Страница 42 из 44
– Но за секунду до этого я первым предупредил парикмахера: «поосторожней с лезвием!». Громко так сказал я ему, – рассказчику отчего-то явно хотелось подчеркнуть свою особую роль в том, вроде бы незначительном эпизоде. После этого он продолжил:
– В тот момент я ещё обратил внимание, что у одного моего знакомого маклера с ипподрома, – Жоры-«лимонада», точно такая же родинка сзади на шее. Правда, потом тот парень погиб. Обходил как обычно перед заездами конюшни, собирая информацию о лошадях и жокеях, и молодой горячий жеребец по прозвищу «Рок» лягнул его копытом в голову, мгновенно убив наповал. Странная, нелепая гибель, ведь Жорик был опытным лошадником.
Власов задумчиво помолчал, и ещё кое-что припомнил:
– Интересно, что именно во время той стрижки парикмахер Игорь аккуратно собрал срезанные локоны Гагарина и спрятал. До того он стриг его много раз и никогда этого не делал. А во вторник Юрий погиб…
По словам бывшего начальника Беркута, после того, как гагаринский самолёт исчез с радара, долгое время была надежда что кто-то из лётчиков успел катапультироваться. Вроде бы даже нашлись очевидцы, которые подтверждали, что видели купол парашюта над лесом. В первые сутки прочесывания и поисков нашли куртку инструктора Гагарина Серегина, потом и его останки, а из вещей Гагарина – только пробитое портмоне, в котором было немного денег и фотография Сергея Павловича Королева. Была надежда, может, катапультировался, а портмоне выпало… Всю ночь искали, прочесывали лес. Никого и ничего не нашли. Однако потом прошла информация, что нашли часть скальпа с родинкой.
– И когда мне и другому свидетелю показали его, мы ответили: «Да, это его останки». Никаких сомнений не осталось…» – закончил свой рассказ Власов.
– Тяжёлая тебе выпала миссия, – посочувствовал Беркут.
– Это точно, – согласился с ним товарищ, но помолчав, сделал неожиданную оговорку:
– Сам ведь знаешь, у нас в авиации приметы играют огромную роль. Юра словно благословил меня. Может это прозвучит кощунственно, но та Гагаринская родинка стала для меня счастливой путеводной звездой и в конечном счёте опустилось мне на погон генеральской звездой.
– Ты ведь кажется и орден Ленина именно в тот год получил, и должность заместителя начальника института, – припомнил Беркут. – И ещё Госпремию в 50 000 рублей.
– Нет, только 30 000, – хладнокровно поправил Василь. – Мне присудили премию 2-й степени, так называемую «серебренную», а не «золотую» 1-й степени.
– Но всё равно тридцать «серебряных» червонцев…, – уважительно протянул Беркут, – тоже неплохо.
– Но я сразу сдал её в Фонд мира. Хотя, что было, то было, в общем, год стал для меня урожайным, – согласился Власов.
– И в Москву кажется тогда же перебрался?
– Верно. И квартиру на Ленинском проспекте в новом доме тоже получил тогда же, – подтвердил собеседник, не видя в этом ничего предосудительного. – И свою новенькую «Волгу» тоже в тот год купил. Машину мне вне очереди выделили – из обкомовского резерва. Просто так совпало. Правительство отметило мою долгую работу в институте, и мой вклад, как ведущего испытателя в освоение новой важной машины.
Разговор на этом стоило закончить, тем не менее Беркут задал главный вопрос, не желая держать камень за пазухой:
– Василий Трофимович, а это правда, что ты в тот день находился в той же зоне, поблизости от МиГа, в котором были Серёгин и Гарин? Вроде как испытывал новое оборудование на Су-15?
Власова словно кипятком ошпарили. Это было необычно видеть его таким.
– Кто тебе это сказал?! – лицо бесстрашного лётчика исказил мгновенный испуг. Никогда прежде за долгие годы совместной работы Павел ещё не видел его таким – утратившим контроль над собой.
– Так от кого ты это слышал? – волновался Василь.
– Уже и не помню, наверное, я что-то перепутал, – прикинулся лопушком Беркут, не чувствуя себя вправе называть фамилию «Ненашев».
