Страница 35 из 44
– Я собрал полную информацию о последнем полёте Юры. Его инструктор Владимир Серёгин отлично знал учебно-тренировочный Миг-15. Более того, он был ведущим испытателем на этой машине. И так как выпускал этот самолёт в жизнь, то знал все его особенности. Полет они выполняли с подвесными топливными баками, которые по инструкции запрещены для высшего пилотажа. Но его и не планировалось. Лётчики должны были выполнить очень простое задание: восьмерка одна, восьмерка вторая, пикирование, набор, пикирование, набор и – пошли домой. Все шло совершенно спокойно. Гагарин и Серегин нормально отлетали, о чем доложили на базу, и легли на обратный курс. А через две минуты их самолет столкнулся с землёй. Это нельзя объяснить обычными причинами, ибо за штурвалами «спарки» находились более чем квалифицированные лётчики.
На расположенном поблизости аэродроме Киржатка находился близкий друг Гагарина Алексей Леонов, он с группой прибыл туда для парашютной тренировки. Леонов, по его словам, слышал два громких звука, следовавших один за другим с промежутком в полторы-две секунды. Первым, как выяснилось, был взрыв самолета, а второй легко идентифицировался как хлопок, сопровождающий переход звукового барьера. Но если «МИГ» Гагарина и Серегина взорвался, то, значит, там был еще один самолет! Это сомнений не вызывает. Но до сих пор официально не установлено, что это был за самолёт и кто находился за его штурвалом.
Если предположить, что неизвестный самолёт прошёл рядом с Миг-15 УТИ Гагарина-Сергина на скорости, близкой к сверхзвуковой, то неминуемо перевернул бы «Миг». Именно так, по моим сведениям, и произошло. Внезапно для себя Гагарин и Серегин вдруг попали в ситуацию, аналогичную штопору, да еще с топливными баками, с которыми «вытащить» кувыркающуюся машину из гибельного падения очень затруднительно. Облачность, относительно небольшая высота, и ещё что-то, о чём я пока не знаю, определили трагический исход…
Но мне удалось выяснить не только факт присутствия там другого самолета, но даже его тип! Мой доверенный человек, имени которого я вам сообщить пока не могу, лично по отдельности опрашивал трех авторитетных военных, и все они подтвердили этот факт. Более того мой тайный соратник нашёл свидетелей на земле. Четыре крестьянина, независимо друг от друга, из десяти предъявленных им для опознания масштабных моделей выбрали одну – «Су-15». Нам удалось выяснить, что самолет такого типа действительно работал в зоне, о чем было документальные свидетельство. Именно «было», потому что позднее все документы, касающиеся второго самолёта, были изъяты. И всё равно кое какие следы его зловещего полёта остались.
Самолет Гагарина работал на высоте около 4000 метров. Завершив свое задание, он стал снижаться и пошел в сторону аэродрома. В это время «Су-15», нарушив задание, снизился под облака, пошел на бреющем полете, затем включил форсаж и резко ушел вверх на свой эшелон. Трое из четырёх свидетелей на земле фактически полностью подтвердили такую картину, по их словам, сначала из хвостовой части самолета шел дым, потом огонь, а потом он сам стремительно исчез в облаках.
Я сумел добыть по своим каналам копию бароспидограммы, в соответствии с которой некий «Су-15» работал на высоте в 9000 метров. Потом мы получили другой документ, свидетельствующий о том, что он все-таки снижался до высоты 4000 метров. Более того, оператор локатора на аэродроме «Чкаловское» еще целых две минуты после того, как самолет Гагарина рухнул на землю, делал в том районе проводку курса для некоего самолёта на восток. Но вел-то он уже не «Миг», а «Су-15»! Буквально на следующий день оператора, который зафиксировал курс неизвестного самолета, убрали, и больше он не упоминался в докладах комиссии. Этого человека нам найти так и не удалось, но мы продолжаем его искать.
Беркуту всё более становилось не по себе от такой откровенности, особенно в виду пасущих их сотрудников КГБ. Своими речами Ненашев словно дразнил судьбу.
– Галилей Иванович, может вам не стоит в одиночку всем этим заниматься.
