Страница 12 из 25
В ноябрьские праздники я позвал двух друзей на новую квартиру перетащить холодильник. Хороший, скажете, я друг: вместо того, чтобы отпраздновать годовщину Октябрьской революции, напрягаешь близких.
Это был лишь повод. Банально приглашать друзей остограммиться по поводу рокового переворота, учинённого лысоватым мужчиной на броневике. А помочь человеку сдвинуть неподъёмный агрегат – благое дело, тем более, они ещё не видели мою новую «однушку» на Первомайской. Похвалиться тоже хотелось.
Квартиру ребята оценили по достоинству, по крайней мере, они так сказали. С поставленной задачей справились за 15 секунд, после этого отправились в популярное городское кафе «Яхта». Через месяц это культовое заведение должно было закрыться навсегда, потому хотелось посидеть в нём напоследок.
Явившись в точку общепита, мы устроились в уютной кабинке и заказали пол-литровку водки и салаты на закуску.
Одним из друзей в этот вечер был упомянутый выше Паша Костров – светловолосый верзила с добрыми голубыми глазами. Вторым был человек, с которым мы по молодости выпили не одну цистерну пива. Марат Гайсин – импозантный зеленоглазый шатен с внешностью и повадками киноартиста, впрочем, за этим привлекательным экстерьером скрывался сложный, неуживчивый характер. До этого у нас с Маратом была трёхмесячная размолвка, и в этот вечер состоялось примирение.
С Гайсиным поссориться было проще некуда: он не считался с чужим мнением, особенно в профессиональных вопросах. Вообще, в этой жизни, как поётся в известной песне, музыка нас связала, – мы оба являлись меломанами, коллекционировали записи прошлых лет. В этой области авторитет Марата был наработан годами, и спорить было бесполезно, но это бы и не удалось: его монологи о диско-музыке были бесконечными. По профессии мой друг-меломан являлся видеооператором и долгое время служил в местной телекомпании, пока его не уволили за дебоширство. Но человеку с отличными навыками официальное трудоустройство не обязательно, он и так на хлеб насущный заработает – Гайсин снимал на камеру свадьбы, утренники и юбилеи, этих денег в его разведённой жизни вполне хватало.
Как только я был назначен начальником отдела рекламы, у меня возникла идея трудоустроить Гайсина к себе, но выбить новую ставку в штатном расписании – дело небыстрое. А человек без работы мается. Через неделю нарисовалась по его душу интересная чумара.
– Так, друг мой ситный, – я срочно позвонил Марату. – Как твоё самочувствие?
– И вам не хворать, – мрачно ответил Гайсин.
Я, конечно, знал, что он сейчас на мели и съёмок уже давно не было.
– Гайсин, самое время взбодриться! Завтра ты отправляешься в плавание со своей видеокамерой!
– Чего? Бредишь что ли, Юрич?
Я вовсе не бредил и раскрыл ему суть ближайшей операции. Завтра в Камском водохранилище планировались ходовые испытания нового теплохода «Альфа-65» и надо было обязательно запечатлеть всё это дело на видео, в ближайшее время нужно было монтировать рекламный ролик. А снимать-то некому, не мне же в плаванье отправляться, я нужнее здесь, на берегу.
Через час Гайсин прискакал на завод, и мы быстро заключили с ним договор на оказание услуг.
– Водки не бери, там у мужиков-испытателей всё будет, – напутствовал я друга на дорожку. – Отплываете завтра в 8 вечера, возвращение в порт через двое суток
Зря я с ним связался, Марат только скомпрометировал меня. Не знаю, что он там с кем не поделил, но после первой же ночи он позвонил мне с сотового и заставил забрать его из Камского Устья. Причину своего демарша мужчина с неустранимыми детскими капризами заявил, что он в таких условиях работать не намерен.
– Кормят – так себе, отдельную каюту не предоставляют. Волны на водохранилище высокие, капитан сказал: испытания переносятся на 3 дня.
– Так, живи спокойно, природой наслаждайся. Когда ещё покатаешься?
– У меня что, дел больше нет сидеть в этой посудине?
– Слушай, тебе деньги нужны?
– Да я в рот поцеловал твой завод вместе с твоим кораблём. Мне скоро выпускные снимать.
– Ах, у тебя ёлки. Ну, что ж, извините, мистер Спилберг…
Подвёл меня Гайсин капитально, мне пришлось искать другого оператора. Несколько месяцев мы с Маратом избегали друг друга, но на ноябрьские праздники я решил протянуть руку дружбы и забыть былое.
