела лишь, что оказалась здесь одна.

***

Лемера сидела в темноте, сложив руки на груди. В отличие от патрициев, вызвать свет для неё было серьёзным испытанием, так что она ограничилась тем, что наблюдала, как слабо мерцает белоснежная кожа крылатого в темноте.

— Вайне… — позвала она.

— Да, — мальчик вскинулся.

— Вайне, не жалеешь, что пошёл с нами?

Вайне робко пожал плечами.

— А как ещё?

— Мои слуги остались в Риме… Я скучаю, иногда… По Розе, моей экономке. И по Игл, портнихе. Впрочем, — гетера вздохнула, — когда я встретила Велену в первый раз, сразу почувствовала, что всё закончится чем-то подобным. Нет, уверенности не было, конечно… Просто, знаешь, как бывает… Все люди — как пёстрый карнавал. И вдруг ты видишь кого-то одного… И понимаешь, что он один в этой пьесе будет играть главную роль. И идёшь к нему, хотя знаешь, что это не закончится добром.

Мальчик покачал головой.

— Ну, конечно… — она щёлкнула его по носу. — И хорошо, что не знаешь.

Лемера замолчала ненадолго.

— Когда я увидел патрициану Хейд, — сказал Вайне, — я испугался. Но и… я захотел, чтобы она была моей госпожой. Не кто-то другой

Лемера подняла брови.

— Что же она такого сделала? Честно говоря, Велена обычно страшнее на словах, чем на деле.

— Не-е-ет… Тогда она была страшной. Она убила виверну двумя ударами, — мальчик взмахнул рукой, пытаясь повторить движение меча. — В глаз, а потом по горлу.

Лемера фыркнула.

— Она её одним ударом убила.

— Да?

— Да. А вторым срубила голову, чтобы покрасоваться перед императором. Вечно она так…