– Говорю же вам, я не один, мне помогают! – с гордостью произнёс задиристый старикан. – Не буду врать, что этих людей много. И всё же есть порядочные, бесстрашные люди, которые готовы бороться и рисковать, чтобы истина восторжествовала. Мне удалось встретится с Леоновым, он очень мужественный человек и не побоялся приехать сюда, так же, как и вы, когда узнал, что я провожу своё расследование. Он рассказал мне, что недавно запросил копию документов комиссии, которая расследовала гибель Гагарина и Серёгина. Там должны были иметься и его собственные показания. И что же он увидел, спустя время? В документе, который Леонов писал собственноручно, он не узнал свой почерк. Да и содержание его было совсем другим. К тому же он писал, что времени между взрывом самолета и хлопком, сопровождавшим переход звукового барьера, прошло полторы-две секунды. Теперь же речь шла уже о паузе в 15-20 секунд! Это кардинально меняет всю картину. Ведь если у «Су-15» скорость была более 1000 километров в час, то по новым данным он теперь должен был находиться за десяток километров от места гибели Гагарина и Серегина, и его с ней никак уже не свяжешь.
Вот тут я подумал: «Кому это нужно?». Зато в протоколе появились показания свидетеля Василия Власова, который приехал на место падения гагаринского самолёта значительно позже Леонова, но именно его рассказ комиссия отчего-то сочла самым правдоподобным. Хотя непонятно, зачем он там вообще появился. Леонов сказал мне, что в словах Власова было много откровенной лжи, но никто из начальства даже не удосужился их проверить. А те, кто пытались искать истину вопреки приказам своего начальства, жестоко за это поплатились. Ведь на первых порах расследованием занимались в том числе порядочные специалисты с безупречной репутацией. Но признав наличие рядом с «Мигом» второго самолета, они подписывали себе приговор. Некоторых из них уже нет в живых, а другие настолько далече, что голоса их не слышны. А в результате, заткнув рты честным специалистам и правдоискателям, комиссия обнародовала нелепейшую причину гибели экипажа.
– Да я помню, – задумчиво подтвердил Беркут, – по результатам расследования в «Правде» появилась маленькая заметка, в которой говорилось, что самолет Гагарина, совершив резкий маневр, связанный с отворотом от неких посторонних предметов (воздушный шар синоптического аэростата, либо стая гусей), попал в «непонятное» положение, столкнулся с землей, в результате чего экипаж погиб. Я сам помню удивлялся, какой там мог быть шар, какие гуси?!
– Тем не менее люди просто проглотили всю эту чушь – с досадой произнёс опальный академик. – Отчасти потому, что слепо верят газетам, отчасти потому, что иной информации не было.
Ненашев смотрел на собеседника глазами небесного цвета и произносил дикие вещи, которые звучали, как приговор ему, стоит кому-то из шпионящих за ним гэбистов их подслушать:
– У меня есть и все документы, и все фотопленки, которые побывавшие там люди по личному почину снимали на второй день после катастрофы. Моя особая жёлтая папка станет для «них» приговором! Я знаю, кто и зачем «химичил» с крыльями Икара! Ведь честные люди есть даже в их паучьих гнёздах!
Перед Беркутом стоял настоящий безумец. Может, крах его научной карьеры и преследования со стороны спецслужб так потрясли Ненашева, что психика учёного дала сбой? Ведь люди науки часто устроены довольно хрупко…
И всё же Павел не мог не испытывать безмерного уважения к этому уже немолодому человеку, безжалостно выброшенному системой отовсюду, но который, тем не менее, посмел бросить ей вызов. Какие бы потери не понёс его разум от столкновения с суровой действительностью, огромное мужество и порядочность остались краеугольным камнем его сильной личности.
При этом Беркуту трудно было себе представить, куда опальный академик может обратиться со своим досье. Не на телевидение же в программу «Человек и закон» и не в газету «Правда»! Хотя остаются ещё корпункты иностранных СМИ. Наконец, такой компромат можно попробовать нелегально переправить за границу, где его охотно обнародуют «Русская волна», ВВС или «Радио Свобода». Но за это его же просто сотрут в порошок! Стоит беспокойному старику лишь рыпнуться в этом направлении и ему непоздоровиться.