Примирение состоялось. Водка сотворила своё скрепляющее действие.
В этот вечер в кафе многие находили отрыв в безудержном танце. Может быть, в другой ситуации я бы и поддержал публику, но не в этот раз. Во-первых, чтобы начать танцевать, я должен выпить весьма прилично, поскольку меня, меломана, не каждая песня вгонит в пляс. Во-вторых, гордясь своим статусом, в последнее время я постоянно стал ходить и в пир, и в мир в строгом костюме – согласитесь, не самая подходящая одежда для танцулек. Но именно этот чёрный пиджак в тонкую вертикальную белую полоску и сыграл, как выяснилось позже, положительную роль.
Мест в кафе не было, и к нам в кабинку подсели две девушки и два парня – знакомые Марата. Мне даже стало неудобно, как одна из девушек стала совсем нескромно на меня поглядывать. И это при живом кавалере, сидящем напротив неё.
– Меня зовут Татьяна, – девушка представилась и доверчиво заглянула мне в глаза. – Вы такой красивый, как рояль. В пиджаке. Интересный…
Я покраснел.
Надо заметить, что после аварии я ещё ни с кем не начал встречаться. Сперва я был болезный, хромой, – ну кто с таким будет хороводиться. Потом я вышел на работу: девушек, вроде бы, вокруг немало, но как-то всё не до этого, дел по горло. Но природа-то не терпит пустоты.
В тот вечер я убежал из «Яхты» раньше всех, правда, стрельнуть телефончик у увлёкшейся мной девушки всё же успел, или же это она мне его сама всучила.
С Таней Коршуновой мы стали встречаться, правда, можно ли считать свидания раз в неделю начавшимся романом? А чаще пока не получалось: я – начальник, она – студентка-пятикурсница.
Что-то неуловимо манящее было в Коршуновой. Она вряд ли могла считаться красавицей: тонкие черты лица, собранные в пучок кудрявые волосы. Но – стройная девичья фигурка, цепкие серые глазки. Этакая молодая Барбара Стрейзанд, готовящаяся к балу в Царскосельском лицее. А самое главное – живая, остроумная и остроносая. Не глупая куколка с накачанными губами. Короче, мне она нравилась, я ей тоже. Надо бы развивать отношения.
Но не получилось. В декабре я ненароком заработал гайморит и меня на две недели упекли в ЛОР-отделение. Что я там делал, я не знаю до сих пор, видимо, заведующему отделением Хасимову было выгодно меня держать в палате люкс за 500 рублей в сутки. Люкс, называется, – ни телевизора, ни радио нет, кофе с круассанами в постель не подают. А одну пункцию и один укол в день я бы мог делать и без госпитализации. Везде один развод, в медицине – в первую очередь.
В больнице мне было совсем грустно и одиноко. Рабочий процесс я контролировал по телефону, но им было не до меня. Все готовились к встрече нового года, какая тут работа.
Танечка периодически созванивалась со мной, но в больнице меня так и не навестила. А я так ждал и надеялся. Разочаровала.
30 декабря я вернулся домой с чистым носом и промытыми мозгами. Коршуновой я так больше и не позвонил, ограничился поздравительной смс-кой в честь праздника. Для женщины такое текстовое сообщение хуже цветов из полистирола, уж лучше вообще никак.
Всё начиналось с Бриджит
Что же у меня так всё тяжело с личной жизнью? Не под той звездой родился, наверно.Как-то изначально у меня с любовью не заладилось. Всю жизнь, как на санках по асфальту.
Я слишком долго взрослел. До двадцати лет мысли о собственной семье у меня не возникало в принципе. Жил Олег Юрич в каком-то своём иллюзорном розовом мирке: записывал кассетки, катался на велике, любил общаться с друзьями. О, в то кефирное время у меня дня не было, чтобы у меня не сидел кто-то в гостях, входная дверь не закрывалась. Мы мило трепались, слушали музыку, кушали вкусняшки от моей хлебосольной мамы. С желанием у меня было всё в порядке, начались страдания по девочкам. Но моя природная скромность перечёркивало все позывы либидо. Я по полгода созревал, чтобы подойти к предмету своего вожделения, а когда это всё же случалось, было уже поздно – девушки оказались занятыми более расторопными противниками. Вздыхал, разводил руками и шёл по жизни дальше.