Страница 53 из 84
Если успеет.
Он бы пропустил Гришку в палату, да тот был какой-то странный, не пускал пузыри, не гундел, отгоняя злых духов, а лишь вздыхал и разбрасывал по коридору бумажных голубей.
- Они хотят выгнать меня, - вроде и хотел пройти мимо, да в последний момент уставился на Коринца, - думаешь, могут?
Влад мог бы сказать, что они хотели с ним сделать, да только Гришке от этого лучше бы не стало. Когда тот был идиотом, с ним особого труда не составляло общаться, сделал ему бумажного голубя и стал другом навеки. Сейчас Самукьянец растерял всех своих птиц, и теперь они больше не вернутся к нему.
- Что он сказал тебе? - вряд ли Горавски станет сдавать его, но вдруг? Может, их с Гришкой хотят проверить? Тогда придётся заставить этого идиота замолчать. Да, он сможет. Он ведь не ссыкло.
- Не бойся, Влад, - Гришка печально улыбнулся, можно было рассмотреть две крохотные слезинки в углах глаз. - Ты здесь будешь долго.
Это не слишком-то радовало. Превратиться во что-то подобное старой вещи, которую брезгливо обходят, случайно наткнувшись в тёмном уголке шкафа, но не могут выбросить - жалко. Но он хотя бы не сдохнет. И на том спасибо.
Сегодня Горавски слишком быстро отпустил его, даже не стал выяснять, почему Лиза порвала с Ретли. Это насторожило - сам Влад заподозрил, что девушка склоняла Донована к побегу. Если такие серьёзные вещи их не интересуют, он будет рассказывать, как Гришка ковыряется в носу.
Когда Влад вошёл в палату, то уже почувствовал беду. Кровать Лизы была пуста. Может, она срочно понадобилась Горавски, может, забилась под кровать и спит там с Ретли в обнимку, но Коринец знал, что это не так. Ни с кем не здороваясь, он ворвался в свою каморку. Да, конечно, она была там. Сердце подпрыгнуло вверх, потом одурев от своей прыти, рухнуло куда-то к желудку. Ощутил во рту противную горечь - это страх прилип к гортани. Эта шлюха хочет утащить Колина от него. И всегда хотела.
- Колин, - быстро-быстро шептала Лиза, - почему ты стал таким? Ты ведь был первым учеником в классе. Посмотри на меня. Это ведь ты нарочно делаешь для них. Я понимаю тебя, но так вечно нельзя.
- Оставь его, - нужно было срочно донести Горавски про этот диалог, но сил уже не осталось. - Он не виноват в том, каким был. И попали мы сюда не за это. Просто шестеро неудачников оказались в одно время в аду. Здесь никто не спросит с нас за прошлое. У всех оно стёрто.
Но Лиза, единственной в палате, которой было что помнить, упрямо тряхнула головой.
- Разрушенная церковь, - отчётливо проговорила она, будто вспоминая что-то недавнее светлое, ещё не исказившееся в палатной тьме. - Это же один из ориентиров. Как ты можешь не помнить её?
До деревни они добирались через лесок, минуя избитую дорогу, чтоб слишком не светиться. Впрочем, эти предостережения были излишними, чёрная будто бы вырванная из земли полоска одиноко тянулась через заброшенные поля, никто не решался проехать по ней в такую грязь.
- Сегодня пасха, куличей нажрёмся, яйцами Ростбифу лоб разобьём, - Шкитун старался "делать погоду", хотя Колин и замечал, что голос его дрожит, а глаза испуганно бегают, словно за каждым деревом можно ожидать милиционера. Чёрные курчавые волосы Шкитуна были словно смазаны жиром, он всегда хвастался перед остальным хулиганьём, что может всю зиму проходить без шапки и башка у него не замёрзнет. Вот и сейчас немытые патлы его трепал ветер, но ведь уже пришла весна. Она виновато пряталась между спутанными ветками.
- Глядите, - показал их вожак на полоску света между деревьями, - церковь!
Это действительно была заброшенная часовня. Сбитый набок купол, будто бы показывал всем кукиш, дверной проём загораживал наскоро сбитый крест из досок, будто он мог кого остановить. Разбухшие доски слабо покачивались на ветру, издавали глухой, еле уловимый стон.
- Христооос воскресе, вооистино воскресе, - блеял Шкитун, тыча тремя пальцами Ростбифу в морду, - прооочь толстая гнида! Изыди лукавый!
- Пойдёмте уже туда, - руки креста пытались удержать его, но Колин одним лёгким ударом сломал прогнившее дерево. В церкви стоял спёртый, удушливый запах человека, три разбитых окна позволяли различить несколько рваных одеял в углу, похожих на разжиревших крыс. Вот одно из них будто бы шевельнулось, и Ростбиф готов был уже дать стрекача, но Шкитун остановил его.
- Здесь пусто! - радостно прокричал он, отшвырнув подальше остатки гнилых досок, - Эй, боженька, покажись, а то мы грешные усомнились в тебе!
Они мочились на место, где, по их мнению, должен быть алтарь. Ростбиф даже начал тужиться, чтоб оставить бомжам пирожок на память, но Шкитун вовремя пнул его под зад. Оно и правильно: если этот толстый парень начнёт концерт, потом его не остановишь, он испортит всё дело.
Колин тоже смеялся и прыгал вместе с ними. И вдруг провалился вниз. Не успев даже крикнуть. Видно пол здесь совсем прогнил, трухлявые доски не выдержали. Руки его искали, за что б ухватиться, но дерево крошилось, застревая под ногтями. Ему казалось, что кто-то тянет его за ноги под землю. Крик потерялся в его теле, казалось, и сознание на короткий миг оставило его. Колин вдруг увидел забитую книгами тесную комнатушку. Старый человек перебирал книги, сдувал с них пыль и не замечал мальчика, готового свалиться ему на голову.
- Колин, ты в поряде? - какой-то пацан, толстый с заплывшим угреватым лицом глядел на него из дыры в полу. Пошевелился - кости вроде бы целы. Огляделся и не увидел комнаты, тьму разрывала тонкая, пропадающая линия света. Жирный парень мешал разглядеть подвал - взгляд постоянно находил его лицо, цеплялся за багровые бугорки.
- Влад, я что-то видел...
- Колин?
- Влад...
- Шкитун, давай сюда, помоги! Он, похоже, башкой ударился, что-то бессвязное бормочет.
- Да как мы его вытащим, ты подумай? Пошли, может, позовём кого.