Власов несколько секунд пристально, как будто с подозрением смотрел ему прямо в глаза. Павел спокойно выдержал взгляд, и тогда Власов, немного успокоившись, дружески похлопал его по плечу:
– Не верь этим сукам, Паша! Поверь, нет таких документов, которые бы это подтверждали. А тот, кто распространяет эту клевету, просто всеми способами пытается опорочить моё имя, чтобы протолкнуть своего блатного на мою должность.
Мужчины вернулись за дружеский стол. Остаток вечера Василь молча сидел напротив, сам на себя не похожий. Курил непрерывно и исподлобья наблюдал за ним. Беркут чувствовал: сейчас что-то произойдёт.
– Какая же я мразь! – вдруг ни с того, ни с сего вырвалось у бывшего начальника. Власов опрокинул в себя стакан водки и вышел в раздевалку, ни с кем не простившись.
По пути домой на пустынном шоссе Беркута настигла стая бесшабашных искателей приключений – пятеро парней на мотоциклах и с ними девчонки. «Вольным всадникам» пришла в голову забавная идея немного покуражиться над водителем одинокой «пенсионерской» «Волги». Давя ему на психику, они с рёвом пошли на обгон. Грозно газуя моторами без глушителей, семеро сопляков были уверены, что до мурашек запугали старичка. Для пущего эффекта шутники врубили на полную катушку магнитофон с западной музыкой.
Довольная своей «психической атакой», хохочущая «мотошпана» стала быстро удаляться. Обнимающие своих парней девчонки, махали ему на прощание руками с задних сидений «ЯВ» и ИЖ-ей.
Можно было поздравить себя, что ещё легко отделался, ибо от ночных гонщиков можно ожидать чего угодно. Во всяком случае ещё вчера Павел спокойно бы отреагировал на выходку сопляков, ну что с них взять, пусть детишки тешатся. Но тут в нём взыграл азарт. Как это так, ему можно сказать бросили вызов, и не ответить?!
И Павел азартно включился в гонку, словно такой же пацан. Километров пятьдесят они выясняли кто же из них всё-таки круче. То он «делал» мотоциклистов, то они выходили вперёд. Беркут выжимал из машины всё, на что она была способна. Не зря он столько часов провёл в гараже, заботливо ухаживая за мотором и ходовой частью своей «ласточки»: вместе они почти смогли утереть молокососам их сопливые носы.
Лишь заметив, что двигатель начал опасно перегреваться и тревожно постукивать, Беркут решил, что на сегодня всё же довольно, пора дать отдых своей старушке, моральная победа в этом состязании итак осталась за ними. Он сбросил скорость и позволил обойти себя в последний раз. И был совершенно уверен, что больше никогда не увидит случайных соперников. Поэтому очень удивился, заметив через пару километров, впереди на обочине, пожидающих его мотоциклистов. Они размахивали руками, предлагая остановиться. Павел не стал уклоняться от личного знакомства, хотя, наверное, из элементарной осторожности следовало проскочить мимо. Уже почти стемнело, проходящих машин было крайне мало, и непонятно чего ждать от разгорячённых гонкой парней. Но чувство опасности словно притупилось в нём.
Мужчина вышел из машины и уверенно направился к поджидающей его компании, фары мотоциклов были направлены на него. На кожаной лётной куртке Беркута, сшитой из «чёртовой» кожи, не было ни погон, ни иных знаков различия, и всё же один из парней сразу признал его.
– Оп-паньки!.. – изумлённо хлопнул он себя по ляжкам. – Мы бы не стали вас задевать, если б знали… – с уважением заверил патлатый парень с прыщавым юношеским лицом. Они все были очень молоды, трое точно ещё в армии не служили, лишь тот, что у них похоже за предводителя, был постарше – лет 25-ти. Голова вожака была повязана чёрным платком, в ухе серьга – настоящий пират! Он тоже узнал знаменитого космонавта.
– Промашка вышла, товарищ генерал, – от лица всех принёс извинение «пират».
– Хотите сказать, что не считаете меня достойным соперником? – поинтересовался задетый за живое Беркут.
– Это там вы короли, – с горделивой ухмылкой ответил вожак, указывая глазами в небо, – а тут мы на своих железных конях.
В это время подружки байкеров пританцовывали чуть в сторонке под магнитофонную запись.