Страница 58 из 84
Он помнил. Пожалуй, слишком хорошо, чтобы стоять с ней рядом и ждать следующего автобуса.
- Спасибо, Гришка, - выдавил из себя он, - не сломайся там. Это всем остальным кажется, что там ничего уже нет. Всем тем ублюдкам, что сидят в одинаковых кабинетах, и конец света не страшен. Не позволяй им копаться в твоей памяти. Там знают, где ты был и откуда вернулся. Тебе могут не только хобот отбить, но и всё остальное.
Он думал, что Гришка не поймёт его шутки, но тот всё понял. Пробубукав что-то нечленораздельное, он улыбнулся живой совсем не идиотской улыбкой.
- А я ведь сперва тоже думал, что ты меня не поймёшь, - бросил он Колину на прощание. - Сохрани эту вещицу на память... о нас. Оки хотела передать её тебе, но не успела.
- Мы увидимся завтра? - в голосе угадывается тонкая свербящая нотка надежды. Колин кивнул, попытавшись вывернуться в сухую бесполезную улыбку, и полез в соплю. Стеклянную фигурку из рук девочки он не взял. Если Руб увидит, его высмеют. Шкитун первым будет гоготать, спрашивать, куда это Колин засунул слоновий хобот.
- Ну и катись! - ещё успела крикнуть ему девочка, но двери в прошлое с шипением закрылись.
Он не увидится с ней теперь до дня восстания. Да и потом времени не будет даже на то, чтобы вместе умереть.
- На крыше Трон, Липа, Гришка. Они рассорились, - сообщил Влад в свой последний визит в полицейское управление. В воздухе висела густая табачная тишина, лишь часы на стенке натуженно, преодолевая безвременье, тикали. Стены кабинета, похожего на тысячи других, давили, в голове Коринца набухала чёрной кровью его революция.
- Не густо, - сказали ему, едва выслушав - если бы от этого сорвалось восстание или Ерохин, задохнувшись от злобы, отменил команды, которые посылает ему расстроенный разум, то был бы прок. От идиота и девчонки ничего не зависит, они не играют большой роли в деле.
Он бы сказал, что от каждого из этой компании стоит ждать подвоха, да только его никто об этом не спрашивал. Там, среди бунтовщиков, с ним говорили больше, интересовались, что привело его в революцию, даже предлагали немного денег, чтоб он не сдох с голоду.
- Плохо, когда нет протеста. Это значит, что народ обыдлился, ему всё безразлично. Такой опаснее любого из нас, мы хотя бы убиваем за идею, а этот может убить потому, что ты не так моргнул, как нужно.
- Карпатов, - еле слышно повторил он фамилию, слова товарища звенели в ушах, готовы были чёрной рекой политься изо рта, - Ему поручили руководить баррикадой на Восточной улице. Человек, переполненный идеями, пытающийся создать свою концепцию человека. "Ну а кто, кто не пытался?" - бросилось ему в голову, но эту мысль он задержал на кончике языка.
- Я хочу быть у ресторана "Аврора", там будет самая движуха. Хочется поджарить пару-тройку ментов. Пусть удирают, опалив задницы.
"Максим, - слова не находили выхода, они бесполезно стучали в его голове, - Отважный и упрямый подросток. Где он оказывался, там появлялся вай-фай. Ему нужно было лишь глядеть на ноутбук или телефон, не переставая, и спустя минуты три загорался зелёный огонёк интернета. Не знаю, как это ему удавалось, Гришка называл эти чудеса происками компьютерных богов".
- Учителя должны быть с нами, они тоже рабочие, только менее организованные, более забитые. Мы сможем их расшевелить своей самоотверженностью, мужеством, единым человеческим порывом.
"Калитин, - звуки прилипали к губам, с каждым словом они становились более неуверенными, норовили забраться обратно в его тупую башку, - фантазёр, до последнего дня мечтающий выступить со своим собственным учителищным полком, тупость, конечно, для преподавателя, человека с высшим образованием. Когда он понял, что никто из его коллег не поддержит восстание",...
- Заткнись, - бросили ему в Министерстве образования, а он...
он подмигнул Владу и вдруг запел:
- Эх, жить будем, говорить будем,
А когда помрём, так молчать будем.
"...он не пал духом, - впервые Владу стало хорошо от сказанной им правды, - пару-тройку людей он из-под земли да достанет".
- Вот и пусть приводит хоть бомжей за похлёбку, - Коринец от удивления икнул, не понимая. Неужели им всем так безразлично, что случится завтра? Выходит, он зря узнавал обо всех всякие мелочи, включая то, что дядя Боря, приятель Калитина, любит ковыряться в носу.
- Мы тоже соберём народ, - охотно пояснили ему, не скрывая презрения в голосе. - Подобное лечится подобным, не так ли? Пустим слух, что баррикаду спонсируют американцы. Сейчас за деньги на свою сторону можно привлечь хоть Санта Клауса. Пусть они покидаются камнями друг в друга, а мы посмеёмся.
Так называемые "плохие", расколовшие армию восставших, появились, конечно, не в этот день. Но именно тогда Влад понял и принял их разрушительную силу. "А кто я?" - дрожью прозвенело в его спине.
Руб, окружённый толпой преданных учеников, восседал на продавленном кресле. Ночная вылазка в Маус-хилл удалась на славу, никто не попался, все они стали богаче на несколько вонючих бумажек. Колин держал их в ладонях и морщился. Сколько денег осталось собрать? Вроде немного, но он уже сбился со счёта, а времени перепроверить не хватало. Он не помнил, когда в последний раз был в школе, кажется в позапрошлую пятницу, а может, и нет. Оки давно не приходила, видно нашла себе кого-то. Маккиавели вдохнул. Ему не хватало её женской косметической мудрости.
Выдохнул и вспомнил, сегодня в больнице день передач. Надо написать маме записку. Мысли толкались в его остывшем котле, а сил разжечь огонь уже не осталось.
"Мама, у меня всё хороо, попавляйся"... Он и сам не заметил, как стал пропускать буквы. От спешки, неуверенности в словах, опасения, что другие ученики увидят, что он пишет, умеет писать, и начнут смеяться. Строки дрожали, забегали за поля, нерешительно рвались туда, в больницу, но сам Колин не спешил уже никуда. Подняться с грязного пола в сарае Руба не было сил. Собрать бы скорее недостающие деньги и свалить отсюда. Противно даже смотреть на свои руки, кажется, они покрыты плесенью.