Пластмассовый космонавт

Всё это время Беркут и его товарищи упорно готовились к рейсу. Однако «Зонд-6», отправленный в космос в качестве последнего испытательного полёта перед тем как послать людей, разбился во время приземления. Проект снова застопорился. И тогда Беркут обратился напрямик в Политбюро с письменной просьбой всё-таки разрешить ему и его товарищам по экипажу полёт. В письме он объяснил, что шансы на успех значительно возрастут, если на борту будут не черепашки, а опытные пилоты. Они смогут справиться с аварийными ситуациями. Если же авария обернётся катастрофой, то, что ж… в таком случае они готовы пожертвовать своими жизнями во имя сохранения космического превосходства СССР.

Не все тогда его поняли, некоторые записали в одержимые фанатики-камикадзе. Но ведь когда речь идёт о приоритетных достижениях такого исключительно-высокого уровня, когда на карту поставлена честь страны, без самопожертвования часто не обойтись. Предстоящая задача с самого начала выглядела невероятно сложной, почти недостижимой. К тому же усугублялась схваткой двух главных мировых идеологий – капитализма и коммунизма (американцы уже тогда дышали нам в затылок). А ещё внутренними амбициями главных конструкторов и космонавтов, каждый из которых мечтал о таком триумфе и активно интриговал.

Ситуация напоминала Битву за Эверест. Когда в 1953 году британская экспедиционная партия, в составе которой был будущий покоритель главного восьмитысячника планеты новозеландский пасечник Эдмунд Хиллари, отправилась в Непал, то участники группы понимали, что другого такого шанса у них больше не будет – следующая британская экспедиция должна была состояться лишь в 1956 году. А на 1954 год разрешение от местных чиновников было выдано французам. На 1955-й – швейцарцам, которые осенью 1952 года не дошли до вершины Джомолунгмы (с непальского «Божественная») всего 250 метров – помешала непогода. Кто-нибудь из конкурентов обязательно покорил бы высочайшую гору мира (фактически Луну 1950-х годов).

И члены британской команды готовы были погибнуть, но воткнуть имперский штандарт в пик Планеты – закрепить за Британией приоритет. Двое первых покорителей Том Бурдийон и Чарльз Эванс поднялись на вершину Южного склона Эвереста. До главной высоты им оставалось всего100 метров. Но парни уже фактически находились при смерти от предельного физического истощения и кислородного голодания. И тогда на штурм пошла связка Хиллари и непальского шерпа Тенцинга Норгея. Они взяли высоту. Британия рыдала от счастья. Вскоре вступившая на престол королева Елизавета II произведёт Хиллари в рыцари Британской империи. Но это случиться чуть позже. А пока альпинистам предстояла новая схватка иного рода.

Когда Хиллари и Тенцинг спустились с вершины, непальские коммунисты, которые тогда были невероятно популярны в стране, решили, что эта победа должна стать не просто спортивным достижением, а политическим манифестом планетарного масштаба в честь приближающегося коммунизма. И уговорили Тенцинга сказать, что первым вступил на вершину именно он, а не англичанин (хотя именно Хиллари шёл первым в связке и первым вступил на вершину). Ведь когда речь идёт об идеологии и политике, – то будь это организованная извне революция и гражданская война в бывшей африканской колонии, битва за первенство по завоёванным медалям на Олимпийских играх, альпинизм или космос, – не до щепетильности. Что такое конкретная человеческая жизнь, если речь идёт о демонстрации преимущества социализма и величии Державы! Именно так Павел и рассуждал, когда отправлял письмо наверх.

Через месяц из правительства вроде бы последовало добро. И Беркут с товарищами по экипажу «Зонда» даже вылетели на Байконур, и находились там в течении недели, ожидая что поступит срочное указание о запуске. Но в последний момент старт всё-таки отменили. По легенде генсек якобы сказал, когда окончательно решался вопрос: «Этот ваш Беркут похоже готов лететь к Луне хоть на метле! Но мы-то должны думать о международном политическом резонансе в случае гибели корабля с космонавтами. Ведь одно дело, если Советский Союз потеряет в космосе экипаж из двух черепашек, и совсем другое, если в корабле будут находиться люди». Это стало тяжелейшим ударом для экипажа.

