Страница 13 из 25
В 21 год у одной своей подружки познакомился с девушкой Оксаной Столяровой. Зацепила крепко. Высокая, длинноногая, с красивыми карими глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами. Хе, нынешним инстадивам с наклеенным на глаза реквизитом, такие реснички даже и не снились. Это сейчас все красавицы с привкусом пластмассы, а Оксана была вся из себя натуральная. Но у неё, естественно, был парень.
Я бы, наверно, повздыхал по этой красотке и поместил в свой печальный архив, но тут всё произошло иначе. Оксана, пусть ей тогда было всего 16 лет, всё в этой жизни решала сама и, если ей кто-то понравился, брала быка за рога. Я её тоже чем-то зацепил. А что – я тогда был холёный мальчик с густыми кудрявыми волосами и томными, с поволокой, глазами. Полноват, конечно, но это кому как, каждый человек в этом мире на любителя. А уж как я умел тогда обрушивать на понравившуюся персону весь свой дар остроумия и красноречия – не каждая устоит под этой лавиной восторженного словоблудия.
Вот и Оксана не устояла и, узнав у подруги мой адрес, пришла ко мне домой самолично. Вот это был сюрприз, да здравствуют смелые женщины! Прежний молодой человек был отправлен ею в отставку, а у нас началась прекрасная, подростковая любовь и даже больше.
Отношения со Столяровой были сродни сидением на вулкане: жарко, но если рванёт, то мало не покажется. Девушка росла в сложной, маргинальной семье. Мама, дедушка и отчим беспробудно пили, она с младшей сестрёнкой пыталась как-то в этом мире выжить.
В 1995 году богатством народ не был обременён, но настоящую бедность я увидел тогда в квартире Столяровых: в этих обшарпанных стенах витал прогорклый дух плесени. Запах нужды и безысходности. Единственное, что эти алкоголики не решались продать, было советское рыжее пианино «Сюита», – оно стояло в практически пустой гостиной, освещаемой висящей под потолком сорокаваттной лампочкой. Над пианино висел портрет «Незнакомки» в раме, покрытой толстым слоем пыли. Родители девушки хранили в нём водку. Когда Оксана садилась за инструмент и начинала исполнять вальс «Амурские волны», на моих глазах выступали слёзы.
Я был полон решимости вытащить девчонку из этой грязной пещеры, но в наши отношения вмешались обстоятельства.
Оксана и сама мне говорила:
– Я тебе не ровня! Ищи себе девушку под стать!
Вместо утешения я зацеловывал девушку в пухлые, как у молодой Бриджит Бардо, губы. Моим родителям Оксана нравилась, а вот две моих бабушки не были рады подобного мезальянсу, они хотели внуку лучшей партии.
– Э, Олег, не вздумай встречаться с этой девкой! – вторил бабушкам родной мамин брат дядя Ильдус. – Ты знаешь, что её отчим – Кузьмин?
– Какой Кузьмин? Владимир? – включал я дурачка. – Который про Симону, девушку моей мечты, поёт?
Дядя Ильдус вообще не понял, о ком говорит племянник, из музыки он никого, кроме Вилли Токарева не слышал.
– Ты, парень, не дури! Нам жуликов не надо!
Конечно же, я старался закрыть глаза на асоциальную родню Оксаны, но в маленьком городе тайны, как и шила в мешке, не утаишь. Отчим Столяровой – Игорь Кузьмин был вор-рецидивист, промышлял квартирными кражами. Подруга рассказывала, что когда её мать периодически выгоняла сожителя из дома, Кузьмин по балконам и карнизам забирался в квартиру на седьмой этаж. Мало кто захочет породниться с таким человеком-пауком и меня терзали смутные всполохи сомненья.
Девушки не любят не уверенных в себе мужчин, мать-природа заставляет их бежать от подобных особей лошадиным галопом. Вот и Оксана убежала от меня к моему другу Нату Джалиеву. Нат был человеком восточных кровей и покорил студентку медтехникума широкими жестами. Он был весь в бизнесе: какие-то ларьки, кафешки, разборки и стрелки – бандитская романтика 90-х была столь же страшна, сколько и заманчива.
– Эх, ты, за коробку сникерсов продалась, – упрекал я девушку в предательстве.
