Патрициана

Идея посетить Термы пришла Велене в голову довольно внезапно — и основной причиной её было желание увидеть Норена голым.

Мысли об этом преследовали её частенько с самого утра, потому что Норен спал, не раздеваясь, и, просыпаясь в своей просторной кровати под шёлковым покрывалом, обнажённая Хейд, потягиваясь, первым делом видела затянутого в броню многослойной одежды раба. Тот, как правило, устраивался на скамье около двери.

У Велены была и собственная купальня, соединённая со спальней коротким коридором. Однажды Велена попыталась заманить Норена туда, но тот смотрел на обнажённую госпожу с таким ужасом, что Велена впервые в жизни ощутила неуверенность в своей неотразимой красоте. Незаметно оглядев себя с головы до ног, она убедилась, что с телом по-прежнему всё хорошо, но от задуманного вынуждена была отступить — и просто приказала Норэну отужинать с ней. Тот нехотя снял камзол и, устроившись на скамье возле бассейна, послушно принялся за трапезу. Всё время, пока они ели, крылатый оставался мрачен и замкнут, и желания снять хотя бы рубашку ни разу не проявил — хотя жара стояла такая, что даже голышом можно было сойти с ума.

Однако вряд ли в общественной терме невольнику удалось бы выкрутиться так легко. Велена успела заметить, что вопреки всем попыткам показать свою независимость, общественное мнение значит для Норена весьма много, и тот в лепёшку разобьётся, чтобы не показаться «проклятым энтари» смешным. Вряд ли он стал бы сидеть в камзоле в окружении абсолютно голых людей — тем более, что, как успела заметить Велена в Колизее, тому абсолютно нечего было скрывать.

Для выхода была выбрана среда — спустя три дня после того, как Велена ознакомила Норена с кругом своего общения. О том, что все те же люди могут встретиться им и в термах, она раба предупреждать не стала — это подразумевалось само собой. Единственной, кто по-прежнему беспокоил Велену, была Тайра Венорио. Именно из-за неё патрициана долгое время предпочитала не брать Норена с собой в свет, потому как интуиция подсказывала ей, что поведение этой женщины она не сможет предсказать. Тайра долго обещала покинуть город и уплыть на юг по торговым делам и вот, наконец, воплотила своё намерение в жизнь. Однако, когда она собирается вернуться, Хейд предсказать не могла.

«Не буду же я сидеть дома из-за одной жалкой полукровки», — с раздражением думала она, покидая особняк.

Велена ехала верхом на своём любимом чёрном жеребце. Конь Норена вышагивал на полкорпуса позади неё.

Спустя полчаса езды квадратная платформа, покрытая зеленью, стала видна вдалеке. Западная её часть врезалась в Авентинский холм, а восточная нависала над долиной. С этой стороны её удерживала многоярусная арочная конструкция высотой с пятиэтажный дом. В тени под платформой виднелись топки, склады топлива и цистерны с водой.

Велена, по мере приближения, поглядывала на спутника, ожидая увидеть восхищение на его лице, но перехватив взгляд патрицианы, тот лишь сказал:

— Так строили крылатые.

Велена поджала губы и крепче стиснула поводья коня.

Центральная арка, возвышавшаяся над платформой, служила входом в термы. Миновав её, они въехали на аллею, по обе стороны которой росли кипарисы. В конце её виднелись ворота, изображавшие головы очередного всемогущего божества. Проследив за взглядом Норена Велена прояснила:

— Это Нептун. Род, наследовавший ему — угас. Наследники, завладевшие руной по праву силы, хотели оставить термы себе — но император их конфисковал. От прежних хозяев остался только этот знак.

Оставив коней, они вошли внутрь. Тут же рабыни подскочили к патрициане и принялись заботливо стягивать с неё тогу. Норен предчувствовал повторение недавнего выхода в свет, когда его ролью станет молчаливо стоять за спиной, но дело стремительно приняло иной оборот — Велена подала рабыням знак. Одна из них с сомнением воззрилась на Норена, пока другая продолжала расплетать завязки на сандалии Велены.

— Он будет меня развлекать, — пояснила Велена. Рабыня покорно кивнула и, приблизившись к Норэну со спины, принялась стягивать с него камзол.

Норен растерянно смотрел на свою патрициану. Он понимал, что в присутствии посторонних лишнего себе лучше не позволять, но раздеваться абсолютно не хотел.

— Мы в купальне, Норен, — сказала Велена, позволив тени нетерпения прорваться в голос, — все кругом будут голыми. В бархатном камзоле ты будешь выглядеть смешно.

Аргумент произвёл неожиданно сильный эффект — Норен отступил от рабыни и принялся быстро, как будто ему дали на это всего сорок секунд, стягивать с себя одежду — один предмет за другим. Стопка аккуратно сложенных вещей стремительно росла на скамье, а Велена стала забывать о собственном раздевании, увлечённая зрелищем этого неправильного, но весьма соблазнительного стриптиза.

Тело Норена было жилистым и подтянутым, хотя теперь, когда он провёл в доме Хейд несколько недель, худоба и выступающие рёбра уже не так бросались в глаза.

Велена испытала настойчивое желание подойти к нему и провести рукой по бокам, изучая горячую кожу. Наклониться, впиться поцелуем в стройную шею и целовать дальше, пробуя это тело дюйм за дюймом на вкус.

Велена мотнула головой, отгоняя навязчивую фантазию, которая и без того нет-нет да и давала о себе знать.

Норен тем временем замешкался, придерживая рукой обмотанную вокруг бёдер тряпицу. Велене было более чем интересно узнать, что находится под ней. В тот раз, когда Норена только доставили в её дом, она имела возможность изучить тело Норена целиком — но не стала, решив, что время ещё придёт. Теперь же собственный раб, похоже, собирался ей в этом удовольствии отказать.