Патрициана

Велена протянула руку, желая и боясь коснуться застарелой раны.

— Это они сделали?

Норен сглотнул, силясь совладать с голосом, но всё же Велена поняла, что незаживающая рана осталась не только на теле, но и в его душе.

— У крылатых хорошо заживают раны, если им не мешать. Но много косточек было сломано, их нужно было сложить вместе, а я не мог… Руки стягивала цепь. Крыло срослось, но не так, как должно. Я больше не смогу летать.

— Мне жаль. Если б не это, ты был бы совершенен.

Норен резко поднял глаза, обжигая энтари привычной сталью взгляда.

— Зачем ты говоришь это? — спросил он.

Велена потёрла веки свободной рукой.

— Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь.

***

Ни в этот, ни на следующий день, Велена так и не решилась отойти от постели Норена. Не могла избавиться от чувства, что стоит ей покинуть комнату, как тот снова исчезнет. Мысли о том, что целые сутки крылатый находился в руках людей, которые не понимали, насколько бережного отношения он заслуживает, заставляли руки дрожать.

Никогда, за всю жизнь, патрициану не посещали подобные мысли. Она привыкла к жестокости, как к единственно возможному сопровождению римской жизни. Её не интересовали кровь и боль тех, кого она едва знала. Тем более тех – кого видела изо дня в день.

С тех самых пор, как погибли её братья и отец, Велена была одна и твёрдо привыкла считать, что никто вокруг не стоит её волнений. Никто, кроме одного существа, которое теперь медленно приходило в себя в её постели.

Велена больше не решалась прикоснуться к нему. Только подавая еду нет-нет да проводила рукой над белой кожей плеч. Рубцы постепенно начинали заживать. Норен сказал правду – раны на его теле стягивались так быстро, как никогда бы не зажили на теле энтари или тем более человека.

Они больше не говорили. Велена почти физически ощущала, что Норен сторонится её точно так же, как в самые первые дни. Отчаяние подкатывало к горлу при мысли о том, что она потеряла всё то немногое, чего успела достичь. Норен не поддавался ни на подарки, ни на слова. Теперь Велена понимала почему, но собственное желание, неумолимое притяжение, которое влекло её к крылатому, от этого не становилось слабей.

Норен немного улыбался, принимая еду из её рук.

- Я тебя задерживаю, - сказал он утром на следующий день.

- Нет, - отрезала Велена.

В самом деле, Лемера и Дариус то и дело спрашивали, почему они ничего не делают.

Велена не отвечала. Она спрятала кольца, которые в итоге достались ей, и никого не пускала в опочивальню.

Норен много спал. Велена видела, что тело его исцеляется, но пленника охватила апатия, с которой патрициана ничего не могла поделать. Только сидеть, смотреть и ждать.

На четвёртый день она приказала Шиане принести грейпфруты. Велена так и не узнала, какие фрукты понравились Норэну больше остальных, но выбрала эти, потому что именно за них услышала от него короткое «спасибо».

В ожидании, когда крылатый очнётся, патрициана медленно чистила один из них и сама не заметила, как Норен открыл глаза.

- Ты всё ещё не ушла… - тихо сказал он.

Норен не знал, как это понимать. В то время, как близость любого энтари вызывала у него страх и ненависть, Хейд по-прежнему оставалась с ним. И больше всего на свете Норэну хотелось свернуться клубочком и прижаться к её ноге.

- Будешь? – Велена проигнорировала скрытый в его словах вопрос и протянула Норэну грейпфрут.

Тот на мгновение замер. В одно мгновение в памяти всплыл тот вечер, когда они сидели с Веленой в саду. Когда патрициана принялась чистить для него такой же фрукт.

Слёзы навернулись на глаза, и Норен сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться.

- Спасибо, - выдавил он и, взяв дольку из рук патрицианы, поднёс к губам.

Велена внимательно следила за каждым его движением, пока долька не оказалась прожёвана до конца.

- Хочешь ещё чего-нибудь? – спросила она.

Норен покачал головой. Почти не заметив его ответа, Велена без перехода продолжала:

- Прости. Я не должна была тебя отпускать.

Норен опустил взгляд и покачал головой.

- Это ты… - он кашлянул… - Прости. Прости, что получила совсем не то, чего ожидала.

Поднимая взгляд, он успел заметить, как в глазах патрицианы промелькнула боль.

- Я пока ещё ничего не получила, - тихо ответила она, не переставая смотреть пленнику в глаза. Потом опустила веки и тоже глубоко вздохнула. – Норен, не нужно ничего усложнять. В данный момент я здесь и просто хочу сделать для тебя что-нибудь. Мне трудно… Потому что ты не говоришь, чем я могу тебе помочь.

- Ты не должна мне помогать, - Норен с удивлением посмотрел на неё. – Спасибо… - он снова прокашлялся, силясь справиться с непослушным голосом. – Спасибо, что спасла меня. Я… Почти не надеялся…