Оксана снисходительно хранила молчание. Про себя я сделал печальный вывод: барыга-палаточник для девушки всяко лучше полунищего студента-пятикурсника.
Я даже впервые в жизни дал человеку в морду (не ей, конечно, а её новому хахелю), но это только убавило мне очков в глазах потерянной невесты.
Думал с горя напиться, но тогда я крепче кваса ничего в рот не брал. Выкурил аж три сигареты, слоняясь до утра по осеннему городу. Явился горестный домой, объявил маме о том, что жизнь кончилась: девушку с ресничками увёл коварный азер. Мама вздыхала: Оксана ей нравилась.
Время вылечит всё. Через месяц боль потери притупилась, но я всё равно продолжал караулить Столярову у медучилища только для того, чтобы просто увидеть. Молодость глупа и непредсказуема. Оксана заявила мне, что зря от меня ушла, но теперь уж ничего не поделаешь: уже залетела, и Нат собирается позвать её в ЗАГС.
Я сейчас точно не могу сказать, сходили они на бракосочетанье или нет. Мне это было неважно. Ещё не один раз мы с ней встречались – и до рождения её сына Рафаиля, и много позже, то в гараже, то на даче. Свидания наши были напитаны страстью, мы пытались доиграть сонату нашей недоигранной подростковой любви. А когда доиграли – потеряли друг к другу всяческий интерес. И так бывает.
Сейчас, спустя почти четверть века после тех событий, я ловлю себя на мысли, что если бы Оксана не переметнулась тогда к моему однокласснику, то у меня сейчас уже могли быть внуки, и я бы не метался на пятом десятке на скользком любовном льду в поисках своей Настоящей.
Оксана была Настоящая – но именно на том жизненном отрезке, не сейчас. Трудно представить, как бы могла сложиться наша семейная история, но я бы точно уже поседел.
– Твоё счастье, Олег, что Оксана с тобой тогда не осталась, – сказал мне Нат много лет спустя, когда мы с ним окончательно помирились. – Можно сказать, что я тебя спас.
Джалиева действительно нужно было за это благодарить. Я видел шрам на его запястье, и знал, что это именно Оксана пырнула его однажды отвёрткой по пьяной лавочке.
Второй её муж умер от наркотиков, третьего она тоже пыталась исполосовать кухонным ножом, за что её на год упекли за решётку. Нет, жениться на девушке с дурной наследственностью – обрекать себя на беды.
Наверно, мне просто не везло в любви. А я воспринимал всю романтику как детскую игрушку калейдоскоп – картинки меняются, и каждая новая красивее предыдущей.
Годы шли, менялись персонажи, но принципиально ничего не менялось. Получалось всё, как в том анекдоте: кого хочу – не знаю, кого знаю – не хочу. Хотя, скорее всего про мою ситуацию давно спето в песне со словами: «мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает».
Время лечит нас, и по мере взросления наши юношеские увлечения кажутся глупостями. Впрочем, некоторые утверждают, что девочки со временем превращаются в женщин, а мальчики – в… больших мальчиков. Как-то гендерно унижающе это звучит, но, возможно, правда в этих словах есть.
Охотный ряд
Вернёмся в 2007 год. По долгу службы мне периодически приходилось ездить в Москву по работе, и эти командировки мне были весьма по душе. Всё лучше, чем по 12 часов корпеть в стенах кабинета. А в столице сделал дело – гуляй смело.
Я стоял на платформе станции «Охотный ряд» в ожидании поезда и наблюдал, как от лёгкого тоннельного сквозняка покачиваются белые круглые фонари, висящие на проводах. Мне было интересно, это качание было изначально задумано проектировщиками метро, или маятник спровоцировало время – шутка ли, ведь станция была запущена ещё в 1935 году.
За минуту до появления состава провёл мысленный анализ словосочетания «Охотный ряд» и усмехнулся своему игривому полёту фантазии. В молодости у меня был свой охотный ряд – целый ряд девушек, которых мне всегда было охота…
В туннеле показались огни поезда, и я отошёл от края платформы. Народу на станции много, ещё ненароком спихнут на рельсы. Бросил взгляд на девушку, стоящую рядом со мной, и обомлел, узнав знакомое и любимое когда-то лицо, из того самого, охотного ряда.
– Алёна?! Ты?!