Патрициана

— Я? Нет, — к собственному удивлению Велена увидела на лице невольника почти беззлобный смешок. — Нет, так воспитываются все. — Он подумал и добавил: думаю, это не очень большой секрет с учётом того, что ни одного зиккурата больше нет.

Велена не ответила и, спустя какое-то время, Норен продолжил:

— Зиккурат для крылатого — это всё. Больше, чем жизнь. Там мы рождаемся, там проходим обучение. Там видим братьев и приносим обеты. Зиккурат — это мир, в котором живёт каждый из нас. Думаю, тебе этого не понять.

— Я понимаю, — сказала Велена глухо и, почувствовав устремлённый на неё взгляд крылатого, нехотя добавила: — В Риме, где я выросла, главным словом было «патриотизм». Может быть потому, что тогда нам ещё было с кем воевать. Меня старательно учили, что Рим — это мир. Это жизнь. Это то, что больше нас. То, за что мы должны будем умирать.

— Что-то я не вижу, чтобы кто-то из энтари верил в эти слова.

— Может и верили когда-то… когда были детьми. Но скорее, не верили никогда.

— А ты?

— А я выросла… И увидела, что Рима, который меня научили любить — нет. А тот Рим, в котором мне предстоит жить — не заслуживает моей любви.

— В этом я могу тебя понять, — сказал Норен негромко, не глядя на неё. — Мира, ради которого я должен был убивать и умереть — больше нет. А я жив. Мне не просто это осознать.

— Тебе придётся привыкнуть жить без него, — сказала Велена.

— Ты привыкла? — Норен бросил на неё быстрый взгляд.

Велена долго молчала, а потом глухо произнесла:

— Нет.

Наступила тишина. Только ветер завывал над крышами домов. Где-то вдалеке негромко шелестел волнами океан, и собака скреблась под воротами одного из особняков.

— Расскажи мне про храмы, — негромко попросила Велена.

— Это приказ?

— Нет.

Норен помолчал, а затем спросил:

— Что тебе рассказать?

Велена повела плечом.

— Я не имею в виду то, что ты так боишься доверить энтари.

Норен удивлённо посмотрел на неё, и Велена усмехнулась.

— Это видно по глазам. Расскажи о том, что нет нужды скрывать.

Норен задумался.

— С балкона храма, в котором я родился, были видны вершины гор. По расщелине вдоль склонов сбегали водопады — их было пять. Я приходил смотреть и мечтал, как однажды поднимусь в небо и отправлюсь туда, к ним, в полёт.

Норен стиснул кулаки и замолк.

Велена искоса посмотрела на него.

— Почему ты не сделал этого тогда?

— Это было запрещено.

Больше Велене ни слова не удалось вытянуть из него.