Но новый проект специального лунного комплекса ЛЗ, реализуемый сейчас приемником Королёва, который должна вывести в космос новейшая сверхмощная ракета Н-1, снова возродил в Беркуте погасшую было надежду. Уже полгода возглавляемая им специальная группа космонавтов параллельно с программой «Союз» тренировалась управлять будущим лунным кораблём на тренажёре. В прошлом месяце они почти сто часов отрабатывали процедуру прилунения на специально переоборудованном вертолёте…

Только ведь такая складывается ситуация, что новый проект тоже может постичь печальная судьба «Зондов» из-за аварий «Союзов» и ракет Н-1! Перспективную технику закроют в пользу беспилотных научных станций и автоматических луноходов! А ждать следующего шанса отправиться к Луне, чтобы воткнуть флаг СССР в лунный грунт, он не может. Поэтому должен, обязательно должен успеть вскочить на подножку последнего вагона пока ещё находится в оптимальной физической форме и лучше других подготовлен к такой миссии! Но для этого ему просто необходимо нормально слетать на «Союзе» и вернуться. Иначе честь страны пострадает…

Все эти мысли мгновенно пронеслись у Беркута в голове. Но он ничего не ответил товарищу. Врать друзьям Павел не хотел, но и вдаваться в подробности права не имел. Да и жаловаться, рассказывать о проблемах было не в его характере. Не так воспитан. Как бы тяжело и больно не было – терпи без стонов и упрёков – так его воспитали с детства.

Впрочем, красноречивое молчание гостя говорило само за себя.

– Да…тяжёлая тебе досталась работёнка, – вроде как посочувствовал другой бывший сослуживец. – Всё-таки три неудачных пуска подряд…мы тут наслышаны.

– А то возвращайся обратно, Паша! – то ли в шутку, то ли всерьёз предложил Богдан Рыбак. У нас тут поспокойней, чем в вашей космонавтике.

– Можно сказать курорт по сравнению с вами! – хохотнул другой сослуживец.

– Так я спокойных путей не ищу, – ответил им Беркут. – Меня ведь никто в Отряд космонавтов на аркане-то не тащил, я добровольно туда пошёл. Даже брать долго не хотели из-за предельного возраста. Я по их меркам уже старик. Сами знаете, несколько лет свой первый полёт ждал…

Павел был очень благодарен парням, пожалуй, нигде больше он не чувствовал себя так хорошо, как среди них. Только им было дано понять его, ведь лётчикам-испытателям тоже часто приходится идти на огромный риск ради того, чтобы конструкторы нового самолёта получили бесценную информацию. И всё же не дай бог никому из них оказаться на его месте, ощутить такой же свистящий пролом в душе…

– Ты на нас не обижайся, брат! – попросил за всех Василь, когда они вышли вдвоём подышать воздухом – Нам ли с ребятами не понимать, что такое настоящая испытательная работа. А вам космонавтам геройские звёзды не зря дают.

Павел внимательно взглянул на бывшего начальника, и всё же решил спросить, хотя до последнего сомневался, стоит ли.

– Василь Трофимыч, ты ведь принимал участие в опознании останков Гагарина.

– А что это ты об этом вдруг вспомнил? – удивился Власов.

– Да разговор у меня недавно состоялся с одни журналистом, – соврал Беркут. – Вспомнили мы о той катастрофе, журналист сказал, что приехал в тот лес только на третьи сутки. А я о тебе подумал, ты ведь вроде там сразу оказался?

– Верно, – не без гордости подтвердил Власов. – Так уж вышло, что я помог опознать его останки. Не сказать, чтобы я был лично с Гагариным так уж близко дружен, но иногда мы оказывались в одной компании, как в канун его гибели.

Василь был немного навеселе, благодушен, и ему захотелось рассказать о своём участии в историческом событии. По его словам, он оказался на месте гибели знаменитого космонавта одним из первых. И так уж случайно совпало, что накануне он с Гагариным и с ещё одним космонавтом пошли в гостиницу «Юность», близ стадиона «Лужники», к парикмахеру, у которого Гагарин обычно стригся. Звали парикмахера Игорь. Юра сидел в кресле, а друзья смотрели, как ему делают модную в то время «скобочку». И вот когда Игорь начал править «скобочку» бритвой, бывший с ними третий товарищ, кажется это был Алексей Леонов, ему и говорит: «Смотри, Игорь, не срежь у Юры всю красоту». А была у Гагарина родинка, коричневая такая, ровненькая-ровненькая. Парикмахер ответил: «Да я знаю, много раз его стригу и все время обхожу ее, эту родинку».